Владимир Плахотин - Браслет

М-да... Известия, прямо скажу, не самые радужные. Я был до того огорошен, что и сказать-то ничего не мог. Всё моё существо противилось тому, что мне тут Настя понарассказывала. Я привык мыслить стандартно: впереди - только свет, только всё самое лучшее от года к году. Так нас учили. Но и не верить ей я тоже не имел оснований. Браслет был слишком сильным аргументом в пользу того, что всё это может оказаться правдой. И я поймал себя на мысли, что не тороплюсь узнать её, эту самую правду! Даже очень не тороплюсь.

- Война, говоришь, будет? - задумчиво растягивая слова, спросил я. - И кто же с кем?

- Все, кому не лень! - отрезала она и потянула меня за локоть. - Пойдём домой. Вижу, настроение я тебе испортила основательно. Извини, пожалуйста, не хотела, само вышло.

- Ну а насчёт денег-то - чего? - вдруг вспомнил я, увлекаемый Настей через дорогу. - Как поступим?

- Я знаю, что мы сделаем, - бойко стуча каблучками по асфальту, сказала она. - Только ты не брыкайся, а выслушай до конца, - она поплотнее запахнула куртку: было довольно прохладно. - Сейчас мы деньги твои положим на место, будто они никуда и не пропадали. Пусть они там гадают, как это могло получиться - им за это платят. - Она хитро улыбнулась, видимо, представив себе изумлённые лица следователей.

- Но...

- Никаких "но"! - решительно пресекла она мои колебания. - После этого мы заглянем в одно местечко, где денег - пруд пруди! Мы с дедом как-то их "расковыряли", но брать пока ничего не стали. Так что орёлики ещё пребывают в уверенности, что у них всё шито-крыто. - Она презрительно фыркнула.

- Но я хотел сказать, что одного миллиона уже нет... - потерянным голосом сознался я.

- Как "нет"? - остановилась она.

- Ну это... - смущённо сказал я, пряча глаза. - Я его Игорю подарил. Чтобы он открыл своё дело...

- Этому алкашу-то? - возмутилась Настя. - Да он его за неделю просадит - вот и все его "дела"! Если раньше не украдут, конечно.

- Ну уж... - вяло пытался я сопротивляться, однако чувствовал, что и тут она, скорее всего, права.

- Не будь наивным, котик мой! Ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что только ты за порог - он в кабак побежал. Так, кажется, он величает ту забегаловку, что возле его гаража? И сейчас, небось, пьяный вдрызг валяется под каким-нибудь забором.

- Я, вообще-то, с него слово взял...

- Господи, кому ты поверил! Да он тебе что хочешь наобещает, когда такие деньги увидит!

Мы вошли в подъезд Настиной пятиэтажки.

- Чтоб ты не обижался, что я неуважительно отзываюсь о твоих друзьях, - продолжала она гнуть свою линию, - давай сейчас к нему заглянём. И ты сам во всём убедишься. Дай Бог, чтобы я была не права.

- Да ну... Не хочу я сейчас разговаривать с ним...

- Зачем разговаривать? Ты только изображение включишь. Он нас не увидит.

- Ну хорошо, - сдался я безо всякой охоты. - Только сначала давай кордон минуем.

- Какой ещё "кордон"?

- Ну эту... как её там?.. Шпиёнку штатную?

- Ах, ты вот о чём! Соседка! - догадалась Настя. - Да наплевать! Буду я отчитываться перед всеми! Тем более - мы уже законные жених и невеста! - Последние слова Настя произнесла нарочито громко. - Ну как, все слышали? - лукаво огляделась она. Но её старания были, видимо, напрасны: нас услышало только эхо в подъезде, гулко разнеся её слова по всем закоулкам.

Я улыбнулся и хотел её поцеловать, но зацепился ногой за ступеньку и мы чуть не упали. Рассмеявшись, мы весело ввалились домой. Соседке придётся выговор объявить с занесением: в ответственный момент она отсутствовала на боевом посту! Теперь весь день больной буду ходить.

Настя оказалась права почти во всём. Я сам ожидал увидеть нечто подобное и возражал только для формы.

Когда на экране возникло изображение внутреннего "убранства" Игоревых апартаментов, нашу комнату заполонил гомон пьяной компании. Дым стоял коромыслом, на полу - батарея пустых бутылок, окурки, обрывки газет и пакетов, в которые, видимо, заворачивали закуску, и на пустых ящиках сидело и полулежало, а то и вовсе лежало, свернувшись калачиком в углу на автохламе, человек десять барыг, всех разом говорящих и смачно перемежавших свою речь отборным матом. Я не сразу заметил Игоря в толпе. Он сидел в самом углу на том месте, где мы с ним чаевали, рядом примостился какой-то мужик, старательно сохранявший вертикальное положение тела. Лицо Игоря было трудно узнать: всё в ссадинах и кровоподтёках, левый глаз украшал фиолетовый синяк. Он сидел мрачнее тучи и, размазывая сопли, жаловался соседу:

- Не, ты послушай, Толян! Сам же, сволочь, пил со мной на мои же деньги, мне же морду набил и меня же и грабанул!..

Больше ни сил, ни желания смотреть у меня не было. Противно.

- Убедился? - Настя подсела ко мне на краешек кресла и ласково потрепала по затылку. - Эх ты, благодетель! "Дело он своё откроет"! Как же! Разбежался! Ты предоставил ему великолепнейшую возможность стать на ноги, а он подавился твоей наживкой. Теперь иди, ищи эти деньги! И у меня такое предчувствие, что эта история ещё не закончена. Кто-нибудь попадётся с его деньгами и покажет на него. А он - на тебя.

- И что теперь? - мрачно поинтересовался я.

- Я уже говорила: положим деньги назад. А те, что Игорь профукал, займём у мафиози. Пусть номера будут не те, но наличность-то останется нетронутой. Как было десять лимонов, так десять и останутся. Им только и работы будет, чтобы выяснить, кто это над ними так "подшутил".

Я слегка воспрял духом:

- Ну, тогда поехали?

- Заводи! - в тон мне ответила Настя.

Я разбудил Сезама и спросил у неё:

- А куда?

- Давай поближе к Москве. Там есть одна хитрая дачка, неприметная такая. - Она в предвкушении даже ладони потёрла. - Бандиты там прочно окопались. Вот мы сейчас и лишим их, так сказать, материальной базы.

- А кто такие? - спросил я, направляя полёт на север.

- Понятия не имею, - пожала она плечами. - Фамилии у них я не спрашивала, но рожи точно любовь не источают. Вооружены до зубов, охрана - на каждом сантиметре. Видать, важная птичка обитает в этой клетке, если его такие мордовороты стерегут.

Земля стремительно неслась под нами.

- Немного повыше, - попросила Настя, - а то не разобрать, всё сливается в однообразную серую массу.

Я повиновался. Обзор стал значительно лучше. Земля кое-где белела пятнами раннего снега, проглядывавшего сквозь облачные завихрения циклона. Города выделялись на фоне снежного покрова тёмными полосами отнесённого ветром в сторону и выпавшего в осадок смога. Чем севернее мы продвигались, тем всё более поверхность земли затягивал облачный покров царствовавшего над Русской равниной исполинского циклона.

- Мы и Москвы-то не увидим среди облаков, - с беспокойством заметил я, поглядывая на своего поводыря.

Но Настя не разделяла моей тревоги. Видать, такие странствия ей были не в диковинку.