Татьяна Минина - Исправленному верить (сборник)

– Припоминаю, – между тем появлялось на дисплее. – Француз, потомок эмигрантов гугенотов, женатый на польке, командир уланского дивизиона. При отступлении был ранен, сильно застудился, но сумел добраться до имения жены в Литовии, там вскоре и умер от воспаления лёгких.

– Так и было, – прошептал молодой человек, удивлённо распахивая глаза.

– Ты что же, сомневался в моих словах? – между тем слышалось в наушнике. – Не вздумай больше никогда этого делать.

– Его жена, – продолжал Бонапарт, – передала в Париж саблю мужа и скорбную весть о том, что сей храбрец лишен возможности далее служить императору в связи с безвременной смертью.

– Вот это да!

– Теперь, как я учил, предложи ему свои услуги. Да, вот ещё, у тебя есть жена?

– Нет, а что?

– Если вдруг ты забудешь, что работаешь на меня, а не на императора французов, то позаботься сразу о том, кто отошлёт Наполеону клавиатуру от твоего компа. Я понятно выражаю свою мысль?

Фура с огромной рыбиной на борту въехала во двор охранного агентства. Некогда здесь был небольшой, но чрезвычайно оборонный заводик, выпускавший то ли секретные красные кнопки, то ли спусковые крючки для ловли субмарин. Мошенничество, красиво названное конверсией, убило производство, а территория завода, вместе с высоченным забором, увитым поверху спиралью Бруно, с массивными железными воротами на электрической тяге, сдавалась в аренду нескольким фирмам. Самой крупной из них было охранное агентство «Кавалергард». Впрочем, остальные ютившиеся там конторы тоже числились его клиентами.

Фура затормозила возле старого кирпичного офисного здания с зарешёченными окнами и крышей, хранившей следы нежно-голубой с разводами краски. В советские времена умники из Первого отдела решили изобразить там озерцо, чтобы скрыть от спутников расположение предприятия. Бог весть, насколько волнистый шифер на снимках из космоса был похож на водную гладь, но сейчас он лишь напоминал въезжающим об ушедшем в прошлое величии державы. Следом за фурой на стоянку въехал джип хозяина агентства.

– Ну, вот и приехали, – вылезая из машины, радостно улыбнулся Кожан, тряся руками, чтобы размять затекшее от долгого пути тело. Андрей Кернёв открыл дверь и тоже спрыгнул наземь. Прошедшие дни были самым удивительным приключением в его жизни. После обнаружения клада стало понятно, что Наполеон оказался немыслимо щедр, что вывезти найденные сокровища в Димкином автомобиле не удастся. Андрей почувствовал себя Али-Бабой в пещере разбойников. Бочонки с золотыми монетами, ящики с серебряной и золочёной посудой, кресты, кадила, чаши, оклады икон, полный ларец драгоценных камней, кое-где в серьгах, ожерельях, диадемах, а часто и просто россыпью, должно быть, вынутых из утерянного церковного инвентаря, шкатулка с крестами Почётного легиона и золотыми перстнями – знаками высочайшего монаршего благоволения.

– Вот это да! – разглядывая находку, произнёс он, затем Кожан, да что там, эти нелепые, ничего не говорящие слова они в тот день повторили уж никак не менее ста раз. Наконец кладоискатели взяли себя в руки, и закипела работа.

Для начала Кожан смотался в ближайшую воинскую часть и за сущие гроши купил у какого-то прапорщика множество пустых снарядных ящиков. Бочки от времени сгнили и рассыпались, стоило лишь посильнее нажать, а «матерно реальные ценности» куда-то надо было складывать. Затем он умчался в Минск, прихватив некоторое количество небольших, но ценных «сувениров», вроде усыпанных каменьями табакерок, перстней, колье и диадем. Уезжая, обещал скоро вернуться.

Это «скоро» продолжалось больше недели. Всё это время Андрей методично сортировал и перекладывал в ящики золото и драгоценности, каждый миг с ужасом думая, что будет, если на их добычу набредут какие-нибудь лесники, грибники, игровики или даже просто влюблённая парочка, удалившаяся в лес в поисках укромного места для свидания. К радости Андрея, все эти дни в лесу было тихо и пусто. И всё же его не оставляло чувство, будто чьи-то глаза пристально наблюдают за ним.

Спустя неделю это ощущение стало навязчивым. Он шарахался от каждого звука, покрепче хватаясь за топорик и страдая без мобильного телефона. Ему начало казаться, что с закадычным другом случилась какая-то неприятность, что он арестован или вовсе убит неведомыми, но коварными преступниками. Воображение рисовало картины, одну ужаснее другой.

И вот, когда он был уже на грани нервного срыва, примчался Кожан с несколькими бойцами из своего агентства на огромной фуре с украинскими номерами. В первую минуту, услышав вдалеке на дороге затихающий рёв мощного двигателя, Андрей напрягся и, только увидев старого друга, проламывающегося сквозь кусты к одинокой палатке, почувствовал несказанное облегчение, почти истерическую радость. Хотелось смеяться, обнимать Кожана и его суровых ребят, как один, крепких и немногословных. Кернёв знал, что в свое агентство Дима берёт лишь тех, кто, так же как и он сам, прошёл «горячие точки», получил крещение огнём и кровью. Без лишних слов бойцы перетащили тяжеленные ящики в фуру. Андрея всё подмывало спросить у Кожана, знают ли его люди, что таскают, но он так и не задал мучившего его вопроса. А сам хозяин агентства и не думал касаться этой темы.

– Прости, – сказал он, – пришлось мотануться на Украину, найти человека, который за умеренное вознаграждение заявил, что привезённое мной – наследство его недавно скончавшейся бабушки. Так что государство осталось без чаевых, а так хоть человеку помог.

– Где ж ты его нашёл?

– Кернило, дурацкий вопрос. На кладбище.

– В смысле?

– У-у-у, я смотрю, экологически чистый воздух и физический труд на тебя дурно повлияли. Сходи, что ли, подыши у выхлопной трубы. Может, ещё попустит. Всё очевидно, как светофор для прапорщиков: несколько содержательных часов на кладбище – и человек найден, благо на похоронах люди часто друг друга не знают. Всегда есть какие-нибудь дальние родственники, ученики, коллеги по работе, собутыльники, собратья и сосёстры… В общем, неважно. Сокровище объявили, славному парню оплатили учебу в университете, возможно, даже с аспирантурой, а на оставшиеся деньги я приобрёл эту замечательную фуру и груз рыбных консервов, который нам предстоит взять на крыло в славном городе Минске.

– Откуда рыбные консервы в Минске?

– Из Латвии. Думаю, твоим правнукам хватит рижских шпрот до конца их дней. Не сбивай меня. Там, в столице этой гордой и очень независимой республики, ты заодно купишь у меня эту длинномерную железную дуру, и дальше она пойдёт с белорусскими номерами. Как ты помнишь, Россия с Белоруссией в таможенном союзе, и белорусскую машину, в отличие от украинской, шмонать не станут. А если попросят открыть кузов, то будет ястребам глазастым в их ненасытные клювики ящик шпрот, и пусть хоть объедятся ими. Ну что, как командовал прадед твоего прадеда: «Эскадрон в седло»?