Аллен Дж. Смит - «Если», 2000 № 05

В Центре запись попала на глаза светлой голове (она потом убежала к врагам, но в пути была застрелена на границе проводниками-таджиками). Светлая голова Геннадий отвечал за снабжение аппаратурой стройки американского посольства. Если, подумал он, направляясь к начальству, этот чудак Грубин приделает бактериям ноги, то не исключено их использование в оперативных целях.

Начальство посмеялось, но встретилось на банкете с руководителем разведки и, чтобы повеселить генерала, рассказало о чудаке из Великого Гусляра.

Руководитель отличался от своих подчиненных. Он знал, что великие изобретения появляются из мест, для них не приспособленных. А шпионы попадаются на мелочах.

— Предоставить условия, — приказал генерал опешившему полковнику, и на следующий день Грубина взяли прямо в подъезде и привезли в Вологду в «воронке», оттуда «черным рейсом» в Москву. Там его уже ждала лаборатория и все бактерии, конфискованные у Минца. Минц получил принудительную путевку в ведомственный санаторий Академии наук.

Надо признаться, что к тому времени, когда посольство уже было напичкано достойной аппаратурой, Грубин многого не достиг. Сделал он бактериям ботинки, но они оказались чуть ли не кандалами. Бактерии все норовили стащить их с ножек или даже сожрать. А сдавшиеся передвигались так медленно, что стыдно было запускать их к американцам.

Грубину срезали смету, потом сделали предупреждение о несоответствии. В штат его даже не пригласили, но он был счастлив. Не хотелось ему в штат. Короче, Грубина отпустили домой, а Минца выписали из санатория.

Чтобы совсем уж не бросать на ветер казенные деньги, чекисты кинули весь запас бактерий в щель в подвале посольства.

Вот и вся история.

С тех пор прошло лет пять или семь, все остальные средства под-слушки были ликвидированы или разоблачены, а бактерия мало-помалу проползла щелями на пятый этаж и распахнула ушки, стараясь услышать, нет ли поблизости самки.

А так как в той организации ничего не выкидывают, даже ваше личное дело с детства лежит, то сигнал пошел на ленту в Центре. Директор СВР пригласил погулять Директора ФСБ. Полицеймако пошел к Грубину. Они с Грубиным напились.

Уже из Москвы, из автомата, Грубин дозвонился до Минца. В трубке шуршало, попискивало и дышало. Телефон Минца плотно контролировался органами.

— Лев Христофорович, — спросил Грубин. — Вы тоже думаете, что бактерия доползла до пятого этажа? По моим расчетам, ей еще ползти и ползти.

— А ты что предполагаешь? — спросил Минц.

— Может, у нее течка началась, так сказать, брачный период.

— Почему такое мнение?

— Интуиция, — сказал Грубин.

Минц понял, что не только интуиция. Но это не телефонный разговор.

Он вышел на улицу, стал гулять и думать. За ним гуляла служба внешнего наблюдения и все время стреляла у Минца зажигалку.

В тот же вечер Грубина вызвал к себе Директор СВР.

— Премию тебе выпишем, — сказал он, — в размере десяти зарплат.

— В долларах? — спросил Грубин.

— Постыдись, — сказал разведчик. — Даже я не каждый день получаю. Ты лучше скажи мне, чего ты Минцу недоговорил? Я весь день пленку крутил. Чую — замысел, а в чем — не понимаю.

Грубин попытался ускользнуть от ответа.

— А как там у противника?

Так они называли американцев.

— Много интересного. Личные беседы. Служебные разговоры. Просто клад. Так будешь признаваться, что тебя тревожит?

И тут Грубин догадался — разведчика великой державы, генерала с тремя звездами на погонах, тоже что-то тревожит.

Тогда Грубин махнул рукой и сказал:

— Когда я с бактериями работал, то не думал, заразные они или нет. Минц мне сказал, что у них метаболизм инопланетный, мало шансов, что заразные. Я успокоился. И когда под микроскопом ножки им привинчивал, перчаток не надевал, воздух вдыхал и не считал их, сами понимаете.

— Не понимаю, — строго сказал разведчик.

— Забыл я о них. Пока вы не напомнили. И вдруг вчера слышу… простите, трудно говорить.

— Мы проверили, — сказал генерал. — У тебя есть увлечение, зовут Вероника, работает кассиром в книжном магазине. Есть соперник…

— Не надо, гражданин генерал, — взмолился Грубин. — Не терзайте.

Генерал отошел к окну. За окном была обыкновенная улица, обыкновенные дома, для любопытных глаз — обыкновенная виртуальная реальность.

— Мне ведь тоже нелегко, — сказал он глухо. — У меня жена молодая. Третья. Хорошо еще, что теперь партии нет, а то могли бы исключить за аморалку. Я вчера задержался — знаешь ведь, какая у нас работа: ни графика, ни расписания. И понесся мыслями к Ларисе. Сижу в кабинете, несусь мыслями, вдруг слышу в сознании: «Отстань, постылый, разве не видишь, кто сейчас со мной?» Мне прямо дурно стало. Все прошел — и Корею, и Афганистан, и Анголу. Думаю — померещилось. Вызываю машину, рву домой… а ее нет. Приходит через полчаса. И говорит: «Только не подозревай меня ни в чем, мы играли в дурака у подруги Люси».

— Значит, был контакт? — спросил Грубин.

Генерал молча кивнул головой и сплюнул на паркет.

— Ты тоже послал своей привет?

— Нет, получил от нее, — признался Грубин. Примерно так: «Мой возлюбленный! Если ты еще будешь в своей командировке торчать, не выдержу».

— А моя еще намылилась квартиру разменивать, — сказал генерал. — Вчера я ее любовную мысль перехватил.

— Минца вызывать будем? — спросил Грубин.

— А может, сам подтвердишь мои худшие подозрения?

— Могу и подтвердить, — согласился Грубин. — Значит так: эти споры развиваются. К нам они попадают молоденькими, а через пять — семь лет достигают половой зрелости, понимаете?

— К сожалению, да.

— Потому они и молчали в американском посольстве. Чего им волны посылать, если еще страсть в организме не накопилась?

— А ты, гад, их руками хватал, — сказал генерал.

— Кто их не хватал!

— Значит, они не только в ихнем посольстве?

— Какой там — в посольстве! Подозреваю, что в нас с вами, не говоря о спутницах жизни, их десятки.

— Но ты понимаешь, мерзавец, что это значит?

— Не обзывайтесь, генерал, теперь надо лекарство искать.

В дверь без стука заглянул сотрудник Особой секретности. Не глядя на Грубина, он сказал шифром: «45688909987675768997434332 565434456778221176547777».

— Ладно, — ответил генерал, — иди. — Он обернулся к Грубину:

— Только что американский посол говорил с президентом. Завтра на рассвете будут снова бомбить Ирак.

— Наверное, надо президенту доложить, орден получите…

— На хрен нам теперь Ирак?

И точно в ответ на его грустные слова в комнату, опять же без стука, ворвалась секретарша.

— Иван Иеронимыч! — закричала она. — Полковник Вуколов из шестерки кинулся в пролет лестницы с криком: «Я не могу больше слышать, как скрипит твоя койка!»