Артур Дойл - «Дезинтегратор» Немора

— В таком случае будьте любезны последовать за мной, — ответил изобретатель. Он повел нас вниз по лестнице и через садик, расположенный за домом. В садике стоял довольно большой флигель, который он отпер, и мы вошли.

Внутри флигеля оказалась большая выбеленная комната с бесчисленными медными проводами, свисавшими фестонами с потолка, и огромным магнитом, установленным на пьедестале. Перед ним было нечто, с виду похожее на стеклянную призму в три фута длиной и около фута в диаметре. Направо от призмы на оцинкованном возвышении стояло кресло. А над ним был подвешен полированный медный колпак. И к колпаку и к креслу шли провода, сбоку же виднелось своего рода зубчатое колесо с нумерованными вырезами и обтянутая резиной рукоятка. Она торчала в вырезе, помеченном нулем.

— Дезинтегратор Немора, — проговорил странный человек, взмахом руки указывая на машину. — Это — модель, которой суждено стать знаменитой, ибо она изменит соотношение сил между отдельными нациями. Кто владеет ею — правит миром. Итак, профессор Чэлленджер, вы вели себя по отношению ко мне, так сказать, недостаточно вежливо и с некоторым неуважением. Не осмелитесь ли вы сесть в это кресло и не позволите ли мне продемонстрировать на вашем собственном теле свойства этой новой силы?

Чэлленджер обладал мужеством льва, и малейшее сомнение в этом тотчас же приводило его в ярость. Он кинулся к машине, но я схватил его за руку и удержал.

— Вы не сделаете этого! — сказал я. — Жизнь ваша слишком драгоценна! Это чудовищно! Что вам хоть сколько-нибудь гарантирует вашу безопасность? Наиболее родственный этому аппарат, когда-либо виденный мною — электрический стул в Синг-Синге.

— Моя гарантия безопасности заключается в том, что вы являетесь свидетелем, и этот субъект наверняка будет по меньшей мере арестован за убийство, если со мной что-либо случится.

— Жалкое утешение для мира науки, раз вы оставите неоконченной ту работу, которую никто кроме вас не может выполнить. По крайней мере позвольте мне попробовать первому, а затем, когда опыт окажется безобидным, вы можете последовать моему примеру.

Личная опасность никогда не остановила бы Чэлленджера, но мысль, что научная работа его может остаться незаконченной, сильно повлияла на него. Он заколебался и, прежде чем успел принять то или иное решение, я метнулся вперед и вскочил в кресло. Изобретатель на моих глазах взялся за рукоятку. Послышалось какое-то щелканье. Потом на мгновенье в глазах у меня все смешалось и затянулось пеленой. Когда зрение мое прояснилось, я увидел перед собой изобретателя все с той же отталкивающей улыбкой на лице, а через его плечо пристально глядел на меня Чэлленджер. С обычно румяных, как яблоко, щек профессора сбежала вся краска.

— Ну, продолжайте же! — сказал я.

— Все кончено! Вы великолепно соответствовали назначению моей машины, — ответил Немор. — Сойдите, а профессор Чэлленджер, без сомнения, с готовностью воспользуется своей очередью.

Никогда еще я не видел моего старого друга в таком смятении. Железные нервы на момент совершенно изменили ему. Дрожащей рукой он ухватился за мое плечо.

— Это — правда, Мэлоун! — произнес он. — Вы исчезли. В этом нет никакого сомнения. На миг возник туман, а потом пустота!

— Как долго я отсутствовал?

— Две-три минуты. Признаюсь, я ужаснулся. Не мог себе представить, что вы возвратитесь. Затем он щелкнул этим рычагом, если только это рычаг, перевел его на другой вырез, и вы вновь оказались в кресле, слегка изумленный, но в остальном такой же, как всегда. При виде вас я возблагодарил небо! — он обтер влажный лоб большим красным носовым платком.

— Пожалуйте, сэр! — сказал изобретатель. — Или, может быть, вам изменяет мужество?

Чэлленджер с явным усилием овладел собой. Потом, отведя в сторону мою протестующую руку, уселся в кресло. Рукоятка, щелкнув, переместилась на номер третий. Чэлленджер исчез.

Я ужаснулся бы, если бы не полное хладнокровие человека, управлявшего машиной.

— Интересный процесс, не правда ли? — заметил он. — Принимая во внимание устрашающую индивидуальность профессора, странно подумать, что сейчас он — молекулярное облако, повисшее в какой-то части этого здания. Теперь он, конечно, всецело в моей власти. Если я предпочту оставить его в висячем положении, ничто на свете не помешает мне это сделать!

— Я очень скоро нашел бы способ помешать вам.

Улыбка опять превратилась в злобный оскал.

— Неужели вы воображаете, что подобная мысль вообще могла прийти мне в голову? Подумать только — перманентное растворение великого профессора Чэлленджера, бесследно исчезнувшего в космическое пространство. Ужасно! Ужасно! Но вместе с тем он был менее вежлив, чем следовало бы. Не думаете ли вы, что небольшой урок…

— Нет, не думаю.

— Хорошо, назовем это курьезной демонстрацией. Нечто такое, что даст материал для интересной заметки в вашей газете. Так, например, я открыл, что волосы нашего тела, обладающие совершенно иной вибрацией, чем живые органические ткани можно по желанию включать в процесс разложения и обратного соединения, или же выключать из него. Мне было бы интересно увидать медведя без ощетиненной шерсти. Поглядите-ка на него!

Новое щелканье рычага. Мгновение спустя Чэлленджер вновь восседал в кресле. Но что за Чэлленджер! Что за остриженный лев! Разозлившись при виде сыгранной с ним шутки, я все же едва удерживался от хохота. Огромная голова его стала лысой, как у младенца, а подбородок — гладким, как у девушки. Теперь, когда он лишился своей величественной черной гривы, на нижней части его лица выпирали вперед челюсти, а вся внешность напоминала старого бойца-гладиатора, избитого и распухшего, с челюстью бульдога над массивным подбородком.

Было ли этому причиной выражение наших лиц, — не сомневаюсь, что гнусная усмешка изобретателя стала еще шире при виде этого зрелища, — или что-либо другое, но рука Чэлленджера взметнулась к голове и он осознал свой позор.

В следующий миг он выпрыгнул из кресла, схватил изобретателя за горло и повалил его. Зная непомерную силу Чэлленджера, я был убежден, что шутнику пришел конец.

— Ради бога, будьте осторожней! Если вы убьете его, мы никогда не сможем помочь вашему горю! — закричал я.

Довод этот подействовал. Даже в самые сумасшедшие моменты Чэлленджер всегда прислушивался к голосу рассудка. Он вскочил на ноги, потянул за собой и дрожащего изобретателя.

— Даю вам пять минут! — произнес он, задыхаясь от ярости. — Если через эти пять минут я не стану таким, каким был, я вытряхну всю жизнь из вашего негодного, жалкого тела!

С разъяренным Чэлленджером небезопасно было спорить. Самый мужественный человек в страхе попятился бы от него, а ничто не указывало на то, что м-р Немор отличался особым мужеством. Напротив, его угри и бородавки внезапно стали куда более приметными по мере того, как физиономия Немора постепенно меняла свою окраску — от цвета оконной замазки, что было для нее нормальным, до цвета рыбьих внутренностей. Руки и ноги у него дрожали, и он с трудом мог шевелить губами.