Наталья Шнейдер - Сорные травы

А, это Деменко. Допрыгалась: муж психиатру звонит. Интересно, спецбригада приедет? Я бы не отказалась, честно говоря: отдохнуть месяц-другой в отделении неврозов, забыв о сегодняшних событиях, как о страшном сне.

– Я тоже не думал, что такое может быть. Не меньше часа, не засекал. Не телефонный разговор.

Я все-таки совладала с трясущимися руками и влила в себя полкружки коньяка. Задохнулась, закашлялась. Черт, в доме даже хлеба нет, дожили. О, бомжпакет [22]завалялся, замечательно.

– Нет у нас ничего такого, незачем было.

И в самом деле, зачем успокоительное в доме, где один – хирург, вторая – судмедэксперт? Железные нервы. Были когда-то.

– Закрыты аптеки. Да, и круглосуточные.

Я допила остатки коньяка, плеснула еще. Хмель не брал, хоть тресни, разве что в желудке потеплело. Надо бы прекращать заливать стресс спиртным, с такой жизнью и спиться недолго. К тому же не помогает. Какой дурак придумал про «напиться и забыться»? Вранье, ничего не забывается. Кого мне придется оплакивать в следующий раз?

– Чего? Ты издеваешься?

В голосе мужа было столько неподдельного возмущения, что я волей-неволей прислушалась.

– Какое «трахни», у меня сейчас и на мисс Вселенную не встанет! Да иди ты… Сам ты импотент, посмотрю я на тебя в четвертом часу ночи и после такого денька!

Я поперхнулась коньяком. Приехали. А меня кто спросил? И вообще, тоже мне, «мисс вселенная». Я, между прочим, симпатичней. Когда высплюсь. Неважно, что понятия не имею, кто сейчас носит этот титул, – я симпатичней, и точка.

– Шуточки у тебя… Нет, не сержусь.

Я прислонилась плечом к косяку.

– Малыш, я же лучше собаки!

– Маш? – Ив обернулся. – Вадим, я перезвоню.

– Я лучше, чем мисс вселенная.

На самом деле прямо сейчас я не смогла бы конкурировать не только с гипотетической «миской», но и с не менее гипотетической Люськой из соседнего подъезда. Осунувшееся от недосыпания лицо, синяки под глазами, опухшие веки, покрасневший нос… слезы украшают женщину только в романтических фильмах.

– Ты в своем уме?

– Нет, блин, в чужом! Тебе не приходило в голову, что прежде, чем обсуждать с друзьями, трахнуть ли жену, стоит спросить у самой жены? Я тебе что, резиновая кукла?

Не надо было спускать на него всех собак, но остановиться уже не получалось.

– Да никто не собирается тебя трахать! Делать больше не хер! Иди спать, нечего тут пьяные истерики закатывать.

– Ты когда в очередной раз по бабам собираешься, тоже у друзей совета спрашиваешь?

– По каким бабам? Тебя что, сегодня по башке огреть успели?

– Знаешь что, разлюбезный муж мой… Я, наверное, не очень хорошая жена, раз тебя все время на сторону заносит. Неполноценная женщина, это тоже правда. Но не хрен думать, будто я полная идиотка!

Ив помолчал, разглядывая меня. Усмехнулся.

– Нет, ты не идиотка. Ты актриса. Умная расчетливая актриса. Разыграла любовь, отхватила мужика с перспективами. Браво. Только какого тебе еще надо? Квартира есть, деньги есть, муж, которого можно предъявить, – тоже есть. Чего еще? Чего тебе надо для того, чтобы больше не выеживаться посреди ночи? Я весь день проторчал на экстренных операциях, а теперь устал и хочу спать!

Ух ты, как интересно…

– Вань, по-моему, это тебя сегодня по головке шмякнули.

