Шон Уильямс - «Если», 2000 № 04

— Меня кто-нибудь ждет?

— В шлюзовой — нет. Подожди, сейчас свяжусь с бортовым компьютером ахейцев.

Берналь расстегнул ремни, осторожно выбрался из скафандра жизнеобеспечения, который всю дорогу снабжал его пищей, удалял экскременты, регулярно подкармливал организм витаминами и кальцием, а также электростимулировал мускулы. Тем временем АльтерЭго сообщил, что по ту сторону шлюза его ожидает торжественная встреча.

— А спросить, кто там меня торжественно встречает, ты не додумался?

АльтерЭго отчетливо вздохнул:

— Агамемнон, верховный капитан ахейского флота, с супругой Клитемнестрой, его брат Менелай, капитан «Спарты» с супругой Еленой, а также Одиссей, капитан «Итаки».

Берналь зажмурился:

— Полный идиотизм!

— Парис, они ждут.

Кивнув, Берналь надел комбинезон. Прикрепил на грудь металлическую бляху с изображением Великой Печати Сирруса; к разъему на стержне, торчавшему из комбинезона на спине, прикрепил тонкий проводок, который, в свою очередь, включался в гнездо на пятом позвонке. Слегка постучал по бляхе:

— Ты здесь, старина?

«Душой, если не телом», — телепатически отозвался АльтерЭго.

Застегнув комбинезон, Берналь подошел к люку.

— Сезам, откройся, — заявил он, тщетно пытаясь подавить страх.

Когда створки шлюза начали открываться, Агамемнон попытался принять царственную позу. Клитемнестра заботливо положила руку ему на плечо, готовясь сдержать супруга, если тот вздумает кинуться навстречу троянскому гостю и, по своему обыкновению, радушно облапить его по-медвежьи. Вообще-то Клитемнестре нравилась склонность Агамемнона к спонтанным знакам гостеприимства, но она понимала, что от такого радушия Парис, чего доброго, лишится ума со страху.

Последний люк с шипением откинулся, и перед ахейцами появилась тощая, невысокая фигура. Нервно улыбнувшись, незнакомец протянул вперед руку.

— Приветствую вас, ахейские мужи. Я Парис… э-э-э… с «Трои».

«Боги, как можно — он же какой-то бесполый!» — тут же воскликнула про себя Клитемнестра. Покосившись на Елену, она удостоверилась, что та тоже обескуражена… но и заинтригована.

Агамемнон решительно подошел к гостю и, взяв его руку в свои лапищи, энергично потряс.

— Друг мой, войди на «Микены» — ты станешь желанным здесь гостем! — взревел верховный капитан. Волоча Париса за собой, он быстро представил ему остальных. Парис пожал всем руки.

Нет, не бесполый, решила Клитемнестра. Мужчина — правда, недоразвитый.

Обняв одной рукой тощие плечи Париса, Агамемнон повлек его по коридору.

— Жаждут увидеть тебя и мои капитаны, — заявил он. — Ждут они в зале «Микен», где уж накрыты столы, — Агамемнон обернулся к Клитемнестре. Та передала ему маску, которую верховный капитан вручил Парису. — Вот, надевай — таков на маскараде обычай, — пояснил Агамемнон.

Троянец внимательно рассмотрел маску, изображавшую яблоко, пронзенное стрелой. Помедлив, нацепил. Агамемнон закрыл свое лицо абстрактным щитком из листового золота и жестом приказал всем надеть маски.

Клитемнестра в костюме лебедя последовала за Агамемноном и гостем. За ними потянулись стоически невозмутимый Менелай с бычьими рогами на голове и усмехающийся чему-то своему Одиссей в маске, на которой были изображены звезды. К немалому удивлению Клитемнестры, Елена, наряженная кошкой (чего от нее еще ждать-то?), вырвавшись вперед, догнала Париса.

— Странствие ваше, наверно, утомительным было и долгим? — спросила она.

Парис нервно улыбнулся.

— Большую часть времени я проспал, госпожа, так что ничуть не утомился.

— О, как я рада, ведь, значит, сможете вы танцевать!

Агамемнон рокочуще захохотал.

— Мы, ахейцы, превыше всего уважаем искусные танцы!

— И войны, — мрачно процедил Менелай полушепотом, так что его слышала одна лишь Клитемнестра.

Сердце Берналя билось так часто, что он всерьез опасался упасть в обморок.

Первое, что он увидел, едва перешагнув порог шлюзовой камеры и поздоровавшись, это огромного мужчину, который вприпрыжку несся прямо на него. Собрав в кулак резервы храбрости, о наличии которых он прежде и не подозревал, Берналь приготовился к гибели — но вместо этого ему пожали руку (сдавили, точно прессом).

Впервые увидев ахейца, Берналь решил немедленно ретироваться на свой корабль. Но из железных пальцев вырваться было невозможно.

Создание отличалось невероятной величиной: двухметровый рост, потрясающий размах плеч. Он объявил себя Агамемноном. Голос у него оказался такой громкий и низкий, что у Берналя заныли зубы. Затем его познакомили с целой ордой других гигантов и потащили по узкому коридору, где два человека едва могли протиснуться. Он поймал себя на том, что не может отвести глаз от лица верховного капитана, дивясь его симметричности и цветовой гамме: щеки и губы — ярко-алые, длинные волосы и борода — угольно-черные, кожа — белее снега. Берналь испытал облегчение, когда хозяева надели маски, скрыв свои гротескные черты.

Также Берналь не мог не обратить внимания на запах, исходивший от ахейца: не сказать, чтобы неприятный, но очень сильный и чрезвычайно… мужской. Немного погодя он различил и другой аромат, являвшийся полной противоположностью первого: сладкий, как благоухание едва поспевших фруктов. Обернувшись, он обнаружил, что его догоняет женщина, которая назвалась Еленой. Она была ниже Агамемнона, но все равно сантиметров на десять выше Берналя. Гибкая фигура; длинные золотистые волосы так блестели, точно и впрямь были из драгоценного металла. Кошачья маска не столько скрывала, сколько выгодно подчеркивала ее черты. Когда она говорила, серебристые усы плясали в воздухе, и это буквально завораживало.

Елена спросила его о путешествии; Берналь, хотя голова у него шла кругом, попытался ответить учтиво. Елена еще что-то сказала, Агамемнон вставил свою реплику, но Берналя отвлек телепатический голос АльтерЭго.

«Парис, наши хозяева не дышат».

Когда Парис и те, кто ходил его встречать, появились в зале, Ахилл раздраженно встрепенулся. С уходом Агамемнона молодой герой оказался в центре внимания, что ему весьма польстило; теперь же вновь придется довольствоваться статусом «героя номер два» (или даже «номер три», если троянский посол превзойдет его в воинской мощи).

Однако, разглядев гостя, Ахилл вздохнул спокойно.

В дверях стоял крохотный человечек, весь какой-то заморенный и бледный. Этот — как бишь там его? — Парис был похож на призрака. Причем не из тех, которые внушают страх. Просто дух печального, одинокого ребенка, скучающего по своим друзьям.

Оскалив зубы в улыбке, Ахилл уступил свое место Патроклу и начал пробиваться через толпу, чтобы поприветствовать гостя.