Дэвид Лэнгфорд - «Если», 2000 № 06

Через год после старта первого межзвездного корабля население Земли уменьшилось на 0,5 процента. Через два года — почти на четверть. Наапы были слишком сердечны, благорасположены и назойливы для того, чтобы им можно было сопротивляться. И они становились все более утомительными. Вместо того, чтобы скандалить с ними, люди собирали вещички и улетали к звездам. Кругом было множество по-настоящему приятных планет; путешествие стоило не слишком дорого, а возможности открывались неограниченные. Люди, угнетенные земной реальностью, могли обрести новую жизнь, обрести себя на планетах, о существовании которых мы и не знали до появления наапов.

Земные города теперь не были грязными муравейниками, забитыми нищими людьми. Немногие оставшиеся жители могли выбирать себе хорошие дома и квартиры. Домовладельцам поневоле пришлось снизить квартплату и содержать дома в наилучшем виде, чтобы привлечь съемщиков.

Голод кончился, когда число потребителей пищи решительно снизилось по отношению к числу производителей. В течение десяти лет население Земли уменьшилось наполовину и продолжало уменьшаться.

Бедность тоже начала исчезать — по своим причинам. Теперь работы хватало на всех. Когда стало ясно, что наапы не будут занимать рабочие места, люди могли спокойно выбирать себе дело.

Очень скоро исчезли дискриминация и предвзятость. Все объединились в стремлении поддерживать производство вопреки огромной эмиграции. Всем стала доступна хорошая жизнь, и любые обиды исчезли. А кроме того, вся враждебность, сохранившаяся в людях, теперь была обращена на пришельцев.

Наапы против этого не возражали. Они просто выполняли обещанное.

Я теперь мэр и почтмейстер маленького городка Нью-Далласа на Тире, четвертой планете звезды, которая значится в нашем старом каталоге под номером Струве-2398. Инопланетяне разных рас называют звезду именем, которое можно перевести, как «Божья шишка». Все здешние жители добры и милосердны, только вот на дух не выносят наапов.

Да нет, вы не поняли: по всей галактике наапов считают посланцами мира. Их миссия — путешествовать с планеты на планету, принося общее согласие, процветание и истинную цивилизованность. В галактике нет разумной расы, которая не любила бы наапов. Все мы осознаем, каковы их свершения и как много они для нас сделали.

Но если наапы начнут селиться в нашем квартале, мы немедля сложим чемоданы и двинемся куда-нибудь еще.

Удивительно, но проблема Первого Контакта, весьма популярная в фантастике «Золотого века» и остающаяся таковой в современной зарубежной НФ, напрочь исчезла со страниц произведений отечественных авторов. Как и многие другие темы, казалось бы, дающие писателям большой простор для полета фантазии. Не скудеет ли наша литература, отказываясь от них как от «ветхозаветного хлама»? И что предлагает взамен? И почему все-таки это происходит?.. Свою точку зрения высказывает популяризатор науки, давний автор и читатель нашего журнала.

Мне довелось несколько раз выступить на страницах журнала «Если» с научно-популярными очерками [14] «Следы» сознания» № 12, 1996; «Вселенная не стопка бумаги» № 11, 1997; «Вызов хаосу» № 6, 1998. (Здесь и далее прим. ред.) , в которых на примере фантастических произведений я попытался рассказать о преломлении некоторых идей современной физики в художественной литературе. Не являясь критиком, я тем не менее с интересом следил за полемическими и публицистическими материалами журнала, посвященными судьбе фантастики в нашей стране. В статьях и выступлениях авторов журнала часто задавался вопрос: куда идет русская фантастика, развивается ли она или деградирует? Оптимисты радостно указывали на раздолье книг в магазинах, перечисляли авторов, добившихся немалых успехов, а пессимисты уныло тыкали пальцем в те же книги, которые якобы месяцами не распродаются, называли фамилии тех же авторов, выбрасывающих на рынок роман за романом с неутомимостью траншеекопателя… Особняком стоят публикации, в которых явственно проступает тоска по доброй старой НФ времен Золотого века советской фантастики (длившегося, кстати, всего полтора десятка лет — в лучшем случае!). Судя по содержанию некоторых заметок, можно догадаться, что есть влиятельные издатели, которые полагают, что фантастика — это в первую очередь литература о новых идеях, тогда как все остальные ингредиенты художественности — фабула, психологизм, достоверность и т. п. — всего лишь необходимые, но не достаточные условия зачисления текста в разряд фантастики. С такой точкой зрения можно спорить или соглашаться, но в одном ревнители НФ правы — в нашей фантастике есть все: острый сюжет, характерные герои, буйство фантазии и остроумие вымысла, но нет той первозданности чувств, присущих классической НФ. Создается впечатление, что, стремясь стать полноценной, «взрослой» литературой, фантастика утрачивает свои специфические качества, не позволявшие ей раствориться в общем потоке художественных текстов.

В этой связи весьма характерна эволюция так называемых «вечных тем» фантастики — космические путешествия, перемещения во времени, проблема контакта… Кстати, последняя тема в современной российской фантастике трансформировалась в нечто, лишь отдаленно напоминающее свою прародительницу. В памяти как-то не отложились значительные произведения, посвященные проблеме контакта. Возможно, это закономерное явление. Сейчас произведения наподобие «Каллисто» Г. Мартынова вызвали бы удивление. А ведь в пору расцвета нашей фантастики эту тему не обошел практически ни один мастер НФ. У американцев этого добра тоже хватало с избытком, один только Саймак чего стоит! Кстати, в те времена считалось даже хорошим тоном противопоставлять американское видение проблемы советскому. В качестве примера критики и фантастоведы любили упоминать рассказы «Первый контакт» М. Лейнстера и «Сердце Змеи» И. Ефремова. Сейчас, правда, эти произведения воспринимаются весьма своеобразно. Если в первом рассказе настороженность, грозящая взаимным истреблением, сменяется надеждой на взаимопонимание, то во втором декларируется воинствующий антропоцентризм — «чужим», чей метаболизм основан на фторе (а в остальном они подобны людям), предлагается изменить его на углеродный, дабы они не мучились своей неполноценностью. Персонажи Лейнстера рассказывают анекдоты, хотя в любой момент могут уничтожить друг друга, герои Ефремова серьезно озабочены непохожестью прекрасных и дружелюбных «фторных» существ.

В принципе, и тогда тема контакта в лучших своих образцах являлась всего лишь отражением проблемы взаимопонимания соперничающих сверхдержав! Научный аспект постижения иного разума — эта линия у нас развивалась поначалу самостоятельно. А потом все смешалось, и в итоге она протянулась от сугубо научной «Второй экспедиции на Странную планету» В. Савченко до исключительно социального «Пикника на обочине» А. и Б. Стругацких.