Аллен Дж. Смит - «Если», 2000 № 05

— Извините, хозяин. Чем могу служить?

— Ядро с цепями… Нет, с ней я сам разберусь. А ты разберись с японцами. Сделай так, чтобы они еще два дня меня не дергали. И ничего не обещай, говори лишь, что они будут очень довольны, когда я доведу до ума концепцию.

— Да, хозяин, — сказал я, разочарованный тем, что мне досталось общение с заказчиком, а не разговор с его женой. Это меня еще и встревожило — не появились ли у него сомнения в том, насколько убедительно я играю роль мужа.

Обойдя Купона, я нажал на высокое, до потолка, зеркало. Оно сдвинулось, открыв проход в мою каюту. Оказавшись в безопасном уединении, я подключился к сети наблюдения, чтобы отслеживать все действия хозяина до конца дня. Каждый из нас обязан знать во всех подробностях о действиях другого, чтобы не выдать друг друга. Затем я облачился в деловой костюм Купона и начал отвечать на запросы о связи. Первым делом я обратился к Морите — вице-президенту «Сони» по виртуальным развлечениям.

— Как поживаете, господин Купон? — начал разговор Морита, тоже облаченный в свой типичный деловой костюм — самурай в зеленых шелках и с двумя мечами за спиной. Купон также предпочитал стиль ретро и носил одеяние из шелковой парчи, скроенное по образцу придворного наряда французского Короля-Солнце.

— Прекрасно, господин вице-президент. Как приятно вас видеть.

— Чувствуете ли вы себя столь же хорошо, как выглядите? — слащаво осведомился я, подражая Купону. Выступая в роли Купона, я совершал несколько преступлений одновременно… и он тоже, поскольку позволил мне пользоваться своим криптокодом.

Подобно многим живущим в Америке японцам, Морита сразу перешел к делу:

— Мы здесь, в Портленде, весьма обрадованы вашим предварительным предложением. И с нетерпением ожидаем его окончательную версию.

К тому времени я уже вошел в роль. Я не просто действовал как Купон — я был Купоном, только снабженным моим здравым смыслом. Мне приходилось поддерживать хрупкое равновесие, реагируя на все подобно Купону, но не просто имитируя его, а подражая Купону в его лучшие дни. Например, я знал, что из-за недавнего стресса он сейчас ответил бы раздраженно. И я мягко произнес:

— Да, я сейчас над ней упорно работаю. Ведь блеск создается полировкой, не так ли?

— Вы, разумеется, правы, — согласился Морита. — Просто завтра у нас собрание совета директоров. И если бы я смог им что-нибудь продемонстрировать, это гарантировало бы поддержку проекта. Быть может, нечто двухмерное?

— Позвольте проверить, есть ли у меня что-либо стоящее. Минутку, пожалуйста…

Мое изображение на экране Мориты застыло, пока я связывался в офф-лайне с Купоном. Тот раздраженно фыркнул, бросив мне фотографию новой развлекательной «погружалки» — Валгаллы, оптимизированной под русских мужчин.

— Весьма интригующе, — проговорил самурай-Морита, разглядывая фото нордического рая. — И насколько здесь велика доля натуральности?

— Все напитки безусловно натуральные, — усмехнулся я. — Однако остальное прошу оставить для презентации. С вашего любезного разрешения.

— Разумеется, — с благодарностью произнес успокоенный Морита. — Кстати, как проходит ваше плавание?

После нескольких минут светского разговора Морита, будучи персоной более высокого ранга, взял на себя инициативу и отключился. Сидя в своем тайном закутке, я облегченно выдохнул и проверил, как идут дела у двойника. Купон ругался с женой. Он был нужен, чтобы работать над предложением, а к жене ему следовало послать меня. Я быстро проглядел запись ссоры. Мне было приказано заняться очередью вызовов, но эта перебранка меня слишком отвлекала. И огорчала. Вот я сижу, отдавая ему лучшие дни своей жизни, беру на себя ношу его самых скучных обязанностей, смягчаю горечь личных и профессиональных потрясений, освобождаю его для творчества. День за днем и ночь за ночью я доказываю, что способен делать все, доступное ему, и выступать во всех его ипостасях, и тем не менее вся слава достается двойнику. Я лишился своих мечтаний и стремлений. Мои мечты — это его мечты. Я глотаю предназначенные ему оскорбления. А ведь меня просили всего-навсего служить ему. И вот он, полюбуйтесь, транжирит время и эмоциональную энергию, которые я ему сэкономил, на очередную идиотскую ссору с Сесилией. Кроме того, он с ней груб. Иногда мне кажется, что он доводит ее до белого каления, лишь бы досадить мне.

— …становишься толстой и ленивой! — орал Купон. — Ты разве не понимаешь, что мне надо работать? И зарабатывать деньги, которые тебе так нравится тратить.

— Мы уже достаточно богаты, Фредерик, — умоляюще произнесла Сесилия. — Я лишь хочу больше времени проводить с тобой. Здесь так одиноко…

— Но это ведь ты захотела посмотреть, каков Петербург в феврале! Так что не жалуйся теперь на скуку в арктических водах.

— Я думала, у нас останется больше времени друг для друга, — всхлипнула Сесилия. И добавила нечто неприятное для меня: — Я тебя не понимаю! Иногда ты такой замечательный, такой внимательный, а иногда — как сейчас — такой грубый…

Купон яростно взревел. Я вскочил, опасаясь, что он снова ее ударит. Он навис над ней, стиснув кулаки. Я едва сдерживал желание выскочить из своего убежища, ворваться в ее каюту и пришибить своего двойника. К счастью, он сумел удержать на цепи демона искушения, облегчив душу потоком непристойностей. Потом Купон резко развернулся и вышел, оставив в каюте рыдающую Сесилию.

Несколько секунд спустя он влетел в мою каютку, где его вопли заглушала двойная изоляция.

— Что ты делал с моей женой?! — гаркнул он. Efo лицо было пунцовым, мускулы шеи натянулись веревками, и я видел, как на ней пульсируют вены.

— Сами знаете. То, что вы приказывали.

— Ты заставил ее влюбиться в тебя! — рявкнул Купон.

Глядя на его искаженное гневом лицо с налитыми кровью глазами и пеной на губах, я удивился: как же это я мог считать нас красивыми?

— Я заставил ее влюбиться в вас, — возразил я.

— Я разрешил тебе лишь секс! — выкрикнул Купон. — И ничего больше. И кстати, я не говорил, что надо заниматься этим целый час!

— А мы хорошо провели время! — взорвался я.

Стиснув кулаки, Купон замахнулся, целясь мне в лицо. Я вскочил, отбил удар левой рукой и, схватив его за лацканы пиджака, прижал к переборке.

— Никогда… — прошипел я.

Он ощущал мою силу. Наши одинаковые лица разделяло всего несколько сантиметров. Я смотрел ему в глаза и видел в них страх. Когда они заблестели, словно некий предмет, всплывающий к поверхности темного пруда, я повторил:

— Никогда! Ты никогда больше не посмеешь меня ударить. И ты…

Я запнулся. Мне пришло в голову, что, приказывая клиенту не бить жену, я переступаю границу обязанностей профессионального эмулятора. Выпустив его лацканы, я машинально стиснул свои, чтобы они выглядели одинаково мятыми. Купон тяжело дышал мне в лицо.