Александр Петровский - Тень Фукусимы

Теперь же создавалось впечатление, что вся гаишная братия под приподнятым перестройкой железным занавесом отправилась на ПМЖ на Землю Обетованную. Впрочем, если хорошенько подумать, то становилось понятно, что для киевского ГАИ эта Земля располагалась не на Ближнем Востоке, а вокруг Чернобыля. Именно они в основном стояли в оцеплении Зоны, толком ничего не зная о радиации, не имея дозиметров, и потому иногда получая изрядные дозы облучения.

Гаишников Пётр не любил и потому их проблемы его не очень беспокоили. Тем более, у него своих хватало. Первым делом требовалось позвонить отцу и попросить его прийти в гараж. Это можно было сделать только с телефона-автомата, а значит, придётся остановить машину там, где кто-нибудь не в меру любопытный сможет заглянуть через окно в залитый кровью салон. Тарасов ездил по киевским улицам, выискивая телефон в таком месте, где можно неподалёку оставить автомобиль без риска привлечь внимание случайного прохожего, которых, несмотря на разгар рабочего дня, было достаточно.

Наконец, подходящий таксофон был найден, Пётр положил в монетоприёмник две копейки и набрал номер родителей. Мать была на работе, так что трубку, как он и рассчитывал, снял отец.

– Папа, нужна твоя помощь. Пойди в гараж, освободи его, – попросил Пётр. – Нужно закатить мою машину внутрь.

– Что случилось, сынок? – встревожено поинтересовался Степан Данилович. – Всё в порядке? Ты цел?

– Я цел. А о том, что случилось, не телефонный разговор.

– Понял. Через десять минут буду в гараже.

Пётр повесил трубку и вернулся к машине. Возле неё стоял малыш лет пяти-шести и заинтересованно рассматривал отлично освещённый солнцем салон.

– Дядя, это ваша машина? – поинтересовался он, слегка шепелявя.

– Моя. Шёл бы ты отсюда, – ответил изрядно перепуганный «дядя».

– У вас там кровь на сиденье. Много крови. Что вы там делали?

– Резал маленьких мальчиков, – Пётр хотел побыстрее отсюда уехать, но от волнения у него дрожали руки и он не попадал ключом в замок.

– Это очень хорошо, – одобрил малыш.

– Иди отсюда, я сказал! Или хочешь, чтобы я тебя зарезал?

– Я вам не подхожу. Я уже большой. Но у меня есть братик. Хотите, я вам его принесу? А то когда он родился, мама со мной совсем не играет.

– Всем кажется, что раньше было лучше. Золотой век, так сказать, – Пётр, наконец, немного успокоился, открыл водительскую дверцу, устроился за рулём и завёл мотор. – Ну, пока, парень! Не обижай братишку, он тебе ещё пригодится.

– Зачем? – удивился ребёнок.

– Ты старше его, а значит, сильнее. Сможешь его лупить, – прерывая этот идиотский разговор, Тарасов рванул с места, от души надеясь, что этот чудесный мальчик ещё не знает цифр и не сможет запомнить номер окровавленного автомобиля.

Двери пустого гаража были распахнуты, и Пётр завёл «Жигулёнок» внутрь. Степан Данилович заглянул в салон и ужаснулся.

– Значит, всё правда, – ахнув, прошептал он.

– Что правда? Ты о чём, папа?

– Рассказывали мне, что там, в Зоне, жуткая радиация, и от неё люди становятся мутантами. Вот я и вижу, что ты подвозил мутанта, вампира, его укачало и стошнило.

– Кто тебе рассказывает такие глупости? – удивился Тарасов-младший. – Ничего подобного не было. Я отвёз в больницу обыкновенного раненого человека. Но вот то, что я видел раньше, обыкновенным никак не назовёшь. Пока будем замывать кровь, я тебе всё расскажу. Твой совет очень нужен, папа.

Он подробно пересказал всё, что с ним происходило в Зоне, и даже продемонстрировал чемоданчик. Отец его не перебивал, но по выражению его лица легко было понять, что Степан Данилович ни за что в такие сказки не поверит.

– Значит, сынок, мутанты-кровопийцы, по-твоему, глупость, – наконец, высказался он. – А проходящие через мерцающую плёнку инопланетяне – нормально, да? Сам-то ты что видел? Раненого человека и какой-то мираж, висящий в воздухе. Раненый тебе что-то говорил, наверно, бредил. А этот «дипломат», который ты пультом назвал, очень похож на военное оборудование. Видел я что-то подобное у наших ПВО-шников. Не точно такое же, конечно, но явно того же типа.

– Папа, мутанты – это глупость, потому что мутация влияет только на потомство, – поморщился Пётр. – Но речь сейчас не о том. Скажи мне, что со всем этим делать?

– Теперь, когда ты эти ужасы мне рассказал, всё стало совсем ясным. Не было никакой аварии на станции. Военные испытывали какую-то свою новую штучку, и что-то у них пошло не так. В итоге вокруг дикая радиация. А чтобы никто не догадался об этих испытаниях, слегка взорвали реактор. Я сам военный, так что знаю, как это бывает.

– Да какая разница, что там произошло, папа? Делать-то что?

– Советовать тебе ничего не буду, решай сам. Но расскажу один случай из своей жизни. Когда мне оставалось служить всего несколько дней, нашему авиаполку поступает приказ срочно передислоцироваться куда-то в Сибирь, куда именно, мне не сказали. Понимаешь, что это значило? Мы сдаём служебную квартиру в Киеве, и едем непонятно куда, и чёрт его знает, есть ли там вообще нормальное жильё. Нужно было что-то делать. И я сделал. Выпил бутылку водки и набил морду нашему замполиту. Редкая сволочь он был, но досталось ему не за это. За свой подвиг я получил от командира десять суток гауптвахты, а потом ещё три добавил комендант. В итоге, полк улетел в Сибирь, а мы остались в Киеве. Вот так-то, сынок.

Этим же вечером Пётр вернул «Жигулёнка» туда, где утром его взял, затем выпил любезно предоставленную отцом бутылку водки, и отправился по вечернему Киеву искать приключения. Поиски оказались успешными и завершились великолепной дракой. Досталось не только его противникам, но и прибывшему по вызову наряду милиции. После этого молодой советский учёный Тарасов пятнадцать суток занимался привычной «научной» деятельностью – подметал киевские улицы и строил дома для киевлян. Когда перед Петром распахнулись двери на свободу, срок его командировки уже истёк. Он вернулся в Москву, так больше и не ступив в Зону. За такое поведение премию, ему, разумеется, не выписали, но и порицание ограничилось обычным выговором, что было заведомо предпочтительнее любой дозы радиации, которую Пётр наверняка не избежал бы, посещая Зону…

– Во даёт старый солдат, – восхитился Леонид Сергеевич. – Как он изящно объяснил аварию на АЭС! Просто гений логического мышления. И история получилась символичной, имею в виду события этих нескольких дней восемьдесят шестого года. Начались они с грузовика водки, а закончились одной жалкой бутылкой. Но ты уж меня извини, дорогой, слушать всё подряд я не смогу. На это жизни не хватит. Давай промотаем до девяносто седьмого года. А ты расскажи вкратце, что с этим научным деятелем за десяток с лишним лет произошло. Разумеется, только то, что имеет отношение к нам.