Геннадий Прашкевич - «Если», 2003 № 08

Та еще пробка.

У капитана хватило ума отпрыгнуть в сторону. И как раз вовремя, потому что теперь в него палили другие медведи.

— Хватай его! — прорычал один, и три чудовища двинулись вперед, на ходу запихивая новые пробки в дула своих пугачей. Пробка ударила в землю в полушаге перед Слейдом, обдав его вихрем полусгнивших листьев.

К счастью, медведям было нелегко лавировать между деревьями, и Слейд сумел оторваться от них — а может, им просто надоело гоняться за человеком. Удостоверившись, что больше ему ничто не угрожает (относительно, конечно), он прокрался вверх по откосу к гребню над тем местом, где покинул блондинку, укрылся за высоким пнем и поглядел вниз.

Ему открылось поразительное зрелище: там собралась целая толпа людей, тоже одетых в тряпье. Некоторые из несчастных вопили (слов он не различал и вдруг сообразил, что зверя-то прекрасно понял!). Людей кольцом окружали гигантские медведи, тесня их, грозно крича и стреляя в воздух из своих пугачей; некоторые щелкали бичами. Все это напоминало вооруженное восстание на фабрике игрушек Санта-Клауса.

Звери принуждали людей карабкаться на деревья.

«Какого черта?» — подумал Слейд и тут заметил, что уже некоторое время слышит низкое зловещее жужжание колоссального подземного генератора — да только доносилось оно сверху, откуда-то с древесных макушек.

Нет, не генератор. Пчелы.

— Люди, несомненно, проделывали эти упражнения не впервые, хотя, столь же несомненно, без малейшего удовольствия. Когда они добрались до верхних веток, оттуда выплыли тучи пчел, будто флотилии крохотных боевых кораблей, полностью обволакивая верхолазов. Слейд слышал страдальческие крики и глухие удары, когда кто-то разжимал руки и падал. Медведей, казалось, это ничуть не заботило, они следили за невольниками и скалили зубы.

Все упиралось в численность: на каждых трех верхолазов, окутанных пчелами, приходился четвертый, который относительно благополучно добирался до ульев, укрепленных в верхних развилках, успевал высвободить улей и сбросить его наземь. Улей распадался пополам. «Мед! — понял Слейд. — Почему меня это удивляет?»

Капитан не стал дожидаться завершения. Зрелище было не из приятных, и он уже насмотрелся более чем достаточно. Каким-то образом, благодаря неизвестному финту эволюции, на этой планете люди оказались бессловесной скотиной, а медведи — доминирующим биологическим видом. Огромные, массивные золотистые медведи в красных курточках.

Более того: пахли они отвратительно, как, осознал Слейд, и вся планета — тяжелое амбре фиалок, лаванды, розовой воды и свежей сосновой хвои. Он покачал головой, последний раз взглянул на медведей и решительно зажал нос.

— Пу-у-у-у-ух! — выдохнул он.

Сколько времени Слейд в одиночестве блуждал по лесу, он не мог бы сказать. Поскольку идти ему было некуда, блуждания эти изначально выглядели бессмысленными, если не сказать чрезвычайно опасными: а вдруг медведи снова устроят облаву? Но идея затаиться, спрятаться почему-то не прельщала капитана — быть может, он все еще оставался настолько человеком, что сохранял чуточку надежды, вроде последней капли меда на дне банки…

Ловушку он заметил с опозданием, когда веревочная петля уже затянулась на его щиколотке. Согнутая сосенка распрямилась, и он повис в воздухе вниз головой. «Чудесно», — подумал он, и тут из кустов появились две твари. Он шли на двух ногах, ростом были примерно с него, ярко-розовые с лихо торчащими ушками…

Поросята?

Да, но в одежде, причем очень своеобразной — вроде алых распашонок. И они разговаривали — словами, которые он понимал.

— Какая странная особь, — сказал один. — Ты только погляди, что оно на себя напялило!

«Полегче на поворотах», — подумал Слейд.

— А глаза-то, глаза, — заметил второй и слегка наклонил голову, разглядывая космолетчика. — Так и кажется, что оно разумно.

Второй поросенок засмеялся.

— Опять ты за свое, — сказал он. — Уж эта мне твоя сентиментальность. Ну давай: я его спущу, а ты приготовь транквилайзер.

— Э-эй! — закричал Слейд.

Болтаясь в воздухе, не так-то просто придать голосу властность, но он постарался. В конце-то концов, они же были всего лишь поросятами. Так ведь?

Поросенок повыше ростом насторожился.

— Удивительно, — сказал он.

— Мне всегда казалось, что некоторые из них обладают способностью подражать речи, — заключил второй. — Я убежден, что после терпеливой дрёссировки…

— Вы там, двое, — взвыл Слейд. — Спустите меня! И поскорей!

Оба поросенка уставились на человека так, будто он выпрыгнул из торта.

— Поразительно! — воскликнул более высокий.

— А что я тебе говорил? — ответил второй. — Недаром у него такие глаза.

— Может, вы там кончите болтать и… — Слейд успел сказать только это, когда услышал тихое шипение транквилайзера и вокруг него сомкнулась тьма.

Он находился в клетке.

Кстати, достаточно высокой, чтобы выпрямиться. В углу стояла большая миска с водой и вполне хватало места, чтобы прогуливаться взад-вперед. По сравнению, например, с квартирой в Токио, эта клетка была более чем просторной.

Однако оставалась клеткой: в таких держат лесных зверюшек или (Слейд содрогнулся при этой мысли) подопытных животных.

— Эй! — позвал он.

Клетка стояла в пещере, и кроме пленника в ней был только один из распроклятых медведей. Он тут же поднял голову и посмотрел на человека.

— Заткнись! — буркнул стражник и продолжил свое бессмысленное ворчание. Слейд заметил, что на коленях он держит пугач.

— Извините меня… — начал он.

— Заткнись! — повторил медведь, насупившись. — И вообще, ты не можешь разговаривать.

Что-то в идее говорящего человека явно встревожило медведя-стражника до чертиков. Даже в своем углу пещеры Слейд почти физически ощущал нарастающее напряжение.

— Туи-ип, — прощебетал он. — Туи-ип. Йи-ик.

Медведь немного расслабился, отвернулся и заворчал чуть громче (трам-пам-пам-тирарам-пам-па, трам-пам-пам-тиририм-пим-пи, — в глубинах памяти Слейда что-то тревожно шевельнулось). Слейд встал к медведю спиной и, сохраняя полную неподвижность, принялся изучать конструкцию клетки: толстые жерди, примитивно, но крепко стянутые бледно-желтыми сыромятными ремнями (лучше о них не думать!). Без инструментов…

Инструменты! Он вспомнил.

Аварийный набор исчез. Предназначенный для него карман был пуст. Есть из-за чего встревожиться, если реакция медведя-стражника на разумного человека может послужить точкой отсчета.

— Человек!

Он инстинктивно обернулся, слишком поздно вспомнив свое решение притворяться бессловесным. И увидел двух изловивших его поросят.

— Ты ведь понимаешь то, что я говорю? — обратился к нему высокий поросенок.