Владимир Плахотин - Браслет

- Ну, эт' ты, бабка, загнула! - загомонил народ на площадке с удвоенной силой. - Закусывать надо!

- Да вот те хрест! - побожилась та. - Хучь кого спроси! Вон, Николаич подтвердит!

- А чё? И я видел! - услышал я новый голос, принадлежавший, видимо, грузному мужчине, потому что говорил он запыхавшимся после подъёма на пятый этаж голосом. - А потом ещё рычал кто-то навроде тигры.

- Вместе пили! - подковырнул кто-то ехидный.

Но милиционеру надоело слушать болтовню и он скомандовал:

- А ну, мужики, навались! Дверь хлипкая, враз одолеем!

"Хлипкая" дверь жалобно затрещала под напором "мужиков".

Дело принимало совсем нежелательный оборот. Самое время ноги уносить. Слава Богу, с этим проблем пока нет.

Я шагнул в свою "берлогу". Экран позади меня погас и шум сразу же прекратился. В мастерской царили тишина и уют.

Я упал в кресло и задумался.

Мысли мои расползались, как тараканы. Беда свалилась так неожиданно, что я никак не мог осознать, что же всё-таки произошло? Ко всем неприятностям добавилась теперь ещё и эта Савельевна убиенная!

Да чёрт с ними, со всеми! Своих проблем - не разгрести!..

Душа вновь налилась свинцовой тяжестью утраты.

Что же делать? Что делать?..

- Только не раскисать! - сказал я вслух.

В самом деле, давай-ка припомним всё по порядку, как оно всё произошло...

Припомнить мне не дали: раздался настойчивый звонок в дверь и, пока я шёл открывать, он ни на секунду не умолкал.

"Господи! - мелькнула паническая мысль. - Кого ещё нелёгкая принесла?"

Мне почему-то показалось, что это опять милиция. Но я тут же отбросил её. Надо быть семи пядей во лбу, чтобы так быстро вычислить моё местоположение. Или тоже - браслет на руке иметь.

Но это оказалась вовсе не милиция. На пороге нарисовался сияющий Пашка. Одет он был непривычно: новенький, с иголочки, костюм сидел на нём, как влитой. В правой руке он держал мой дипломат, а левой со всей дури давил на кнопку звонка.

- Здрассссьте вам! - ввалился он через порог и только потом спросил: - Можно?

- Чё спрашиваешь? - вяло пожал я протянутую руку. - Конечно можно... Ты чего вырядился?

- Дык праздничек жа на дворе! - радостно заорал он и ткнул мне в живот дипломатом. - На! В целости и сохранности!

- Какой ещё праздничек? - удивлённо оглянулся я на висевший неподалёку календарь. Но сориентироваться не смог, так как даже не помнил, какой сегодня день.

- Ты где летаешь? - в свою очередь удивился Пашка. - День седьмого ноября!.. - И он выдал своё определение праздника, которое я здесь приводить не берусь, ввиду его неблагозвучности.

- А здесь чего? - тряхнул я дипломатом.

- Должок! Я уж который раз к тебе с этими пластинками прихожу, а тебя как корова языком!

- Да я это... В гостях был...

- А! - заржал Пашка. - Шерше ля фам! - И тут же хитро подмигнул.

Я было хотел возразить, да передумал и только рукой махнул:

- Проходи...

И пошёл в комнату.

- Ты чавой-то не в себе? - сочувственно заглянул он мне в лицо, когда мы расселись в мастерской. - Неужто - от ворот поворот?

- Да не... - вяло отмахнулся я и рассеянно посмотрел в окно. - Тут другое... - И, чтобы сменить тему, спросил: - Ну и как музычка?

- Спра-а-ахиваешь! - расцвёл он. - Я уж и передрать успел!

- Зачем? - равнодушно промямлил я. - Забирай...

- Не по-онял! - вытянулась Пашкина физиономия.

- А тут и понимать неча. - Я подвинул ногой к нему дипломат. - Дарю!

Пашка даже привстал с кресла. Потом сел.

- Ты чёт' совсем плохой стал... Шутить изволите?

