Владимир Плахотин - Браслет

- А не помнишь историю с холстом, размалёванным обезьяной? - усмехнулся я, даже не обидевшись на столь "живописное" определение моих занятий. - Ведь её тоже продали за немалую сумму. И это - в наши дни.

- Так ведь то в Штатах! У нас такие номера не проходят! - Он помахал указательным пальцем у меня перед носом. - Да и что это за картина такая, скажи на милость? - подбоченился он в свою очередь.

- "Бабы голые, да всякая муть потусторонняя"! - мстительно передразнил я его. - Ты ведь её сам видел!

- Вот только на совесть мне давить не надо! - сказал он и, воровато оглянувшись на вход, тихо спросил: - Ты что, сберкассу грабанул?

Конечно, он спрашивал не серьёзно, но как это было недалеко от истины!

- Ага! - беззаботно кивнул я. - Ты ж меня знаешь!

- Да иди ты! - раздосадованно отмахнулся он и закурил.

Немного помолчав, он снял с горелки давно бесившийся чайник, разлил кипяток по кружкам и подсел ко мне:

- Ну, раз пошла такая пьянка, давай мы это дело обмоем. - В его глазах появилась озорная искорка, которой я давно у него не замечал. Мы чокнулись кружками, обжигая пальцы, и он продолжил мысль: - Раз нет ничего покрепче...

- Я те дам "покрепче"! - Мой кулак оказался у его носа: - Видел? Хоть раз увижу - денег тебе не видать, как своих ушей: конфискую!

- А я их спрячу! - хохотнул он.

- От меня не спрячешь: с-под земли достану!..

Так, балагуря ни о чём, мы просидели с ним ещё полчаса, в течение которых он не раз шёл на приступ, желая узнать, откуда, всё-таки, у меня такие деньги? Но я лишь отшучивался, выдвигая одно объяснение нелепее другого, которым он, естественно, не верил. В конце концов он пожаловался:

- Башка трещит. Ещё со вчерашнего. Пивка бы, а? Может, позволишь? В последний-то раз?

- Ты опять? - нахмурился. - Мы же договорились!

- Да ну чё? Это ж пиво!

- Да тебе, с твоими талантами, стоит только начать...

- Вовчик! Вовчик! - засуетился он, почуяв слабину. - Ей-богу, только бутылочку! Я мигом, а?

- Да чёрт с тобой! - махнул я обречённо. - Давай! И рыбы тогда захвати! - это я кричал уже в догонку: Игорь, сломя голову, летел по дорожке между гаражами.

Бывает, что и я сей напиток употребляю: приходится порой компанию поддерживать. Хотя бы бутылку возле рта подержишь, и то к тебе уже совсем другое отношение. А там, пьёшь ты из неё, или нет, уже мало кого волнует. Сказать по правде, часто это такая гадость, что кроме двух-трёх глотков я сделать не способен. Даже с тарашкой, к которой я питаю намного большее расположение.

И минуты не прошло, как мой "курьер" нарисовался на пороге, довольно кряхтя под тяжестью ящика с пивом и связки сушёной рыбы на шее.

Во мне поднялась буря протеста:

- Совесть твоя где?

- А чё? - выпучил он честные глаза. - Я ведь и тебе тоже...

- Знаешь... Мне что-то уже расхотелось.

- Ну хоть рыбки! - бухнул он ящиком по стеллажу.

- Нет! - Я решительно встал. - Мне сегодня ещё... Ну, в общем, в одно место ещё надо...

Тот сразу смекнул:

- Ого! Да у нас прогресс! Молоток! И кто же она?

Я огрызнулся:

- Будто и не знаешь! Твоими же молитвами!

- Да ну? Всё-таки подцепил? Поздравляю!

- Не цеплял я никого! Всё получилось само собой.

Мне вдруг стало ужасно противно.

- Расска-а-азывай! - протянул он, ехидно улыбаясь, и вылил в себя почти полбутылки. - В тихом омуте...

