Константин Фарниев - Забытое племя

Джек привлек девушку к себе, поцеловал ее в губы, глаза, подбородок. Конечно, появление ее связано с тем несчастьем, которое тяготело над ними. Теперь оно стало неотвратимой реальностью. Машина сегодня сделала свой выбор, а Мария, как понял Джек, — свой. Завтра утром инспектор брачной службы не найдет ее дома, чтобы отвести к мужу, о котором она ничего еще не знала и не хотела знать.

— Прости меня, Мария, — тихо сказал Джек, — Прости мне мой страх. Благодарю тебя, родная, за мужество и за любовь. — Он отстранился от нее. В глазах девушки уже не было отчаяния. Они сияли любовью и счастьем.

— Я счастлива, Джек! — воскликнула она. — Я верила, что ты… — голос ее предательски дрогнул Она обняла Джека за плечи, прижалась к нему всем телом.

— Я не могу, — прошептала она.

Джек начал целовать ее лицо. Он очень боялся сейчас, что Мария заплачет и что эти слезы сомнут его решимость идти до конца по предложенному ею пути.

— Простимся с нашим парком, — отстранилась она от него. — Дома я сказала, что последнюю ночь хочу провести у Бэмов с Жанной, у меня есть на это разрешение. Они не будут беспокоиться за меня.

Джек горько усмехнулся про себя. Он даже не знал толком ее родителей. Всего несколько раз видел их издали на улице.

— Я лучше сгорю в крематории, чем соглашусь быть не твоей женой, Джек. Как здесь хорошо! — без всякого перехода добавила она. И оглянулась вокруг. — Кажется, что и воздух здесь другой, и жизнь совсем другая. Помнишь, как мы после занятий прибегали сюда? Давай обойдем сегодня все наши любимые уголки!

— Давай.

Мария неожиданно сорвалась с места и побежала по аллее в глубину парка. Джек устремился за ней.

Забыв обо всем, они бродили по парку. А время неотвратимо приближалось к часу сна. Они еще могли, разойдясь по домам, сохранить себе жизнь, но только ценой предательства своей любви. Они подошли к парковым воротам, остановились. Вот и подступили они к последней черте. Неповиновение Машине, а значит, Магистрату, в любом случае каралось смертью. Никаких исключений здесь не допускалось. Ну и пусть смерть, зато впереди у них есть еще несколько часов только им принадлежащей жизни.

Джеку вдруг стало совсем легко. Все сегодняшние переживания, весь страх перед неизбежным наказанием за Марию оставили его, освободив душу и сердце для неведомого, но бесконечно желанного.

До сих пор они изредка встречались украдкой здесь, в парке, виделись у Бэмов, и всегда, когда повзрослели, им хотелось остаться подольше вдвоем.

— Ты не боишься? — спросила Мария, глядя ему прямо в лицо. — Если…

— Нет, — ласково сказал Джек. — Никаких если. Все уже решено. Я не хочу…

— Я тоже. Пойдем?

Мария взяла его под руку, и они вышли за ворота. Наконец-то между ними не стояло никакой недосказанности, и им уже не надо было делать вид, что они не помнят о предстоящем выборе.

Поднявшись к себе, Джек забаррикадировал выход к лифту мебелью из гостиной. Он не знал точно, когда главный компьютер СБ обнаружит в его квартире чужую жену и объявит тревогу. Хорошо бы выключить во всей квартире свет, но это только ускорит развязку: тогда сигнал тревоги зазвучит сразу.

Оценивающим взглядом Гарди окинул баррикаду. Жаль, что дверь не закрывается на замок, но агентам и так придется попотеть, преодолевая преграду.

Мария стояла рядом. С лица ее не сходила бодрая улыбка, и только где-то далеко-далеко в глубине глаз девушки таилась обреченность.

Часы начали бить десять. Час сна уже наступил, и даже если бы они захотели сейчас изменить свое решение, было уже поздно.

Джек обнял девушку за плечи и повел ее в глубину квартиры. В конце концов они родились не только для того, чтобы бояться СБ, но и для любви тоже. Сперва пусть будет любовь, а потом все остальное. И тут же он подумал о том, что подводит Тонни, уходит от борьбы, но Тонни обойдется и без него. То, что он успел сделать, он сделал. А теперь он принадлежит только себе и Марии. Если ему суждено умереть, познав счастье настоящей любви, пусть так и будет.

В то время, когда Джек и Мария принимали роковое для себя решение, арестованные сегодня на пищевом комбинате биоры принимали свои муки.

Дик, Фест, Лит и Ривера находились в пункте обработки, в просторном подвальном помещении с каменными стенами и гладким полом, выложенным серыми тоже каменными плитами.

Узники полулежали в сверкающих никелем довольно странных па вид креслах с очень пологими спинками и широкими подлокотниками с глубокими выемками для рук. На головах биоров были металлические колпаки, от которых в разные стороны тянулось множество разноцветных проводов. Руки и ноги вестников были заключены в топкие металлические браслеты.

В дальнем от входной двери углу подвала светился яркими разноцветными лампочками пульт, за которым сидел узкоплечий блондин в темном форменном костюме агента СБ. Кроме него и узников, в пункте обработки находились еще Крайт и Смит.

Крайт медленно взад-вперед вышагивал перед биорами. Время от времени он останавливался возле одного из биоров и коротким движением кулака бил его по лицу.

— Когда и где вестники собираются начать мятеж?

Какое они имеют оружие? Кого знаешь из вестников, и к руководителей? Кто из инженеров помогает вам?

Задав эти вопросы, Крайт какое-то время выжидал, потом опять бил узника по лицу и подходил к следующему, чтобы снова бить, снова задавать вопросы и не получать на них ответов.

Вот шеф СБ остановился напротив Дика и, приподняв его голову, впился в лицо биора злым взглядом. Крайту нужно было узнать еще, ко всему прочему, чем была вызвана волна отказов биоров от работы. Не являются ли они частью какого-то общего плана вестников? Но Дик молчал так же упорно, как и все остальные.

Крайт с отвращением отдернул руку от подбородка Дика. Голова узника упала на грудь.

Шеф СБ в очередной раз прошелся перед биорами, затем подал агенту, сидевшему за пультом, знак рукой. Тот пробежался пальцами по клавишам пульта, и в подвале раздалось гудение.

Крайт сел за столик, на котором стояла ваза с фруктами. Он взял крупное яблоко, тщательно протер его салфеткой. Взгляд, брошенный Крайтом в сторону Дика, заставил его на мгновенье замереть с поднесенным ко рту яблоком. Дик не дергался в кресле. Темное, покрытое потом худое лицо биора выражало сосредоточенное внимание. Он смотрел на Крайта так, будто видел перед собой какую-то загадку, которую силился разгадать. Но вот губы Дика дрогнули и неожиданно сложились в откровенно ироническую улыбку.

Крайт вскочил. Еще не было такого, чтобы пытаемые, подвергаясь психической обработке, улыбались.

Шеф СБ приказал агенту-оператору отключить шлемы узников.