Геннадий Прашкевич - «Если», 2003 № 08

— Невероятно! — с отчаянием сказала она. — Никто не может знать, что мы сюда переехали!

— Это были они, мама, — грустно кивнула девушка. — Одного я узнала. Помнишь — такой гадкий, с короткой стрижкой и бычьей шеей?

Приметы эти отнюдь не показались мне исчерпывающими, но мама девушки поняла, о ком идет речь, и вновь потрясенно охнула.

— Но как же… Что же нам делать?

— Сначала надо накормить Джека, — сказала девушка. — Он хочет есть и пить. Мама, что у нас есть из еды?

— Борщ, — растерянно ответила мама. — И колбаса. Разве он будет есть борщ?

Она взглянула на меня и непроизвольно вздрогнула.

— Что это за порода? Я никогда не видала таких собак.

— Очень хорошая порода, — ответила девушка. — Просто замечательная. — Давай, мамочка, свой борщ. Джек! Пойдем на кухню!

Честно говоря, есть мне совершенно не хотелось. Тем более борщ с колбасой. В состоянии Изменения мы предпочитаем питаться свежим мясом. Разумеется, не человеческим: большая часть того, что говорится о нас в сказках и легендах, выдумки или преднамеренная ложь. Мы отнюдь не людоеды, а в лесах для хорошего охотника до сих пор достаточно дичи. Но выхода у меня не оставалось. Вслед за девушкой я поплелся на кухню и покорно засунул морду в кастрюлю.

Пока я возился с кастрюлей, девушка рассказывала матери о том, что произошло. Та всплескивала руками, ахала, хваталась за голову, но к концу рассказа смотрела на меня ничуть не благосклонней.

— Он бросился на них? — спросила мать. — И тебя не тронул?

— Мама! Ну ты же сама видишь! — недовольно ответила Лена. — Я цела и невредима. А они… им Джек показал!

— Откуда ты знаешь, что его зовут Джек?

— Потому что он откликается, — сказала девушка с легкомысленной уверенностью. — Джек!

Я повернулся в ее сторону и шевельнул хвостом. Не могу сказать, что я испытал восторг от своего нового имени, первого пришедшего девушке на ум, но делать было нечего.

— Ну вот! — торжествующе воскликнула она. — Что я тебе говорила!

— Странно, — с сомнением произнесла мать, но мысли ее уже переключились на иную, гораздо более тревожную тему. — Как же они смогли тебя найти, Лена?

— Я не знаю, — в отчаянии дочь всплеснула руками. — Давыдов гарантировал, что об этой квартире никто не может знать. Нужно ему позвонить, прямо сейчас…

Она потянулась к телефону, но мать перехватила ее руку.

— Подожди! Никому не звони. Собирайся! Мы должны немедленно уехать!

— Куда, мама?

— Туда, куда я хотела с самого начала. У меня ключи от Вериной дачи. Там они нас не найдут, не смогут найти.

— Но следователь сказал…

— Он обещал нас охранять, твой следователь! Он уверял, что ты будешь в безопасности! Зачем ты вообще в это ввязалась?!

— Они убийцы, мама, — тихо сказала девушка. — Они убили человека у меня на глазах.

— Нас они тоже убьют, — горько проговорила мать. — Если только мы немедленно не уедем. Собирайся!

На дачу… значит, туда, где есть лес. Это меня устраивало. Если, конечно, женщины возьмут меня с собой. Вот об этом следовало позаботиться. Я встал, подошел к матери и положил голову ей на колени. Она машинально коснулась меня и тут же отдернула руку.

— Нужно взять его с собой, — твердо сказала девушка. — Мама, пусть Джек поедет с нами.

— Ты с ума сошла! — воскликнула мать. — Как мы его довезем? Что мы там с ним будем делать? Его же нужно кормить!. Не выдумывай, Лена. Мы выпустим его на улице, и если он такой умный, как ты говоришь, он спокойно отыщет свой дом.

Я поднял голову и посмотрел в глаза матери. Она испуганно отвела взгляд.

— Скажи ему, чтобы он сел на место, — попросила она.

— Место, Джек! — приказала девушка, и я покорно вернулся в угол.

— Ты видишь, какой он! — торжествующе сказала дочь. — Он все понимает. Его нельзя оставлять, он хочет поехать с нами. А повезем очень просто: сначала в такси, потом в электричке. Поезда сейчас идут совсем пустые, никто нам ничего не скажет.

— Даже слишком умный, — заметила мать. — И от этого мне почему-то жутковато.

Я принялся старательно чесаться: нет и не может быть во мне ничего страшного, я просто обыкновенная большая собака.

— Ну, мама! Ты пойми, кроме него, у нас нет никакой защиты, — настаивала девушка.

— Даже это чудовище не защитит нас от бандитов, — горько усмехнулась мать. — Впрочем, поступай, как знаешь.

Небольшой дачный поселок находился на востоке в тридцати километрах от города, и мы добрались туда без особых приключений. Всю дорогу я вел себя, словно многократный победитель соревнований по служебной выучке — шел строго рядом с девушкой, ни разу не натянув веревку, привязанную к импровизированному ошейнику из старого пояска. Я боялся, что некоторые проблемы для моего образа создадут сторожевые дворняжки, но собаки учуяли мой запах задолго до того, как мы подошли к воротам, и благоразумно разбежались. Аккуратный домик стоял на участке, обнесенном сплошным полутораметровым забором. Участок густо зарос плодовыми деревьями и кустарником и не просматривался насквозь. Девушка заперла калитку на задвижку и сняла с меня ошейник — этот символ собачьей несвободы.

— Вот мы и пришли, Джек, — сказала она. — Теперь можешь отдохнуть.

Все складывалось как нельзя удачно. Метрах в двухстах от забора начинался лес. В выходные дни он наверняка полон грибников и дачников, но сегодняшним утром поселок был практически пуст, я мог в любую минуту отправляться домой, что, собственно, и намеревался сделать немедленно. Я легко перепрыгнул забор и широкой рысью помчался прочь.

— Джек! Джек! — услышал я растерянный оклик девушки, но бега не замедлил. Увы, наш совместный путь завершился навсегда.

Густой кустарник обдал меня росистым ливнем, на полянке я остановился и отряхнулся, с наслаждением ощущая лесные запахи. Этот лес был полон жизни и свежей пищи, меня ждали прекрасные шесть дней измененного состояния.

— Мама, Джек убежал, — пожаловалась девушка.

— Ну и слава Богу, — ответила мать с немалым облегчением. — Он на меня просто ужас наводил, твой Джек.

Даже сейчас, на расстоянии четверти километра, в утренней тишине я слышал их разговор совершенно ясно.

— Он вернется, — убежденно проговорила девушка. — Погуляет и вернется.

Я услышал пение мобильного телефона.

— Да! — сказала девушка. — Сережа, это ты?.. Мы уехали из города… На дачу к тете Вере, так было нужно… Не волнуйся, Сережа, у нас все в порядке… Никому ничего не говори, пожалуйста!.. Хорошо, приезжай, если хочешь.

— Не надо было ему говорить, где мы, — проворчала мать.

— Ну, мама! — обиделась девушка. — Это же Сережа! Ты готова всех подряд подозревать. Очень хорошо, что Сережа приедет, мы с ним сходим за грибами.