Геннадий Прашкевич - «Если», 2003 № 08

Сочиненная от начала и до конца кинолента, намеренно выдаваемая за документальную, это еще один случай виртуализации сознания современных янки, желающих хотя бы на полтора часа полностью поменять местами реальность и выдумку.

Некоторое повышение уровня условности зрелища сразу приводит к потере зрительского интереса. В фильме «Странные дни» Кэтрин Бигелоу, снятом еще в 1995 году, речь шла о подпольной торговле виртуальными дисками, которые позволяют любому желающему выступить в роли стороннего наблюдателя, своеобразного вуайериста, получающего удовольствие от лицезрения чужого секса. Но не только. Можно отождествить себя как с тем, кто совершает преступное действие, так и с самой жертвой, посмотрев на все происходящее ее глазами. Интерактивность достигает предела, за которым находится прямое участие в садомазохистских играх со смертельным исходом.

Легче всего заподозрить, что нарисованная мрачными красками картина конца века и тысячелетия не понравилась публике своей жестокостью и безысходностью. Но дело в том, что Бигелоу в соответствии с сюжетным замыслом Джеймса Камерона, отца двух серий «Терминатора», постоянно разрушает границу между мнимым и действительным, лишая зрителей представления, что кинематограф — это не сплошная фикция, искусно выдаваемая за нечто настоящее, а своеобразный предтеча виртуальной реальности, некий сон наяву. Особенно неестественно, даже неожиданно комично выглядят персонажи в тот момент, когда нам зачем-то показывают не то, что они видят, а их реакцию на происходящее в несуществующем мире. Мы, зрители, оказываемся в положении «двойных вуайеристов», то есть наблюдаем за тем, кто наблюдает со стороны чужие порочные и агрессивные склонности. Такая множественная отраженность не каждому придется по душе.

Не по этой ли причине и новая картина «Страх. сот» сильно проиграла в прокате практически параллельно вышедшему американскому римейку японского «Звонка», явно уступающему оригиналу. Веб-сайт Fear.com, посетить который зазывает красивая девушка на экране монитора, оказывается поистине «дьявольским пактом» без возможности выйти вон и заново переиграть судьбу. Летальный исход в течение 48 часов абсолютно неотвратим. Любой, кто хоть мельком взглянет на заставку «самого страшного уголка интернета», уже не сможет избежать страхов и своей ужасной кончины всего через двое суток.

Однако пугающий рассказ о маниях эпохи интернета плохо увязывается с поднадоевшей историей очередного психопата, жестоко и мучительно пытающего своих жертв перед смертью и записывающего все это на видеопленку для онлайновой трансляции на сайте Fear.com. Кино, гипотетически рассчитанное на молодых зрителей, которые являются не только посетителями кинотеатров, но и пользователями Сети, не достигает своего адреса. Хотя бы потому, что главные герои (инспектор полиции, женщина-ученый из министерства здравоохранения, компьютерная программистка) отнюдь не молоды. Вот если бы все происходило в школьной или университетской среде…

Но пока американцы по-своему развлекаются, снимая «молодежные ужастики», в том числе и ироничные (как, допустим, цикл «Крик»), часто обыгрывая в духе черного юмора взаимопроникновение кино и реальности, европейцы ставят эту проблему в более острой, действительно шокирующей форме грозного социального предупреждения. Например, уже немолодой австриец Михаэль Ханеке создал фильмы-притчи «Видео Бенни» и «Забавные игры» о том, как юное поколение вообще перестает замечать границу между выдуманным и настоящим, закономерно переходя еще и преступную грань, совершая убийства в некоем кино-, теле-, видеонаркотическом угаре.

Эти убийцы играют со смертью в кошки-мышки, горделиво присваивая себе роль демиургов, якобы вечно держа в руках пресловутый дистанционный пульт, превращаясь уже не в Deus ex machina, а в Mort en direct («Смерть по прямому проводу», если вспомнить оригинальное название умной социально-фантастической картины француза Бертрана Тавернье, которую у нас в прокате зачем-то обозвали «Преступным репортажем»).

Между прочим, и «Забавные игры» — это тоже своего рода преступный репортаж, точнее, воображаемая видеосъемка самих преступников, которые иногда обращаются прямо в камеру и хотят видеть себя героями экрана, словно лишь визуализация событий может сделать действие более подлинным. Мотив тотальной видеофикации реальности или виртуализации действительности здесь приобретает более интерактивное воплощение. Remote control позволяет самому заурядному убийце хоть на миг почувствовать себя Властителем душ, чуть ли не Высшим Судией. Тем не менее техника тут совершенно ни при чем — сбои «дистанционного управления» происходят в самом человеке. Вспомним, как виртуозно эффект замедления или ускорения реальности, воспринимаемой молодым садистом Алексом, использовал Стэнли Кубрик в «Заводном апельсине» — эта антиутопия о будущих временах, можно сказать, воплощается сейчас в жизнь.

Все экранные формы, от кинематографа до виртуальной реальности, нейтральны — лишь гипотетические зрители делают их проекцией собственных маний, дремлющих в глубинах сознания, но рано или поздно всплывающих на поверхность. Преступниками становятся не благодаря визуализации насилия на экране, а из-за катализации невидимого в себе. Потенциально способные к жестокости и убийствам таким образом ускоряют процесс своего избавления от самоконтроля. А усматриваемое кое-кем губительное влияние кино, телевидения и видео на рост преступности на самом деле можно уподобить «режиму быстрой перемотки», когда скорее обнаруживается то, что рано или поздно должно было стать явным.

Правда, скептики и циники в качестве контрдовода опять вспомнят «Заводной апельсин» — о напрасных стремлениях экспериментаторов насильно заставить Алекса смотреть в профилактических целях хронику преступлений человечества. Суть же в том, что ничего нельзя добиваться при помощи силы — тогда добро и благие поступки превращаются в собственную противоположность…

Держать контроль — значит, управлять собой и миром, будь он реальный или экранный, настоящий или же скопированный, как, допустим, на Солярисе. Между прочим, американский римейк фильма Андрея Тарковского, осуществленный Стивеном Содербергом, не очень внятно пытается развить тему установления контакта человека с Океаном Неизвестного по линии своеобразного замещения памяти и создания в космосе второй земной реальности. Поначалу словно наблюдая со стороны и испытывая людей на психологическую прочность при помощи воздействия своих материализованных посланников (чем не перекличка с японским «Звонком»), Солярис, как гигантский инопланетный экран, в итоге будто готов перейти к тотальному клонированию всего сущего на Земле, моделируя новый мир вдали от человеческой цивилизации. Но будет ли счастлив человек, получивший в свое полное распоряжение подмену действительности?