Татьяна Минина - Исправленному верить (сборник)

– Но вы же согласились поехать со мной.

– Если б я не догадался, кем была твоя мать, не поехал бы. Это раз. И я совсем не уверен в том, что смогу помочь твоей сестре. Это два.

– Кроме вас, точно никто не сможет…

– Почему ты так думаешь? – угрюмо поинтересовался Бреннер. Он не хотел давать мальчику ложную надежду, но тот и так уже увяз в ней, как в болоте, и теперь старательно тащил туда еще и Конрада.

– Многие пытались. Безуспешно.

– А нынешний лейб-медик? Твой отец обращался к нему?

– Мэтр Швайгер? Он сказал, что тоже ничем не может помочь…

– Ульрих? Ульрих Швайгер? – удивился Конрад.

– Вы знаете его?

– Да. Мы же с ним коллеги, когда-то учились вместе, да и работали тоже. Не ожидал, что он когда-нибудь займет эту должность…

– Почему? – искренне удивился Себастьян. – Его Величество доволен им, да и преподаватель он хороший… Хоть и немного скучный.

– Хорошо, что я у тебя не преподавал, – хмыкнул Конрад.

– Это пока, – с великолепной наивностью заявил Себастьян. – Когда вы вылечите Марти…

– Не «когда», – оборвал его Конрад. – Если вылечу, а пока и говорить не о чем.

Себастьян вновь сник, но Конрад успел заметить мелькнувшую в его глазах упрямую злость. Это хорошо. Сын Артура унаследовал отцовскую цепкость и дотошность, а значит, он не примчался бы сюда, не имея веских оснований верить в то, что у Марти есть шанс. И неважно, что шанс этот в руках у состарившегося в изгнании труса, который когда-то сбежал от сломившей его безысходности. В этот раз он не побежит. Потому что просто не сможет вернуться в маленький, стоящий на отшибе домик с резным крыльцом и скрипучим полом, который все эти годы был для него не то убежищем, не то тюрьмой.

Лесная тропинка встретила их звонкими птичьими трелями и насыщенным запахом хвои. Ранняя осень в этих местах всегда была теплой и солнечной, как и в Мерне. Конрад всю жизнь думал, что любит город – шумный, никогда не находящийся в покое муравейник. Теперь же он вдруг понял, что привык к здешним местам, к их умиротворяющей красоте, к размеренности и неторопливости сельского быта…

– Ты учишься в Мернском университете? – Молчать среди вызолоченных солнцем сосновых стволов почему-то было невмоготу. Хотелось говорить о чем угодно, лишь бы не о деле и не о больной девочке, ожидающей их в столице.

– Да. Уже два года. Я самый младший из студентов, но преподаватели мной довольны, – не без гордости сообщил Себастьян.

– И на какой кафедре?

– На вашей… – Он осекся. – То есть на бывшей вашей… Фармацевтической химии.

– Понятно. Нравится?

– Да.

– Что интереснее всего?

– Медицина, – не раздумывая, ответил юноша. Потом, заметив его иронично приподнятую бровь, быстро поправился: – Хотя химические науки тоже весьма занимательны…

– Не подлизывайся. А почему в маги не пошел? Прибыльное, говорят, дело. И уважения к ним больше. Заклинания творить – это вам не во внутренностях ковыряться.

– Вы ведь шутите?

– Ну отчего же. Местные вон, похоже, меня всерьез чародеем считали. Видел, какой почет и трепет?

– Это все внешнее, – с очень серьезным видом качнул головой Себастьян. – Для магии нужен талант.

– Азам любого бездаря выучить можно, – возразил Конрад.

– А я не хочу знать только азы. Медицина – это наука, а магия?..

– Такая же наука, ничем не хуже.

– Я не об этом. Магия – это волшебство. Дар, взятый взаймы у неведомого. Чудо… А чудесам нельзя научиться. То есть можно, конечно, но это уже другое… Это как повторять что-то, не вникая в суть. Я так не хочу. Я хочу понимать, что, как и зачем я делаю, чтобы…

– Довольно, мне все ясно, – вздохнул Конрад. Надо же, какой идеалист ему попался… Почти как он сам в юности. Тогда он тоже восхищался магией, но учиться пошел медицине. Она представлялась ему безупречной системой, сродни математике, и он верил, что в этой системе задачи не могут не иметь ответов. Ему казалось, что он может найти эти ответы… Иллюзии развеялись быстро: после того, как у него на руках умер первый пациент. Мальчишка тоже скоро поймет, что идеалы недостижимы. Есть только путь к ним. Бесконечная, тяжелая, каменистая дорога, с которой сворачивают очень многие. И сам Конрад в том числе…

– Профессор, я изучил ваши работы…

– Довольно. – Он предпочел сменить тему: – Ты пришел один?

– Нет. Отец приставил ко мне троих гвардейцев. Они разбили лагерь неподалеку от тракта, мы скоро доберемся. Там же и лошади. Вас не затруднит ехать до Мерна верхом?

– Затруднит, – сварливо сообщил Конрад. – Но выхода-то нет. Карета будет тащиться медленнее. Сколько у нас времени?

– Четыре дня.

– До конца? – похолодел Конрад.

– Нет. До момента, когда процесс станет необратимым, – отчеканил научную формулировку Себастьян, словно речь шла не о его сестре, а о какой-нибудь химической реакции. – По вашим расчетам.

– До Мерна три дня. Это в худшем случае. Для моей работы все готово?

– Да. Ингредиенты, ваши записи, весь необходимый инструментарий… Помощники тоже будут, если вы скажете, но отец…

– Нет! – отрезал Конрад. – Помогать мне будешь ты.

– Да, мастер.

– Я тебе не мастер.

– Я помню.

Оставшийся до лагеря путь они прошагали молча.

Дорога давалась Конраду тяжело. В седле он держался сносно, но хорошим наездником не был никогда, а годы покоя и отсутствия практики лишь усугубили этот изъян. Поначалу он просил Себастьяна делать остановки через каждые пару часов, потом перестал, понимая, что если сойдет с коня сейчас, то больше в этот день в седло не сядет. К счастью, имеющееся в запасе время позволило им остановиться на ночь в одной из придорожных гостиниц.

После не слишком обильного ужина вконец обессилевший Бреннер отправился в свою комнату, но отдохнуть ему не дали. У порога ожидаемо торчал настырный Себастьян. Казалось, многочасовая дорога ничуть не утомила юношу.

– Мастер Конрад, я должен рассказать вам…

Усталость мешала даже раскрыть рот, поэтому он неопределенно мотнул головой, давая понять, что мало склонен выслушивать Себастьяна. К несчастью, тот воспринял это как согласие.

– Я хотел бы обсудить формулу и процесс изготовления препарата.

– Зачем?

– Мне кажется, я знаю, из-за чего все пошло не так.

Ключ тихо щелкнул в замке, и в лицо Конраду пахнуло лавандой и еще какими-то травами. Он нарочито неторопливо осмотрел комнату, потом одну за другой зажег стоящие на прикроватной тумбочке свечи и все так же не спеша принялся распаковывать свои небогатые пожитки. Старческие кости умоляли о снисхождении, и Конрад возблагодарил свою предусмотрительность, заставившую его взять в путешествие хотя бы часть лекарств и мазей.

– Вы понимаете?

Себастьян все так же суетливо переступал с ноги на ногу, пытаясь поймать его взгляд. Конрад только сейчас заметил в его руках продолговатый футляр для бумаг.