Аллен Дж. Смит - «Если», 2000 № 05

Тесса вздохнула.

— Я понимаю, что ты не нарочно. Черт возьми, сейчас вся космическая программа в твоих руках. И погубить все это может самый пустяк — твоя самоуверенность.

— Ну ты и жмешь… — сказал Рик.

Йошико подняла руку.

— Хочешь ты того или нет, но ты — воплощенный дух освоения космоса. Когда мы вернемся, этот дух, возможно, вселится в кого-то другого, возможно, в Григория — но сейчас он в тебе, и ты должен благополучно доставить его домой.

— При всем моем уважении к тебе, — ответил Рик, — это мне напоминает статейки в бульварных газетах.

Йошико покачала головой.

— Нет, на самом деле так бывает при любом космическом полете. Каждый раз, когда человек отправляется в космос, с ним летит дух его народа. После гибели команды «Аполлона-1», ваш народ два года не решался продолжать исследования. А после взрыва «Челленджера» — еще три года. Когда взорвалась советская ракета — в 1969-м, — они свернули свою лунную программу и перешли к космическим станциям. Нечто подобное происходит во всем мире. У каждого астронавта, уходившего в космос, были твои способности и твоя преданность делу, но в тебе сильнее всех выражена та сила материализации, что создала этот корабль.

Рик всматривался в серую приборную панель перед собой, раздумывая над словами Йошико. Относительно деталей можно было бы спорить — модернизацию оборудования после несчастного случая нельзя считать отступлением, — но действительно, после серьезных неудач исследования всегда приостанавливались, а когда возобновлялись, то почти непременно приобретали новое, более консервативное направление.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Изо всех сил постараюсь сделать все возможное, чтобы передать эстафету, не промахнувшись. Остается несколько часов, потом все проблемы перейдут к кому-нибудь другому.

Время до входа в атмосферу астронавты провели, приводя в порядок оборудование и разбирая мусор, накопившийся в кабине за неделю полета. Пока они работали, Земля из бело-голубого шара превратилась в уплощенный диск с размытыми краями — картина, знакомая им по полетам на шаттле. И вот уже оставалось всего несколько минут до вхождения в атмосферу — как раз чтобы отстрелить цилиндр с лунного модуля с двигателем и топливными баками и переориентировать командный модуль так, чтобы он вошел в атмосферу тупым концом.

До контакта с атмосферой оставалось несколько секунд. Астронавты не надели скафандров — слишком сильное предстояло ускорение, а кроме того, если вход в атмосферу будет неудачным, они мгновенно сгорят, в скафандрах или без них. Рик взял Тессу за руку. Очень хотелось ее успокоить, сказать, что все будет в порядке, но он знал, если он скажет: «Не беспокойся», она станет волноваться еще сильнее. Поэтому он просто спросил:

— Готова искупаться?

— Очень смешно, — буркнула она.

Хотя Йошико засмеялась и сказала:

— Какие там водные процедуры, я без купальника. Гавайи, мы уже над вами!

Они должны были приводниться в тысяче миль к западу отсюда, но Гавайи будут первой землей, которую они увидят с борта корабля-спасателя. На самом деле корабля было два — русский и американский. Но русские уступили горячему желанию американцев подобрать капсулу, и почетное право досталось им. Но ни Рик, ни Тесса не могли рассчитывать на торжественный официальный прием.

Однако даже ради неофициального приема НАСА решило поумерить свой гнев. Григорий сообщил, что теперь, перед началом последней, самой опасной стадии полета, интерес всего мира к их путешествию возрос многократно. Любовная история не убавила их популярность.

Несмотря на неловкость ситуации, Рик был рад; он рассчитывал, что общественное мнение убережет их с Тессой от серьезных неприятностей и, возможно, даже позволит заработать на лекционном туре, пока не начнется новая космическая программа. С их карьерой в программе шаттла теперь наверняка покончено, и только статус героев поможет ее возродить.

Контакт. Капсула содрогнулась, их прижало к сиденьям. Ускорение на секунду ослабло, затем снова усилилось, стало возрастать и перевалило за g. Воздух разогревался добела на жаропрочной обшивке и сквозь иллюминаторы освещал внутренность капсулы, словно флюоресцентные лампы. Корабль начало бросать из стороны в сторону. Некоторые броски были, несомненно, вызваны работой компьютера, который держал траекторию с помощью корректирующих реактивных двигателей. Каждые несколько секунд капсула сильно накренялась, как будто попадая в воздушную яму. Чем глубже они входили в атмосферу, тем энергичнее становилось торможение, пока не достигло почти семи g, так что астронавты едва могли дышать.

Нескончаемо текли минуты; астронавты оставались вжатыми в кресла и почти не могли двигаться. Рик держал руку рядом с ручным управлением, вмонтированным в подлокотник кресла, но даже когда толчки были очень сильными и казалось, что автоматика реагирует слишком остро, не вмешивался в управление. Он доверял призраку больше, чем своим знаниям и ощущениям. Корабль не позволит им погибнуть сейчас, когда конец полета так близок.

При этой мысли стены кабины замерцали, и Рик съежился от страха, ожидая, что пламя поглотит его, но обшивка исчезла лишь на мгновение. Тесса и Йошико только зажмурились, но ничего не сказали. Произнести хоть слово из-за чудовищной тяжести, придавившей их к креслам, было невозможно.

Ревущий поток ионизированного газа прервал связь с Землей. Рик слышал в наушниках только атмосферные помехи, но рев воздуха, срывающегося с жаропрочного щита, почти перекрывал и их. В иллюминатор был виден колеблющийся язык добела раскаленного воздуха, уходивший вверх на целые мили, в небо, которое по мере снижения капсулы казалось все более синим.

Наконец через шесть минут ускорение начало уменьшаться, а языки пламени за иллюминатором поблекли.

Рик перевел взгляд на альтиметр в верхней части панели управления. На высоте 25 000 футов, когда стрелка прошла черный треугольник на шкале, с мягким толчком раскрылись тормозные парашюты. Рик наблюдал, как они затрепетали вверху, придавая кораблю устойчивость и немного замедляя полет до момента, когда на высоте в 10 000 футов раскрылись основные парашюты — три купола в оранжево-белую полосу. Капсула содрогнулась, словно ударившись о твердую почву, затем выровнялась и зависла на стропах, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

Солнце поднялось над горизонтом всего несколько часов назад, и океанские волны отражали его свет, сверкая, как миллионы драгоценных камней. Рик протяжно вздохнул.

— Старый добрый дом, — проговорил он.

— Не расслабляйся, — одернула его Тесса, взглянув на альтиметр. — До дома еще больше мили.