Константин Фарниев - Взорванные лабиринты

Яви сразу углубился в протоколы опроса соседей. Более подробно обрисовали они только одного из арестовавших профессора полицейских.

Инспектор сделал пометку у себя в блокноте и занялся протоколом осмотра квартиры. На первом листе был рентгеновский снимок внутреннего замка. Заключение эксперта гласило, что замок совсем-совсем недавно подвергался действию отмычки. Яви опять сделал пометку в блокноте и продолжил изучение протокола. Затем он пододвинул к себе стопку чистых листов бумаги и быстро набросал на верхнем листке несколько вопросов.

Инспектор вызвал Муттона и приказал ему изготовить в соответствии с описаниями супругов Рэктон фотороботы предполагаемого главаря похитителей, разослать их по всем полицейским комиссариатам заодно с фотографиями профессора Фэтона и доктора Неймана и уточнить, не работал ли и не работает ли в настоящее время в полиции Арании человек, похожий на главаря, а также вызвать в комиссариат студента политехнического института Шэттона Дюка.

Отпустив комиссара, Яви решил пообедать. Обед в столовой комиссариата удовлетворил его вполне.

Инспектор с самого начала отказался от машины, предложенной ему комиссаром Муттоном. После обеда он позвонил в бюро проката автомашин и попросил пригнать к комиссариату «что-нибудь приличное».

Машина выглядела не очень новой, но зато мотор, заметил служащий бюро, тянул, как зверь.

— На этой машине, — заверил он, — вы, господии инспектор, догоните любой автотранспорт. Нам запретили давать ее в прокат частным лицам.

— Она что, особенная?

— В определенном смысле, да. Мы купили ее у одного автолюбителя. Он прогорел и ему пришлось продавать все, чтобы расплатиться с долгами.

— Каковы ее преимущества?

— Скорость, устойчивость, маневренность, двойное управление и два ведущих моста. На этой машине можно с одинаковой скоростью двигаться и вперед, и назад. Нужно только на 180 градусов развернуться вместе с рулем и переключиться на другой ведущий мост. Это занимает буквально секунды.

— Ого, — заметил Яви. — Я, пожалуй, могу с ней не справиться.

Служащий пожал плечами.

— Как хотите, господин инспектор. Мой долг поставить вас в известность обо всем, что касается предлагаемого товара. Таковы условия работы нашей фирмы.

— Благодарю вас. Беру машину.

Инспектор любезно улыбнулся и сел за руль.

— Одну минуточку, — окликнул он представителя бюро. — Не кажется ли вам, что ветровые стекла в машине толще обычных?

— Совсем забыл! — воскликнул тот. — Стекла в машине пуленепробиваемые. Соперники гонялись за этим чудаком, и он боялся, что они его ухлопают.

— У вас нет его адреса?

— К сожалению. Его зовут Эштер Гюй. Все, что мне известно. Он жил здесь, потом уехал. А вот куда…

Соседка профессора Фэтона, красивая брюнетка лет за сорок, встретила инспектора как своего лучшего друга: провела в гостиную, усадила на диван, предложила кофе. При этом она тараторила безумолку, не давая вставить мужу ни слова. Муж, старший инспектор кредитного банка, несколько чопорный мужчина, извиняюще улыбался и только.

За короткое время Яви узнал, что супруги в браке вот уже 20 лет, что у них нет детей, и это очень хорошо, что живут они тихо, мирно, что на Новый год они уезжали к ее родителям в глухую провинцию, откуда верну лись часа в два ночи 3 января. Обо всех ужасах, которые творились в городе первого и второго, они только слышали, и слава богу. Они уже давно собираются сменить квартиру — уж очень здесь глухое место, но муж все не может заняться поисками новой квартиры. Профессора Фэтона и доктора Неймана они увидели утром в шесть часов, когда те садились в полицейский фургон.

— Они сами садились или их сажали в фургон?

Госпожа Рэктон опешила. Вопрос прозвучал бесцеремонно, почти грубо.

— Простите, — спохватился Яви. — Все полицейские грубияны. Профессионализм, ничего не поделаешь. Но это очень важно. Как вам показалось, охотно они садились в фургон или неохотно?

— Как вам сказать, — протянула госпожа Рэктон. — Мне показалось, что высокий полицейский слегка подталкивал господина профессора, как бы торопя его.

— Ничего себе — подталкивал, — вступил в разговор господин Рэктон. — Я же еще сказал тебе: «Смотри, Му-ри, как бесцеремонно они обращаются с профессором». Забыла?

— Да, действительно, муж заметил это.

— Было уже светло?

— Нет, только рассветало. Но мы следим, чтобы лампочка у подъезда всегда горела. Окраина города — глухота. Всякое может быть.

— Кому было известно, что вы вернетесь в ночь на 3 января?

— Никому. Мы не собирались так скоро возвращаться, но обстоятельства…

— Вы ясно видели полицейских? — перебил инспектор господина Рэктона.

— Как вас, — быстро ответила его жена. — Высокий полицейский так и вертел головой. Мне он показался старшим. Было в нем что-то начальственное.

Инспектор подошел к окну, посмотрел на улицу. Участок тротуара перед подъездом дома был виден как на ладони.

— Вы оба смотрели?

— Да, — ответил муж.

— Вас не могли заметить?

— Нет. Мы смотрели в щель между портьерами. — Как вели себя остальные полицейские?

— Они все время стояли к нам спиной.

— Никаких особых примет у полицейских и в фургоне не заметили?

— Мы уже говорили господину Муттону, что старший был очень высок, — метра два, а то и больше, а фургон… Обычный полицейский фургон.

— И долго они стояли на улице?

— Секунд… тридцать, — ответил муж. — Я проснулся, когда было уже почти шесть. А когда они отъехали, часы начали бить шесть.

— Вы хорошо запомнили машину?

— Не очень — она была закрыта от нас людьми. Обыкновенный полицейский фургон.

— Как выглядели профессор Фэтон и доктор Нейман?

— Они все время стояли к нам спиной. Правда, профессор на миг оглянулся. Лицо его было уже побрито.

— Вы проснулись от звука автомобильного мотора?

— Нет. Мотор фургона, кстати, работал почти бесшумно… Я это отметил про себя, когда они уезжали.

— Не заметили, была у кого-нибудь из них поклажа?

— Да, — ответил Рэктон. — Профессор Фэтон держал в руках какую-то картонку, бережно прижимая ее к груди.

— Больше ни у кого не видели поклажи?

— Нет. Могу повторить это под присягой.

— У вас никто не спрашивал о профессоре и его друге, кроме репортеров?

— Спрашивали. Минут через десять к подъезду подкатила малолитражка. — Госпожа Рэктон улыбнулась. — Очень симпатичный молодой человек долго звонил.

— Он не обращался к вам?

— Я сама вышла и сказала юноше, что профессора арестовала полиция. Мне стало его жаль.

— Он очень огорчился?

— Он чуть не заплакал на моих глазах.

— Номер машины не заметили?

— Даже записала. Минуточку, господин инспектор.