– Нет, надоело просто. В постели притворяешься… не помнил бы, как это по-настоящему, может быть, даже и поверил. Теперь вот оказывается, про любовниц тоже знала и тоже, получается, притворялась, что так и надо. Мне, в общем, нормально: сыт-одет, дома чисто, жена опять же под боком, если приспичит, да и привык я к тебе. Но врать не надо, ладно?

– Так… А на хрена ты меня сегодня из тюряги вытаскивал? Со взяткой подставлялся? Если надоело, как хорошо все решалось: я на зоне, развестись можно без суда, имущество опять же не делить, никаких проблем: кормить-обихаживать найдется кому, трахать кого – тоже, а поболтать и с друзьями можно.

– А с кем мне еще говорить, с тобой, что ли? Один раз поговорил… до сих пор помню. Пришел к любимой женщине, думал, кто еще поймет-поддержит? А услышал, что сам дурак.

– Ты о чем?

– Уже ни о чем. Парень тот, с инфарктом… – Ив присел на край стола, скрестив руки на груди. – «Как же ты так лажанулся, в любом учебнике дифдиагностика есть».

Пацана того я помнила, Ив рассказывал. Приехал в хирургию на «скорой»: боль в животе, симптомы раздражения брюшины, впрочем, не слишком выраженные. В крови признаки воспаления, ЭКГ на первый взгляд в норме. Ив, тогда еще молодой дежурный врач, диагностировал воспаление атипично расположенного аппендикса и взял парня на операцию. Пациент умер на столе. Аппендикс оказался совершенно интактным, а на вскрытии обнаружился инфаркт задней стенки сердца. Абдоминальная форма, про которую написано во всех учебниках, – и все равно ошибки случаются слишком часто. Тем более что мало кто будет думать в сторону инфаркта у семнадцатилетнего парня.

– Я что, в самом деле так сказала?

– Ну да, где тебе упомнить такой пустяк?

И правда – не помню. Кажется, тогда Ив быстро свернул беседу, а еще через полчаса вспомнил про какие-то забытые дела в отделении и ушел на работу. Тогда я так ничего и не поняла.

Я шагнула ближе, попыталась обнять.

– Что, теперь всю оставшуюся жизнь поминать будешь?

– Не надо, Маш. – Ив перехватил мои руки. – Хватит. Мне с тобой… нормально, да и нет у меня никого, кроме тебя. Опять же в люди выйти не стыдно, друзья завидуют… Почему-то все уверены, что ты само совершенство. Уживемся, как добрые приятели. Но в любовь не играй, ладно? Не позорься.

Лучше бы он ударил. Тогда, несколько лет назад. Я бы просто ушла в один миг, и не было бы настолько… Да много чего бы не было – ни времени, когда я еще надеялась понять, что же со мной не так и можно ли что-то исправить, ни показного сочувствия заклятых подруг – твоего вчера видели с какой-то… Впрочем, это, наверное, к лучшему – в таких вещах и проверяешь, кто есть кто. И не было бы усталого смирения потом – так смиряются с тем, что невозможно изменить. Вроде земного притяжения: сиганув с крыши, не взлетишь, и едва ли есть смысл об этом сожалеть.

– Какой же ты…

– Сволочь? – поинтересовался он. – Так с кем поведешься…

И усмехнулся.

И я со всей дури залепила пощечину по этой ухмыляющейся морде, в которой не осталось ничего от бывшего еще четверть часа назад родным человека. Послав к чертовой матери все представления о приличном и не очень, о самоконтроле и прочей чуши. То, что копилось годами, наконец выплеснулось, и мне стало наплевать, что сцена выходит совершенно безобразной, что мой лексикон сделает честь прожженному алкашу из подворотни, и даже то, что, когда рано или поздно это закончится, придется только собрать чемоданы и уйти. Если останусь жива, потому что Ив намного сильнее, а не ударить, когда разъяренная мегера метит когтями в глаза, сможет не каждый. Результаты подобных семейных разборок мне доводилось видеть слишком часто – но на это тоже было плевать. Цепная реакция – не остановить, даже зная, что после останется выжженная пустыня.