Аллен Стил - «Если», 2000 № 11

Слово «поколение» здесь применено условно.

Они все — пятидесятники. Именно в пятидесятые годы случился изумительный расцвет американской фантастики и, как положено в таком событии, судьба призвала к жизни соцветие авторов, подобного которому не было ни до, ни после.

Разрешите перечислить: Каттнер, Корнблат, Пол Андерсон, Фредерик Пол, Спрэг де Камп, Гордон Диксон, Саймак, Шекли, Кларк, Азимов, Старджон, Брэдбери, Фармер, Фредерик Браун, три Смита, Хойл и Хайнлайн, еще два десятка имен, известных каждому любителю фантастики.

В тени этого гигантского дерева осталось немало писателей, которые сошли с арены раньше времени или не смогли вырваться к солнцу. К таким писателям относится и Маргарет Сент-Клер.

Внутри этого букета существовали очевидные различия. Саймак и Шекли не смогли избавиться от чувства юмора и любви к парадоксам, Кларк и Азимов всегда были серьезны и стремились способствовать прогрессу науки, Старджон никогда не забывал, что он в первую очередь художник, а вот Диксон и Фармер видели свое призвание в том, чтобы увлечь читателя невероятными приключениями.

В новеллах Маргарет Сент-Клер всегда таится печаль. Даже когда она улыбается, ты видишь, как она украдкой утирает набежавшую слезинку. Ей близок мир детей и стариков — тоже брэдбериевская черта. В этом мире чувства обнажены и порой наивны, а в наивности Таится не только печаль, но и предчувствие трагедии…

Обычно после завтрака Питер и Марта Митчин усаживались на голубую скамейку, что стояла на солнышке недалеко от эстрады, и ждали, когда начнется концерт. Но в то утро Питер был раздражен.

— Ну кто слышал о таких роботах? — говорил он. — И на что им нужны эти диски на руках? Они же им вовсе не требуются. И выглядят эти диски ужасно, как блюдца на осьминогах. В конце концов, я привык к определенного вида роботам. Знать бы, что я здесь такое увижу, никогда бы не прилетел. И вообще, что может быть глупее, чем использовать роботов с планеты, на которой людей уж давным-давно нет. Надо было оставить их там, на Венере. Кому хочется проводить отпуск с роботами, от которых дрожь по спине пробегает?

Он нетерпеливо вытянул длинные ноги.

— А мне они нравятся, — сказала Марта. — Они такие изящные и красивые, не то что наши, земные, которые только и топают вокруг. Мне приятно видеть, как они о нас заботятся.

Она накрыла ладонью его морщинистую руку.

— Послушай, Питер, не ворчи по пустякам. Мы приехали сюда получить удовольствие от отдыха. И я получаю удовольствие. Не порти его. Это нам недешево обошлось.

Питер не стал спорить. Он глядел на робота, который подъехал к ним — в каждой руке по подносу, уставленному чашками. Он поклонился Питеру и его жене, протягивая один из подносов. Супруги взяли по чашке.

— Вкусно, — заметила Марта, сделав глоток.

— Не понимаю, чем это воняет, — проворчал Питер.

— А ты отпей, попробуй, тебе понравится.

Питер отпил из чашки.

— Интересно, что подумали первые космонавты, когда высадились на Венере и увидели все эти пустые города? Большие города — и ни одной живой души. Только роботы, неподвижные, давным-давно разрядившиеся, будто мертвые. Может, они приняли роботов за людей? Как ты думаешь, мать?

Он поставил на скамейку пустую чашку.

— Может быть, — равнодушно ответила Марта.

Она обернулась к миссис Фейрли, которая жила в соседнем коттедже, чтобы показать новый узор, вытканный на автоматическом ткацком станке.

— А может, они решили, что люди прячутся внутри роботов? — предположил Питер. — Или еще чего подумали…

Миссис Фейрли, которая показывала Марте свое вязание, удивленно подняла брови.

— У вас в компоте были яблоки? А у меня только долька лимона.

— Нет, не яблоко, — возразил Питер. — Скорее, груша…

— Они, наверное, нас разными компотами кормят, — заметила миссис Фейрли. — Мне кажется, что оркестр уже настраивает инструменты. Поспешим туда, а то все хорошие места займут.

Они поднялись. Питер опирался о трость, а Марта — о его руку.

— Здесь очень хорошие концерты, — сказала миссис Фейрли.

Так проходило время.

Митчины посидели на солнышке, слушая оркестр, потом пошли на поле посмотреть, как старики играют в крокет.

День на десятый к ним подошел заведующий курортом — такой приятный молодой человек. Он спросил, довольны ли они?

— Да, нам здесь нравится, — сказала Марта.

Она была занята ткачеством: получался коврик — алые розы на голубом фоне.

— Милые люди, интересная программа, пища просто чудесная. И погода всегда замечательная.

— Чего же еще ожидать на искусственном астероиде? — улыбнулся мистер Кенсел. Потом спросил: — Как вы себя чувствуете? Если у вас или вашего мужа есть жалобы, попрошу, не стесняйтесь, сразу обращайтесь в наш медицинский центр. У нас неплохая геронтологическая программа. И все включено в стоимость путевки.

Питер открыл было рот, чтобы ответить, но Марта толкнула его в бок локтем и быстро сказала:

— Большое спасибо, мистер Кенсел, в этом нет необходимости. Правда, Питер? Мы в жизни не чувствовали себя так хорошо.

— Это чудесно, миссис Митчин, — произнес заведующий. — И помните: если вы решитесь, все уже оплачено.

Он поклонился и пошел прочь. Обернулся, помахал им и направился к другим отдыхающим.

— Почему ты так себя вела, мать? — спросил Питер. — Зачем ты заткнула мне рот?

Марта шлепнула ладонью по ткацкому станку, и тот затрещал в ответ.

— Разве ты себя плохо чувствуешь, Питер? — спросила она. — Разве ты на что-то жалуешься? Отвечай же!

— Конечно, я хорошо себя чувствую, — сказал он.

Он вытянул вперед руки и при свете солнца стал разглядывать их. Разве они не стали тоньше, белее, легче?

— Я себя хорошо чувствую, — повторил он. — Но я не такой, как прежде.

Станок замолк.

— А как же ты себя чувствуешь? — спросила Марта. — Ну скажи, дорогой!

Она вдруг рассмеялась. Питер ответил:

— Как тебе сказать? Будто я опрокинул рюмочку перед обедом. Голова такая легкая… и немного кружится.

— Но ведь тебе хорошо? Ничего не болит?

— Ничего.

— Ты никогда себя не чувствовал так хорошо?

— Пожалуй, никогда.

Они отлично пообедали, затем был легкий вкусный ужин. А вечером в зале была документальная программа «Красоты древней Венеры». Потом они легли спать.

В половине третьего Питер проснулся.

— Марта! — он тряс ее. — Марта, проснись!

— Что с тобой, милый? — спросила Марта сонным голосом.

— Марта, Марта, нам нужно бежать!

— Почему? — в темноте она смеялась над ним. Или ему это показалось?

— Мы с тобой меняемся! Нас изменяют. Происходит нечто ужасное. Неужели ты этого не чувствуешь? Вставай скорее: пока не поздно, бежим отсюда!