Шон Уильямс - «Если», 2000 № 04

Внезапно изображение дрогнуло, и по экрану побежала рябь. Казалось, камера теперь находится где-то на уровне живота твари. Решив сменить ракурс, чтобы рассмотреть лицо преследователя, Дор нажала на клавишу «вперед», но ничего не произошло. Функция заблокирована, сообразила она, но сделал ли это сам юноша или программист установил жесткие параметры формата, она не знала.

Больше всего ее раздражало то, что в постапокалиптической реальности все игроки обретали виртуальный облик. Она очутилась посреди толпы и обнаружила, что многие персонажи представляют собой туманные, бесформенные фигуры, и догадаться, кто они такие, было просто невозможно. Некоторые стояли группками и были похожи друг на друга, словно близнецы: вампиры и дикари, отъявленные головорезы и гомункулусы. С одной стороны, разношерстная толпа, а с другой — абсолютно безликая масса уродов. Мир игры гарантировал всем полную анонимность.

Она выбралась из толпы на секунду позже Шанти и увидела, как тот из последних сил мчится к каменным ступеням, чтобы подняться на набережную. Он споткнулся о первую же ступеньку и начал лихорадочно карабкаться вверх на четвереньках в надежде оторваться от нагонявшего его преследователя.

На набережной Шанти встал на ноги и побежал к темневшим на заднем плане зданиям. В этой части города разрушения были значительными, и кое-где полыхали пожары. Андрогин крутил головой по сторонам, выискивая спасительное укрытие, но, похоже, все подходящие места были уже заняты. В покореженных машинах скользили неясные тени; даже в тех, которые были охвачены пламенем, извивались в огне какие-то существа. Дор попыталась не удивляться, решив, что в этой реальности быть огненной тварью считается особым шиком.

Она вновь сделала попытку изменить угол обзора, и ей удалось отвести камеру на несколько футов. Как раз в этот момент Шанти оглянулся. В его глазах застыли панический страх и смятение. Секундой позже он споткнулся и кувырком полетел на землю.

Изображение в кадре мгновенно перевернулось. Сначала Дор увидела выбоину в асфальте, затем на экране мелькнуло темное небо и послышался глухой удар. Следом за этим камера стала наплывать на упавшего Шанти, показывая крупным планом его запрокинутую голову с задранным к небу подбородком, в который упиралась безобразная лапа монстра. Лезвие тускло сверкнуло и исчезло, когда кровожадная тварь, находящаяся за кадром, с размаху полоснула по натянутому горлу жертвы. Раздался хруст перерубаемых хрящей, послышалось сиплое бульканье.

Брызги от внезапно ударившего фонтана крови залили экран, а затем красные капли заструились вниз, словно стекающий по стеклу дождь. Изображение было настолько реалистичным, что Дор невольно отшатнулась и принялась лихорадочно нажимать кнопки, пытаясь стереть кровавые полосы. Однако ничто не помогало.

Шанти Лав хрипел, захлебываясь в собственной крови. Жизненные силы уходили из него, он с каждой секундой слабел и уже не оказывал сопротивления твари, которая продолжала давить ему на подбородок. Внезапно камера переместилась и показала крупным планом перерезанные артерии, из которых толчками изливалась кровь. Затем тварь повернула голову Шанти в сторону и припала к его горлу.

Дор доводилось видеть насильственную смерть на экране. В свое время она смотрела даже так называемый фильм-убийство, запрещенный к показу и распространявшийся нелегально. В абсолютно бездарном фильме сцена убийства была снята настолько безграмотно и неправдоподобно, что за одну лишь откровенную «липу» и жульничество авторов следовало привлечь к ответственности. Во многих фильмах со стрельбой и насилием кровь, льющаяся рекой, подозрительно напоминала клюквенный сироп или томатный сок, но в сцене, которую она только что увидела, все выглядело по-настоящему, то есть настолько натурально, что ей стало дурно, и Дор поспешила остановить просмотр. Прикрыв рот ладонью, она отвернулась от экрана и стала медленно втягивать воздух через нос, борясь с приступом тошноты! Подобная реакция была для нее полной неожиданностью. За двенадцать лет работы в полиции Дор так часто видела кровь и обезображенные трупы, что, казалось, давно приобрела иммунитет к подобным зрелищам.

Однако сейчас чувства ее подвели. Может быть, виной тому стали предсмертные хрипы Шанти и отвратительная тварь, с урчанием припавшая к его горлу. А возможно, увидев эту жуткую сцену, она сразу вспомнила тошнотворный запах в игровой кабинке, где лежал изуродованный и похожий на освежеванную тушу животного труп юноши.

Кое-как справившись с приступом тошноты, Дор вернулась к записи. Она включила ускоренное воспроизведение, чтобы побыстрее проскочить кровавый эпизод, но кадры так быстро сменяли друг друга, что вся сцена приобрела еще более отвратительный и зловещий вид. Но лишь только Дор вернулась к нормальному режиму воспроизведения, как ужасная тварь и кровь, которая только что заливала экран, бесследно исчезли.

Дор была озадачена. Она включила обратную перемотку и еще раз просмотрела этот эпизод, но уже в замедленном режиме. Да, она не ошиблась — кровь и убийца исчезли внезапно. Это было вызвано не затемнением или рассеиванием кадра с постепенным наплывом последующего изображения (насколько ей было известно, этим приемом, стремясь добиться драматического эффекта, частенько злоупотребляли студенты операторских курсов), а неожиданным сбоем в аппаратуре или намеренным отключением камеры. При такой внезапной смене сцен зритель часто испытывал настоящий шок, и Дор подозревала, что кто-то специально смонтировал запись подобным образом в расчете на то, что зритель испытает приступ тошноты и головокружения или даже упадет в обморок. Кстати, это могло привести даже к летальному исходу. Если в этот момент зритель будет находиться в комнате один.

«Или не один, а с каким-нибудь психом, который, вдохновленный кровавой сценой, перережет ему глотку», — подумала Дор, потирая пальцем лоб.

Она вернулась к началу эпизода и повторно просмотрела его в замедленном режиме, пытаясь понять, почему тварь и кровь внезапно исчезли, а распростертый на набережной Шанти остался в кадре.

Из справочной информации она узнала, что именно в этот момент регистрация основных показателей состояния Шанти и юноши прекратилась.

Дор отключила паузу и продолжила просмотр записи. Шанти Лав сел и принялся ощупывать шею тонкими пальцами. Они деловито скользили по рваным краям раны, натягивая и разглаживая свисающие лоскуты кожи; при этом андрогин досадливо хмурился. Увидев, как Шанти пытается что-то сделать со своей раной, Дор поймала себя на мысли, что теперь его можно считать кем угодно, но только не человеком и даже не виртуальным двойником погибшего юноши.