Николай Романецкий - Полдень XXI век, 2012 № 09

Готовность к долгому безуспешному труду — не в смысле «безрезультатному и провальному», а в смысле «не приносящему личного успеха» — есть одно из главных условий реального познания. Только такая готовность и позволяет в конце концов добиваться настоящего успеха — одновременно и личного, и для всех.

Но как раз советские фантасты и описывали в меру своих художественных способностей великий труд открывателей истин.

Не было в истории мировой подростковой литературы жанра более человечного, более увлекательного и при этом более познавательного и просветительского, нежели советская НФ.

Ее писали люди, очень увлеченные своим делом. То бывшие, а то и продолжающие работать по своей прямой специальности инженеры, изобретатели и ученые. У подобных людей совсем иной жизненный опыт, нежели, скажем, у мажора, что всю юность петлял от кочегарки до забегаловки и обратно, травясь заради свободы личности одеколонными коктейлями, пудря мозги экзальтированным девам да перемывая косточки адским властям и гнусным коллегам.

Советские фантасты были нацелены на конкретный положительный результат. Им привычней и милей было не других бесконечно и злорадно препарировать, а самим что-то построить или открыть. Пусть потом ругают, что электростанция получилась слабовата, — долгожданные лампочки все равно зажглись. Им не столько в книгах, сколько прежде всего в собственной жизни некогда было задаваться составляющими сущность большой литературы вопросами в стиле умной Эльзы. Вот выйду я замуж, родится у меня ребеночек, пойдет он в погреб, а тут на него топор упадет — так пусть уж лучше не будет у меня ни топора, ни ребенка… Если я хочу кому-то добра, если я кого-то люблю, не значит ли это, что я эгоист и насильник, а если так, может, я лучше кишки выпущу из любимого человека, это, по крайней мере, честно, и он не будет потом всю жизнь из-за меня мучиться…

Психологические изыски у этих технарей отсутствовали напрочь. Да и язык был бедноват.

Однако требования к драматургии и стилистике у подростка и у взрослого совершенно различны. То, что в пятьдесят лет воспринимается как неудачная метафора, в пятнадцать вполне способно вызывать лишь азартный восторг: во как наш его!

Да-да. В советской фантастике, страшно сказать, были «наши» и «не наши». Общечеловеческую парадигму «прекрасный несчастный Я и прочие сволочи» ее творцы и на пушечный выстрел к себе не подпускали. Потому, наверное, и остались на задворках большой литературы.

Вот, скажем, соавторы Евгений Войскунский и Исай Лукодьянов. Один — профессиональный военный моряк, другой — профессиональный инженер-нефтяник, но и военному делу отдал дань — в войну служил в авиации. Вот первая их книга «Экипаж «Меконга», вышедшая в 1962 году и сразу сделавшая их звездами и классиками советской НФ.

Ясно, что такие люди не станут марать бумагу решением вопросов из репертуара умной, но бездельной и, главное, бездетной Эльзы.

И действительно, уже с первых страниц на нас падает рукотворное чудо — атомарная проницаемость вещества: нож, который не режет, а проходит сквозь препятствия, как сквозь дым. А по ходу величаво выплывает и еще одно — усиление поверхностного натяжения жидкости на несколько порядков, так что кромка капли становится крепче брони.

И притом нож тот вывезен из петровского флота поручиком Матвеевым из таинственной древней Индии, и мы устремляемся в Индию вместе с ним; а там — держащие народ в темноте и угнетении брахманы, и местная дева, прекрасная, как апсара, влюбляется в русского поручика с первого взгляда, и нож тот используют служители местного культа для оболванивания народа, а сделан нож в загадочном Тибете по технологиям пришельцев из космоса, и с этим ножом, освободив местное население, поручик и его возлюбленная бегут в Россию… А тут уж снова СССР, и научные институты разгадывают загадку, и главные персонажи — молодые инженеры впереди всех в этом благородном состязании, и этим парням так вкусно и радостно жить, работать и познавать, что до сих пор завидно и хочется быть как они. И вот карьерист наказан всеобщим презрением, а талант, запутавшийся в его сетях, трагически и назидательно погиб, и загадка разгадана общими усилиями нескольких слаженно вкалывающих научных коллективов, и все это, ВСЕ ВОТ ЭТО не ради денег и славы, не чтобы банк ограбить или перерезать своих обидчиков да конкурентов, но всего лишь — вы только представьте! ну тупые совки же! — ради создания ТРУБОПРОВОДА НОВОГО ПОКОЛЕНИЯ, где вместо дорогих и ломких труб — экономичное и надежное поверхностное натяжение, и проницаемая нефть на благо всей великой родной страны, как сквозь дым, идет сама собой сквозь Каспий. И не на экспорт даже, не в обмен на зеленое бабло, а просто чтоб Отчизна расцвела еще пуще…

И к тому же вершится все это в городе ветров, моря и нефти, одном из прекраснейших городов мира — Баку. И совсем неважные полвека назад ни для авторов, ни для читателей сцены привычного интернационального быта, проходные, мимолетные, читаются сейчас так, что хочется то ли плакать, то ли пойти и вышибить мозги или уж хотя бы зубы тем, из-за кого ни у нас, ни у наших детей и внуков ничего подобного уже нет и никогда, никогда не будет.

Вот Анатолий Днепров. Перед самой войной окончил физфак МГУ. Ушел на фронт добровольцем. С 43-го по 56-й работал в разведке. А что такое — работал в разведке? Ну, например, служил шифровальщиком у Роммеля в Северной Африке. Например, при подписании капитуляции Германии был переводчиком в штабе Жукова. В общем, та еще кочегарка; не особенно-то разнюнишься насчет окружающего хамства и обнаженных нервов непонятой крылатой души. Потом вернулся к науке. Возглавлял отдел в оборонном НИИ.

Как принято тактично говорить, он «одним из первых» — на самом деле, первым, кто сделал это талантливо и запомнился, — начал писать о совсем еще недавно запретной кибернетике. Его классические рассказы конца 50-х просто-таки открыли массовому читателю глаза на то, что такое — существует, что кибернетика не столько продажная девка империализма, сколько готовая вот-вот сорваться лавина чудес. А в поздних своих произведениях Днепров опять-таки «одним из первых» начал разрабатывать скользкую тему клонирования…

Вот его повесть «Глиняный бог» (1963): нацистские последыши на отдаленной базе в Сахаре создают идеального солдата, которого не берут ни газ, ни радиация, ни пули, потому что, ни много ни мало, атомы углерода в организмах подопытных заменены на атомы кремния и несчастные подопытные становятся неповоротливыми, но неуязвимыми кремнийорганическими зомби… Конечно, козни фашистов сорваны, очередной Освенцим разрушен, и побеждает врага завербовавшийся на базу в поисках работы, но не купившийся на баснословную зарплату молодой французский биохимик. Не коммунист, не советский разведчик — просто порядочный человек.