Джеймс Типтри-мл. - «Если», 2000 № 08

— А теперь? — равнодушно спросила Кристи.

Эрвин долго молчал.

— Расскажи, как ты убила своего муниципального инспектора.

— Зачем тебе это знать?

— Просто хочется.

— Ножом… Он визжал, как свинья… Ты не хочешь узнать, за что я его убила?

— Я знаю. Он привез тебя на Хлябь, сулил златые горы и положение в обществе, на самом же деле завез в гнилую дыру и в конце концов бросил или уступил кому-нибудь. Так?

— Откуда ты только все знаешь?

Кристи показалось, что Эрвин улыбнулся, прежде чем ответить:

— Я же как-никак вычислитель…

— Ты уже вычислил, сколько мы еще продержимся? — спросила Кристи, глотая злые слезы. — День, два?

Эрвин вздохнул — и совсем не безнадежно.

— Мы все-таки дойдем, — сказал он. — Я хочу дойти. Мы уже столько прошли, что искупили все мыслимые грехи, прошлые и будущие. Будет обидно, если все это окажется напрасным, понимаешь?

— Не знаю, — всхлипнула Кристи.

— Ну что ты, маленькая, — ласково сказал Эрвин, погладив ее по голове. — Мы уже прошли больше, чем нам осталось. Все будет хорошо, вот увидишь…

Еще три дня они шли на восток под нескончаемым мелким дождем, связанные между собой остатками веревки, шли, кормясь головастиками, отгоняя змей и вытаскивая провалившихся. Почему-то здесь не встречалось язычников, может быть, в силу большой глубины топи, а может, как неуверенно предположил Эрвин, оттого, что у донных моллюсков наступил период сезонного поста, связанного, например, с размножением. Один раз, правда, метрах в пятидесяти позади путников, там, где они только что прошли, вздулся очень знакомый бугор и прорвался с оглушительным хлопком, однако вместо лилового щупальца в небо ударил фонтан бурой грязи, забрызгавшей всех троих, и дыра в зыбуне еще долго булькала пузырями остаточного метана.

На четвертый день головастиков стало меньше, а на пятый они пропали вовсе. Куда-то исчезли и змеи, и это могло только радовать, тем более что лоза-бичевка, редкая по ту сторону полыньи, здесь не встречалась совсем. Зыбун казался прочным. Если бы не голод, слабость, воспалившиеся, плохо рубцующиеся раны… Через каждые сто-двести шагов ноги останавливались сами, и люди ждали, когда рассеется черная качающаяся пелена перед глазами, когда перестанет бешено колотиться сердце.

Кристи чувствовала, что тупеет, и это странным образом не пугало ее. Джоб потерял всякую способность возражать приказам и покорно шел впереди без смены, с каждым днем все сильнее кашляя и постанывая при каждом шаге. Эрвин стал молчалив и лишь изредка нарушал равномерное чавканье шагов короткой хриплой командой взять немного правее или левее.

Шлеп, шлеп. Плюх, плюх. Чвак, чвак.

Зеленые водоросли. Бурые водоросли. Живые водоросли и гнилые водоросли, переплетенные, как гамак, сваляные, как войлок. Гроздья соплодий — еще незрелых и уже выбросивших споры, гниющих, похожих на старые мочалки. Жижа и пузыри под разваливающимися мокроступами.

Болото впереди, болото сзади. Болото и справа, и слева, и под ногами. Лишь сверху — низкая каша серых облаков и заунывный мелкий дождь.

К вечеру дождь пошел косо, ветер быстро усиливался. Облачная каша зашевелилась, словно кто-то огромный орудовал небывалой поварешкой. Успокоившись на несколько минут, ветер стал налетать короткими злыми шквалами.

Эрвин остановился первым. Кристи не услышала его слов, и ему пришлось потянуть за веревку.

— Что? — крикнула она.

Новый шквал заставил попятиться Джоба.

— Остаемся здесь! — прокричал Эрвин, указывая себе под ноги. — Кажется, это серьезно!

Заслоняясь от ветра, Кристи указала вперед, где кончались рябые лужи и начиналась кочковатая полоса, на вид более сухая и прочная.

— Может, лучше там?

— Не нравятся мне эти кочки, — прокричал Эрвин ей в ухо.

Покорного, безразличного ко всему Джоба подтянули за веревку, заставили лечь и легли сами. Быстро темнело. На Саргассово болото падала ночь, и вместе с нею усиливался ветер. Стало трудно дышать. По небу стремительно неслись облака, плотные и черные, как комья грязи. Дождь бил горизонтально.

Оставалось ждать — и надеяться, что ветер не будет усиливаться бесконечно. Но он усиливался. Лишь несколько слов не сказали — прокричали друг другу в ухо люди, смирившиеся с неизбежным:

— Держись крепче — может снести…

— Держусь… Откуда идет этот ураган — с океана?

Кристи не расслышала ответа, но по кивку поняла, что Эрвин ответил утвердительно.

— Значит, он прошел над Счастливыми островами?

— Значит. И даже был сильнее там, чем здесь.

— Понимаю… Просто жить, дышать и ходить по твердой почве — это уже счастье, верно?

— Вот именно.

Потом разговаривать стало невозможно. Рев ветра перекрыл все звуки. Ураган нес над болотом вырванные кусты, швырял в лицо растрепанные клочья водорослей, водяную пыль. В болото били молнии.

Это было нестерпимо, но нужно было выстоять, тесно прижавшись друг к другу, чтобы не замерзнуть и не умереть.

Ураган продолжался всю ночь и стал стихать лишь под утро. С рассветом он сделал еще одну попытку усилиться, но быстро изнемог и в полдень сбавил напор до обычного крепкого ветра. Красный диск солнца выглянул из-за туч, но еще долго трое полуобморочных людей лежали неподвижно или слабо ворочались, не в силах встать.

Кристи первая заметила черную тварь, кружащую высоко в небе. Очень скоро к ней присоединилось с десяток ее сородичей. Крылатые хищники, удивительно скоро оправившиеся от урагана, высматривали добычу, постепенно снижаясь.

Неизвестно откуда появились несколько крупных серых летунов и отогнали черных. Падальщики собирались первыми получить свою долю. Ловя ромбовидными крыльями восходящие потоки, они терпеливо ждали, по-видимому, нисколько не сомневаясь, что ждать придется недолго.

Эрвин застонал и сел в луже. Затем попытался встать, и у него это получилось.

— Подъем…

Далеко не сразу ему удалось поставить на ноги Кристину, а затем с ее помощью — Джоба. Казалось, тот вот-вот рухнет плашмя, как бревно. Мутный взгляд клерка выражал только одно: уйдите все, не тормошите, мне так хорошо в покое, зачем тащить меня куда-то?..

— Он не сможет идти, — хрипло сказала Кристи, безнадежно покачав головой, — да и я пока тоже… Нужен отдых.

— Я пойду, — сомнамбулически пробормотал Джоб и пошатнулся.

— Ты видишь? — крикнула Кристи. — Видишь?

— Вижу. Пойдем завтра с рассветом, а сейчас только устроимся на ночь. Джоб, сходи вон туда, посмотри место, — Эрвин показал рукой, — там, по-моему, посуше. Мы с Кристи пока соберем барахло.

Джоб механически кивнул и, освободившись от веревки, размеренно, как автомат, зашлепал по лужам к кочкарнику. Эрвин сматывал веревку, неотрывно глядя ему вслед.