Татьяна Минина - Исправленному верить (сборник)

– Дим, ты не прав.

– Ладно, не прав. Это не суть важно. Я надеюсь, ты не решил отказаться от наших экспериментов?

– Вот ещё!

– Кернило, ты мужик, держи краба! – Кожухов протянул школьному другу мощную пятерню. – Ладно, мозг операции, хвастайся успехами.

– Ты знаешь, я тут прорабатывал в Сети материалы, касающиеся биотехнологий, клонирования и вживления компьютерных наночипов в человеческий организм.

– Звучит жутко, но интересно. И что нашёл?

– Занятное объявление. Вот, гляди: «В конце месяца в Москве состоится Всемирный симпозиум по вопросам полного и частичного клонирования и проблем искусственного интеллекта. Симпозиум проводит медицинский благотворительный фонд «Панацея». В программе мероприятия… ну, там, доклады… а, вот: рассмотрение научных заявок. Наиболее перспективным предоставят крупные гранты на исследования».

– Медицинский благотворительный фонд «Панацея». Никогда не слышал.

– Я тоже. Но их сейчас сотни, если не тысячи. Отмывание денег с принесением хоть какой-то пользы обществу.

– Оптимист! – хмыкнул Кожухов.

– Есть немного, но суть понятна. Если ловить где-то светил в нужной области, то именно там.

– Логично. Тогда подумай, каким сыром и по какому маслу нам туда подкатиться, а я пока выясню, что за участковые лекаря скинулись, чтобы организовать такой фонд. А то как-то напрягает меня подобное совпадение.

– Может, оно говорит, что мы на правильном пути?

– Может, и говорит. А может, и дули крутит, кто его поймёт. Ты лучше скажи, вот, к примеру, находим мы охрененно звёздного профессора, который может из цепочек ДНК связать не то что императора всефранцузского, а хоть и самого Дарт Вейдера вместе с его кастрюлей на башке. Предположим, он нам поверит и, предположим, захочет работать. Что мы ему всё ж таки дадим, ну, кроме звонких баблонов и государева благословления?

– Я думал над этим. – Кернёв забарабанил пальцами по столешнице. – Вариантов не так много, как в начале казалось. Если, конечно, отбросить саркофаг Наполеона в Париже в храме Дома Инвалидов. Но, во-первых, открывать его нам никто не даст, а во-вторых, ходят упорные слухи, что в нём ничего нет, и менее упорные, однако аргументированные, что в Париже на самом деле похоронен не Наполеон, а один из его двойников, а сам Бонапарт спасся бегством и погиб позже, а похоронен вовсе не там.

– Как по мне, это россказни.

– Может, и так. Но если ты уже прикидываешь в голове планы скрытного проникновения в Дом Инвалидов, спешу тебя расстроить. В эту сторону я уже думал. На первый взгляд все красиво, однако есть одна маленькая, но обидная подробность: судя по всему, император умер от мышьяка, который долгое время подмешивали ему в пищу на острове Святой Елены. Так что яд там везде – в тканях, костях, волосах. Это, кстати, относится и к прядям, которые были отправлены скорбящей родне, а значит, как ни крути, подобный вариант нас не устроит. Император, даже если удастся его клонировать, будет нежизнеспособен.

– Что же тогда?

– Пока не знаю. Ищу. Наверняка что-то должно быть.

Телефон во внутреннем кармане рокерской куртки Дмитрия Кожухова разразился колокольным звоном, вызывая легкую панику у водителей, мимо которых проносился его «Харлей». Кожан прижался к обочине и ответил на вызов.

– Привет, Дима, это Ольга.

– Привет, доктор Оля. Я жив, здоров, в хирургическом вмешательстве, слава богу, не нуждаюсь.

– Погоди, у меня серьёзный разговор.

– Что-то с Андрюхой?

– У него навязчивая идея, причём этот диагноз к тебе относится не в меньшей степени. Я сейчас о другом.

– В чём проблема?

– Скажи, фонд «Панацея» – это ваша… – она замялась, – выдумка?

– С чего ты взяла?

– Ты что, хочешь, чтобы я совсем обиделась? Я же соображаю, что если вы надумали с клонированием связываться, то вам специалисты нужны.

– Оль, вот честное октябрятское, ни я, ни твой благоверный к этому фонду не имеем никакого отношения, вот крест тебе на пузе жёлтой краской.

– Не надо мне креста на пузе!

– Да ну, у тебя и пуза-то нет, – хмыкнул Кожан.

– Оставь мою фигуру в покое!

– А каким боком эта самая «Панацея» тебя касается?

– Дим, я работаю в научно-исследовательском центре трансплантации органов. Как ты считаешь, клонирование меня касается или нет?!

– Ну да, касается. Извини, не подумав ляпнул, дурак, вашбродь, виноват, исправлюсь!

– Чёрта с два ты исправишься! – недовольно отозвалась доктор Оля. – Но если этот фонд не ваш, тогда чей? Я же не первый год в этой области работаю. Все медицинские организации, которые специализируются на клонировании и генной инженерии, нам как родные. Вдруг эта «Панацея» возникает из небытия и швыряется деньгами. Ты знаешь размеры их грантов?

– Представления не имею.

– Так я тебе скажу: миллион долларов, семьсот пятьдесят тысяч и пятьсот, и поощрительные в неизвестном количестве по пятьдесят тысяч. Я была уверена, что это ваших рук дело.

– Начинание, конечно, благое, но, извини, не наше.

– Дуристика какая-то, – проговорила Ольга. – Благое начинание… – повторила она. – Я об этом хотела с тобой серьёзно поговорить.

– Что мешает?

– Лучше всего с глазу на глаз.

– Хорошо, в десяти минутах ходьбы от твоего центра есть кафе «Эдельвейс». Можешь через двадцать минут выйти?

– Могу. А там?..

– Там безопасно.

– Ладно, я буду.

– Всё, отбой! – он нажал красную кнопку. Ровно через три секунды малиновый звон в телефонном динамике повторился.

– Шеф, – докладывал один из сотрудников, – только что зафиксирована попытка пристроиться на твой канал связи во время разговора. Мы её пресекли.

– Ага, прослушечка, – радуясь непонятно чему, усмехнулся Кожухов. – Значит, не забыли о нас вражины злые.

– Похоже, кто-то под вас копает.

– Ну, в эту игру можно играть вдвоём. Скажи-ка Тихому, чтобы взял тройку и оперативно выяснил всё, что только можно, по медицинскому благотворительному фонду «Панацея». Задание понятно?

– Так точно!

– Выполнять.

В кафе «Эдельвейс» в этот час было пусто, негромко играла музыка, и в молчаливом телевизоре судорожно корчились загорелые красотки в бикини, между ними прыгало что-то мужского пола, размахивая бабуинскими кривыми руками, переступая с ноги на ногу в широченных полуспущенных штанах. Ольга сидела за столиком с чашечкой кофе. Кивнув ей, Кожухов подошёл к бармену и молча указал на зеркало. Тот нажал кнопку под стойкой. Отражающая поверхность тихо отъехала в сторону, открывая проход в небольшую, обитую чем-то мягким комнату для переговоров. Еще несколько секунд – и стекло вернулось на место, позволяя им видеть и слышать происходящее в зазеркалье. Ольга нахмурилась.

– К чему все эти понты?