- Да иди ты! - Я взялся за ручку дипломата. - Выгружай! Мне чемодан нужен! - И я стал вытряхивать деньги прямо на захламленный верстак.

- Э! Э! - Он уронил недопитую бутылку и она звонко рассыпалась по цементному полу. - Это ж деньги!

- Вот я и говорю: выгружай да прячь! Да смотри, чтоб не спёрли!

- Вовчик! - Он кинулся в угол мастерской и достал оттуда целлофановый пакет. - Ты чё, обиделся? Ну извини, я не думал, что у тебя там всё так серьёзно...

- Ты в это дело не суйся, - сухо ответил я. - Короче, мы договорились: как только пьяную рожу усеку - деньги исчезают в ту же ночь!

- Вовчик! Обижаешь! Да чтобы я...

- Вот потому, что это именно ты, - перебил я его, - потому я и говорю. Как там? "Я когда пьяная, такая дурная!"

- Ладно тебе, - заискивающе пробормотал он, торопливо набивая пакет деньгами. - И так всё ясно...

- В общем, давай! - протянул я ему руку. - Пошёл я!

- "Ну ты, если чё, заходи!" - хмыкнул он, отвечая на рукопожатие.

- Будь спок, - заверил я. - Зайду. Как только, так сразу.

- Бог не фраер, он всё видит?

Полагая, что этому разговору конца-краю не будет, я просто отмахнулся и зашагал по галевой дорожке вдоль гаражей. Сзади послышался топот и сопение. Я обернулся. Игорь догонял меня. Он подбежал, схватил мою руку своими "крагами", как он сам их называл, и, заглядывая мне в глаза, забормотал:

- Вовчик... Ты это...

- Ну?

- Вовчик... Ну, ты сам понимаешь...

Простые человеческие слова у него никак не вытанцовывались.

- Не понимаю! - сурово сказал я, отводя глаза.

- Как бы это?.. Короче, спасибо тебе! - разродился он наконец.

Я сразу оттаял:

- Да ладно. Ты, главное, "ляпи!"

- Не сомневайся! Я, если чего сказал... - Он всё тряс и тряс мою руку, да ещё дышал мне в лицо сигаретным и пивным конгломератом. Меня едва не своротило. Но виду я не подал, только высвободил руку и сказал:

- Пора мне...

Я отвернулся и пошёл. Честно говоря, визит удовольствия мне не доставил. Было как-то неуютно и даже гадко на душе. Наверное, потому, что я был заранее уверен, что только скроюсь из виду, он сразу же побежит за бутылкой. И это его "спасибо" вдогонку было лишь минутным протрезвлением его пьяной совести.

В конце концов, я ему не нянька. Есть и более приятные заботы. Только надо "подлечиться", дабы поднять боевой дух на должную высоту.

Я зашёл за гаражи, позвал Сезама и нырнул домой. Поставив кассету с музыкой пожёстче, я полностью в ней растворился.

После сеанса рок-терапии я вновь ощутил себя цельной личностью, готовой к свершениям. Вроде как от грязи отмылся. "Да-с, Платон мне друг, как говорится, а своя рубашка всё равно в лес смотрит". Свой долг я отдал, а там... Я, конечно, проверю, как он там держит своё слово, но сейчас об этом думать не хотелось. Впереди меня ждало свидание с Настей. Сердце сладко заныло. Мысль о девушке приятно волновала душу.

Я поинтересовался временем: доходил десятый час. Вроде бы и не рано. Наверное, уже встала.

Меня так и подмывало подсмотреть, как она там, чем занимается? Но сил, всё-таки, хватило не опускаться так низко. В руках, батенька, надо себя держать. Она хоть и не увидит, но я же сам себя и выдам: она ведь мысли слышит!

Так-так, а почему это я их до сих пор не слышу?! Браслет со мной уж почитай половину суток, а свидетельств телепатических способностей я у себя что-то не отмечаю. И как это понимать? Интере-е-есно! Надо будет у Насти поинтересоваться. В самом деле, не наврал же дед?

Впрочем, а почему "у Насти"? Браслет и сам разговаривать умеет.