Аллен Стил - «Если», 2000 № 11

Она обняла его голову и привлекла к себе. Сколько тысяч раз в жизни он клал голову ей на плечо?

Плечо было тоньше и не таким упругим, как некогда. Но это было плечо Марты. Любимое плечо.

— Тише, дорогой, — прошептала она. — И что с того, если мы меняемся? Вся жизнь — это перемена, мы меняемся, пока живем. Мы не можем остановиться и остановить жизнь. Спи.

Он успокоился и заснул.

Выпив утренний компот, они не ждали теперь, когда заиграет оркестр, а медленно возвращались в коттедж и ложились спать. Музыка оркестра казалась им слишком громкой и грубой.

Они лежали рядом на мягкой постели, и от зеленых штор исходил спокойный подводный свет.

Питер держал Марту за руку и плыл вместе с ней сквозь водоросли дремоты. Потом являлись странные сны, которые как бы вздымались внутри него, но не вызывали смятения или неудобства. Но когда приходило время обеда, он с трудом заставлял себя подняться.

— И сколько это будет продолжаться? — спросил он как-то Марту, сидя перед зеркалом и расчесывая любимой расческой свои редкие волосы, чтобы получился прямой пробор.

— Что будет продолжаться? — спросил она.

Марта заколола жемчужную брошь.

— Поспеши, уже был второй гонг к обеду.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Думаю, теперь недолго. Я спрошу у других. Но думаю, теперь уже недолго.

— Других? Каких других? Я думал, что это только с нами происходит.

— Нет, дорогой. Это случилось и с миссис Партридж, и с миссис Эллис, с мистером и миссис Джеймс. Ну и, конечно, с Даниэльсом. Я чуть было о нем не забыла.

— Но не с миссис Фейрли?

— Нет, это не ко всем относится. Ты же обратил внимание, что у нее всегда лимон в компоте?

— А у нас…

— Не думай об этом. — Она поцеловала мужа в щеку. — Пойдем, милый.

Когда они вышли из коттеджа, она внезапно остановилась. Нахмурилась и наклонилась, разглядывая что-то внизу.

— Кто-то здесь был, — сказала она, выпрямившись. — Погляди на эти следы. Вот здесь, на мягкой земле.

Ее щеки покраснели.

Возле коттеджа Питер увидел следы. Они вели к окну.

— Ты хочешь сказать, что кто-то следит за нами? — спросил он. — Это не робот?

— Конечно, нет. Зачем роботу подглядывать? Наверное, это был мистер Кенсел. Он ужасно любопытный. Ой, боюсь, что надо ждать неприятностей.

— Неприятностей? — Питер с изумлением смотрел на жену. — Марта, может быть, не надо?

— Нет, это зашло слишком далеко.

Начался день. Марта поговорила с миссис Партридж, миссис Эллис, Джеймсами, а Питер слушал, ухватывая там и тут кусочки информации. «Для них я чужой, — подумал Питер с недовольством, — хотя изменяюсь так же, как и они. Они знают нечто такое, о чем я не имею представления. Это нечестно!»

В восемь вечера мистер Кенсел пригласил их к себе в кабинет. Они все пришли, даже мистер Даниэльс. Марту и Питера встретили улыбками.

Мистер Кенсел никак не мог начать. Он долго передвигал бумаги и карандаши на столе, затем откашлялся. Его приятное моложавое лицо покраснело. Он поднимал голову, смотрел на них, затем отводил глаза. Наконец он встал из-за стола и, заложив руки за спину, принялся расхаживать по кабинету.

— Леди и джентльмены, — начал он официально. — Леди и джентльмены, наркомания — ужасное зло.

— Наркомания! — Питер Митчин почувствовал, как у него раскрываются глаза. Наркомания! Тогда все находит свое объяснение! Почти все. Но почему же он сам об этом раньше не догадался?

Марта отложила в сторону свой станочек.

— Разумеется, вы правы, мистер Кенсел, — сказала она, — мы все с вами согласны. Но зачем было созывать нас для этого?

— Потому что… — его лицо стало пунцовым, — потому что все вы — наркоманы!

Выкрикнув эти слова, он взял себя в руки. И продолжил куда спокойнее:

— Мне хотелось бы понять, почему? Ведь самому молодому из вас уже за восемьдесят. Вам осталось жить не больше десяти — пятнадцати лет. Зачем вам было приобретать такую вредную привычку? Я знаю, жизнь бывает трудной, особенно для нас, землян. Но вы уже миновали самые тяжелые годы и добрались до заката. Вам нет оправдания! И я хочу понять — почему это произошло?

По правде сказать, у них не было выбора, подумал Питер не без иронии. Он хотел было сказать об этом мистеру Кенселу, но первым заговорил Даниэльс.

— Вам никогда не приходило в голову, — произнес он, тяжело опираясь на трость, стоявшую между колен, — что старость схожа с кристаллизацией?

— Кристаллизация? Я вас не понимаю.

— Подготовка к иному состоянию. Переход к более высокой форме жизни.

— К другому уровню жизни? — Кенсел запрокинул голову и расхохотался. — И какой же новый уровень жизни уготован людям, которым за восемьдесят? Во что же вы собираетесь превратиться?

Миссис Эллис с трудом поднялась. Она была грузной женщиной и редко раскрывала рот.

— Вам хочется над нами посмеяться? — спросила она. — Но я вам тем не менее отвечу. Мы превращаемся в венерианцев.

Она обернулась к остальным. За исключением Питера все склонили головы в знак согласия.

— Да, — повторила она, — в венерианцев. Это и есть следующая ступень.

Кенсел заметно побледнел.

— Что вы несете? — вырвалось у него. — Никаких венерианцев нет и быть не может. На Венере только роботы. Никто никогда не видел венерианца.

— Разумеется, — сказала Марта. — Когда они стали взрослыми, настоящими венерианцами, они ушли.

Автостанок упал с ее колен на пол.

— Их слуги, роботы, помогли им это сделать. Они для этого и были созданы. А теперь мы пришли на место венерианцев. Мы, старые люди. Для роботов мы те же венерианцы.

Мистер Кенсел поднялся и отошел к двери. Перед тем как уйти, он произнес:

— Простите меня. Я полагал, что смогу уговорить вас отказаться от этой мысли. Мне так не хотелось скандала. Не хотелось, чтобы ваши родные и близкие узнали правду. Но теперь я вынужден сообщить об этом, куда следует.

— Значит, вы еще не сообщили? — спросила Марта.

Они окружили его.

Мистер Даниэльс ударил его тростью. Миссис Джеймс стукнула его станком.

Сначала на лице мистера Кенсела отразилось изумление, затем оно уступило место страху.

Потом Питер сообразил, что он тоже ударил молодого человека.

В кабинете воцарилась тишина.

Глядя на распростертое тело Кенсела, Питер ощутил дурноту от сознания того, на что он, оказывается, способен.

Ему надо было за что-то уцепиться.

На туфле Марты осталась кровь.

Вошел один из роботов. Он двигался легко и грациозно. Левая рука его была вытянута вперед. На дисках стояли наполненные чашки. Семь чашек на семи дисках.

— Вот зачем нужны диски, — сказал Питер жене.

Она кивнула.

— Венерианцы не были на нас похожи. Может быть, для них требовалось больше времени. Может быть, и сам напиток был другим. Но их слуги были спроектированы приносить чашки с напитком. День за днем, год за годом. Когда же мы заняли место венерианцев, роботы продолжали исполнять свои обязанности.