- Я серьёзно...

- Угу... - буркнул он, видимо, не поверив, и жалобно попросил: - Ты бы хучь поинтересовался, откуда у меня такой прикид?

- Чего?

- Ну это... Как это по-рюськи? - мгновенно придурился он. - А! Костюмчик!

- Ну и откуда?

- Щас расскажу - упадёшь!

Но я падать не собирался, прекрасно зная, о чём сейчас пойдёт речь.

- Чё лыбишься? Ты слушай! - опять накатила на него дурашливая волна. - Пошёл же я от тебя тогда с пластинками до хаты. Ага! Прихожу, а баба моя - в полуобморочном состоянии. "Пашка! - кричит. - Ты что, в тюрьму захотел?! Ты о нас хоть подумал, сволота ты такая-растакая?!" И всё в таком духе. Смотрю, как баран, ни фига понять не могу: "Какая тюрьма? Чего плетёшь?" "А ну-ка, - говорит она и берёт меня, как шелудивого котёнка, за шкирку, - иди сюда!" Ведёт меня на кухню и открывает ящик, где у нас обычно ложки лежат. Я как глянул, а там вместо ложек... ни за что не угадаешь!

- Тапочки?

- Какие тапочки?! Деньги!!! - торжествующим голосом изрёк Пашка и победно воззрился на меня.

- Ну и что здесь такого? - продолжал я валять Ваньку. - Пацанёнок, небось, и положил.

- Да какой там, к чертям, пацанёнок?! - возопил Пашка, досадуя на мою "непонятливость". - Ты хоть знаешь, сколько там было?!

- Ну и сколько? - усмехнулся я.

- Миллион!!! Ты представляешь?! Миллион!!! Новенькими пачками!!! Ещё и муха не сидела!!!

Я скромно улыбнулся:

- Ну и что?

- Как это "что"? - опешил он. - Не догоняешь? Этот миллион лежал у нас в столе!!!

- Я понимаю.

Он вдруг обмяк и как-то странно посмотрел на меня. Изучающе.

- Чего смотришь? - улыбнулся я. - Первый раз видишь?

- Да вот думаю... То ли я совсем дурак...

- Не мучайся, - успокоил я его. - Этот лимон подложил тебе я.

Пашка жалобно вздохнул и взгляд его стал заискивающим:

- Не, Володь, я ж серьёзно...

- И я серьёзно.

Физиономия его скривилась, будто он съел таракана.

- Значит, не веришь, да? - Он полез во внутренний карман своего новенького пиджака и театральным жестом выудил оттуда пачку сотенных. - Во! Видал? - Он потряс ею у меня перед носом. - Кстати, - он вытащил из пачки одну бумажку. - Возвращаю ваш портрет!

- Ошибаешься, - кисло улыбнулся я. - Здесь не мой портрет.

- Не важно, - игнорировал он мою шутку. - Спасибо за своевременную, так сказать, поддержку. Могу ещё подбросить. Если надо? - выгнул он свою кустистую бровь.

Я отрицательно помотал головой, мол, не надо, и положил сотенную в карман, дабы избежать объяснений, кто кому и чем обязан.

- Нет! Ну ты сегодня точно не в себе! - взорвался Пашка. - Я ему такие страсти рассказываю, а ему - хоть бы хны!

- Хны, - в тон ему ответил я и, чтобы не обидеть равнодушием к волнующей его теме, решил прибегнуть к испытанному приёму: - Ядику змеиного не желаете?

Пашку долго уговаривать не надо. Он мигом сориентировался и только крикнул мне вдогонку:

- Я музон поставлю?

- Валяй, - равнодушно отозвался я.

Возиться с чайником совсем не хотелось. Растерянность и апатия не проходили. Даже визит Пашки против своего обыкновения мало меня обрадовал, хотя и позабавил. Если не своим рассказом, то выражением телячьего восторга.

Я сотворил пару бокалов превосходного чаю, присовокупив кучу сладостей, и пошёл с подносом к Пашке, который в это время самозабвенно выписывал кренделя под Status Quo.