Дэвид Лэнгфорд - «Если», 2000 № 06

— А мне казалось, что именно в нем, — ошеломленно возразил судья.

— Всякому понятно, что теперь значение имеет только тот вопрос, который поднял доктор Смит, — нетерпеливо сказал Родерик. — Вопрос о том, сколько шансов у Элисон стать матерью. Вот им и займемся.

— Судебный зал не слишком подходит для этого, — пробормотала Элисон. Однако на нее вдруг повеяло теплым ветерком счастья, о котором, как ей казалось, она должна была навсегда забыть.

— Женщины всегда переходят на частности! — возразил Родерик.

— Я не собираюсь ставить вопрос о том, будут ли у тебя дети. Я спрашиваю, действительно ли есть вероятность, что они у тебя будут.

Судья решительно постучал молотком.

— Я был слишком снисходителен. Я требую порядка в суде. Родерик Лиффком, вы забираете свое прошение?

— Какое это имеет значение? Но раз вы настаиваете, придется задать несколько прямых вопросов и потребовать на них прямые ответы. Например, любит ли меня Элисон, несмотря ни на что.

Судья охнул.

— Так любишь? — спросил Родерик, свирепо буравя Элисон взглядом.

Элисон почувствовала, что у нее вот-вот разорвется сердце.

— Если ты требуешь прямого ответа, — пробормотала она, — то да.

— Отлично, — сказал Родерик с удовлетворением. — Теперь у нас есть исходные позиции.

Он обернулся к судье Кольеру, который тщетно пытался его перебить.

— Послушайте, — спросил он грозно, — вы хотите докопаться до истины?

— Разумеется, но…

— Вот и я хочу. И потому прошу вас немного помолчать. Я собирался быть с вами терпеливым, но вы постоянно выводите меня из равновесия. Элисон, ты не займешь место свидетеля?

В том, что Родерик — личность сокрушительная, сомнений быть не могло.

Когда Элисон послушно последовала его приказу, он обернулся к присяжным.

— Я объясню вам мои намерения, — сказал он дружеским тоном.

— Мы все недоумеваем, почему, если зачатие возможно, это происходит столь редко. К несчастью, до сих пор сама эта возможность не допускалась, и я о ней не знал. Мне не представлялось случая рассмотреть проблему. И вот теперь у меня есть шанс найти ответ. Я хочу установить вот что: если андроиды могут иметь детей, что им мешает делать это?

Он рассеянно, не оглядываясь, протянул руку и сжал плечо Элисон.

— Здесь с нами Элисон, — продолжал Родерик, — так попробуем узнать, если сумеем, что может помешать ей иметь детей. Согласны?

Элисон была рада, что уже сидит. Иначе она бы не удержалась на ногах. Вернула она Родерика или нет? Неужели она и правда способна родить ребенка? Ребенка Родерика?! Перед глазами у нее поплыли радужные пятна.

Лишь постепенно она осознала, что Родерик испуганно спрашивает, не чувствует ли она себя дурно, что Родерик наклоняется над ней, что рука Родерика обнимает ее за плечи.

— Да, — сказала она слабым голосом. — Извини, Родерик, я постараюсь тебе помочь, насколько в моих силах, но, по-твоему, действительно такой шанс есть?

— Я психолог, — напомнил он ей негромко, — и могу без опасения заверить тебя, что неплохой. Быть может, мы не сумеем найти истину за полчаса здесь, но непременно доберемся до нее в ближайшие шестьдесят лет.

Элисон помнила, где находится, но они нарушили уже столько правил, что еще одна вольность погоды не делала. Она приподнялась и Притянула его губы к своим.

— Я ищу фактор, который должен присутствовать в жизни каждого андроида независимо от пола, — сказал Родерик. — Я не рассчитываю найти его немедленно. Просто расскажи, Элисон, обо всех случаях, когда ты осознавала свое отличие, когда тебя заставляли вспомнить, что ты андроид, а не биологический человек. Начни с самого раннего возраста. И, — добавил он с внезапной улыбкой, которой она никак не ожидала, — будьте добры, обращайтесь к судье. Будем соблюдать все формальности.

Элисон собралась с мыслями. Ей вовсе не хотелось вспоминать прошлое. Куда приятней было предвкушать новое чудесное будущее. Но она заставила себя начать.

Раннее детство я провела в Андроидных яслях Нью-Йорка, — сказала она. — Никаких различий там не делалось. Хотя некоторые дети думали иначе. Иногда я слышала, как старшие воспитанники рассуждали о том, насколько бы лучше им жилось, будь они биологическими детьми. Однако дважды, когда ясли оказывались переполненными, а в сиротском доме для биологических детей было много свободных мест, меня временно переводили туда. И опять ни малейших различий.

В яслях самое важное — уметь подать себя. Даже важнее, чем во взрослом мире. Если ты достаточно обаятельна или привлекательна, тебя заметят усыновители, и ты обретешь дом, достаток и любовь. Я не была ни привлекательна, ни обаятельна и оставалась в яслях до девяти лет. Я перевидала столько супружеских пар, выбиравших себе ребенка! Они всегда останавливали свой выбор на ком-нибудь другом, а меня словно не замечали, и я уже не сомневалась, что останусь в яслях, пока не вырасту и не начну сама зарабатывать себе на жизнь.

Затем одна из воспитательниц увидела, что я плачу. Я не помню, почему заплакала, но она сказала, что у меня нет причин для слез — ведь я умна и буду красавицей, а что еще нужно девушке? Я поглядела в зеркало и увидела себя такой, какой видела всегда. Но, видимо, она знала, о чем говорила: ровно через неделю еще одна супружеская пара выбрала именно меня.

Элисон испустила глубокий вздох, и слезы, блеснувшие в ее глазах, были искренними.

— Никто, сам этого не испытавший, не поймет, что значит в девять лет обрести родной дом! — воскликнула она. — Сказать, что я пожертвовала бы жизнью ради своих родителей, значит, ничего не сказать. Возможно, это и ввело Родерика в заблуждение. Он знал, что я дважды в месяц, а то и чаще, езжу к своим. Вероятно, он решил, что они мои настоящие родители, а потому не спросил, андроид я или нет.

Она посмотрела на Родерика в первый раз после того, как начала свой рассказ. Он кивнул.

— Продолжай, Элисон, — сказал он негромко. — Пока все идет хорошо.

— Этот мир не суров к андроидам, — с убеждением сказала Элисон, только изредка… — Она умолкла, и Родерик был вынужден помочь ей.

— Только изредка — что?

Но Элисон его не слышала. Она перенеслась на одиннадцать лет назад.

Элисон знала все о трудном переходном возрасте, когда она из маленькой девочки станет взрослой девушкой. Но она понятия не имела, как стремительно это произойдет.

Как-то вечером она пошла прогуляться в лес и наткнулась на компанию подростков, своих ровесников. С одним, Бобом Томсоном, она была немного знакома и знала, что их вожаком был Гарри Хьюит, но виду совсем взрослый в свои пятнадцать лет. Она не знала, есть ли среди них андроиды, ей даже в голову не пришло задуматься над этим. А то, что она сама андроид, казалось, не имело значения и не представляло никакого интереса в тот момент, когда она проходила между ними. Подростки присвистнули, и она, чувствуя на себе их взгляды, невольно покраснела.