Владислав Выставной - Запредельность

В этом же уголке души росло что-то совсем новое: какая-то авантюрная жилка, смешанная со стремлением разобраться во всем самому, не дающая предаваться пассивному созерцанию мира. Видимо, подстраивающийся под форсированный ритм организм просто отказывался сбрасывать обороты, гнал вперед, и сопротивляться этому почти животному напору было невозможно.

Время, необходимое на восстановление от резонанса становилось все короче, переносить тон – все легче. Лекс поймал себя на том, что уже не нуждается в повторении формул алгоритма – все происходит машинально, на уровне простого волевого сигнала.

«Пожалуй, доку это было бы интересно», – вяло подумал он, выбираясь из собственной каюты.

Глупо было слушать заботливые указания Джи: у него, как и у этой части вселенной слишком мало времени. Постоянное движение по краю парадоксальным образом подавляло все сомнения и страхи. Отстраненно и болезненно-сладко он вдруг подумал о том, что в один прекрасный момент просто не сумеет вернуться из своей запредельности, и, чего-доброго, ненароком перешагнет ту последнюю грань, от которой уберегали его обманутые природные предохранители…

Прослушал коридор, втянул носом воздух – путь свободен. Крадучись, но легко и стремительно, как дикая кошка, промчался до входного узла, от которого шли разветвления переходов – в кабину мастеров полета, в механическое отделение, в грузовой и пассажирский отсеки. С противоположной стороны от задраенного входного люка ощущалось движение воздуха. Видимо – стыковочный узел.

Прокравшись вдоль загибающейся аркой, затянутой мягким матовым материалом переборки, заглянул за угол.

Миромат. В знакомой уже форме из рельефного, словно измятого, живущего какой-то собственной жизнью, материала, с незнакомыми знаками различия на предплеьях. Вооруженный – странная, ни на что не похожая, но излучающая опасность, черная штуковина крепилась к бедру эластичными ремешками. Миромат охранял овальный вход, что вел куда-то вбок – явно за пределы корабля.

Не понятно, что толкнуло на следующий шаг, но, не задумываясь ни на миг, Лекс беззвучно нырнул в проход за спиной миромата. Еще секунда – и он уже на борту патрульного корабля…

Его вел восторг – упоение, какое, наверное, испытывают любители свободных прыжков, открывающих парашюты лишь в опасной близости от земли. Лекс не пытался разобраться в логике происходящего. Наверное, никакой логики и не было – он целиком доверился инстинкту, чутью, которое у разумных существ принято называть интуицией.

Жадно впитывая информацию, он крался по кораблю и немного удивлялся тому, что его не видят защитные системы. Может, у мироматов и не было таких систем? Они слишком хорошо знают друг друга, чтобы среди них мог затесаться враг. Или же, это просто халатность. Все-таки, человек несовершенен – даже если без конца твердит о стремлении к идеалу…

Однако внутри Лекс снова и снова встречал вооруженную охрану. Рассчитанную, правда, на более равноценного противника. Скрость и реакция позволяла Лексу без труда обходить часовых. Он словно играл в опасную, но увлекательную игру. Мелькнула даже безумная мысль – отчего бы не захватить настоящий боевой корабль, чтобы прямо на нем отправиться на Бета-Землю?

Одернул самого себя, заставив сконцентрировать внимание. Не хватало еще попасть в какую-нибудь глупую ловушку. Лучше как следует осмотреть корабль: кто его знает – может, действительно пригодится…

Экскурсия не принесла явных результатов: выйти за пределы центральных переходов не удалось. Как и полагается на боевых судах, входы в более-менее значимые помещения корабля наглухо задраены, и игры с охраной могли плохо кончиться. И он вернулся на «Ангел», умудрившись просочиться прямо под носом у делегации из трех хмурых мироматов.

Вернулся на свое место, уселся и замер с бессмысленной улыбкой на лице.

Из расслабленного оцепенения его вывел испуганный голос Джи:

– Ты здесь?!

Лекс, будто нехотя, приоткрыл один глаз:

– А где ж мне еще быть?

Джи уселась рядом, тревожно вглядываясь в его лицо.

– А что такое? – спросил он.

– Досмотр провели неспроста, – произнесла Джи. – Откуда-то у них были сведения, что ты здесь…

– Именно я? – удивился Лекс и открыл глаза.

– Имен они не называли, но мне и так понятно. Они, все-таки, выследили тебя. И очень удивились, не обнаружив здесь. Ты же знаешь, на корабле есть системы контроля – здесь спрятаться невозможно.

– Вот как? – медленно произнес Лекс. – Невозможно?

Вспомнил, как наивно разгуливал по «миротворцу», посмеиваясь над странностями техники Мастеров. Это было странно…

– Как тебе это удалось? – спросила Джи.

– Даже не знаю, – уклончиво произнес Лекс.

– Можешь не говорить мне, – сказала Джи, обняла его, уткнулась лицом в шею.

Так, молча, они и сидели время, пока Джи не вскочила вдруг на ноги.

– Пойдем! – сказала она, и потащила за собой Лекса. – Я никогда этого не видела. Очень хочу посмотреть.

– На что? – пробормотал Лекс, покорно шлепая босиком вслед за девушкой.

В пилотской кабине было полно народу – просто удивительно, как все смогли набиться сюда. Картина выглядела сюрреалистично и завораживающе. Больше всего при этом поражала тишина, нарушаемая лишь тихим шуршанием механических дисплеев.

Все смотрели вверх.

Туда, где в ледяном беззвучии неспешно проползали гигантские тела боевых кораблей. «Ангел» терялся на фоне чудовищной армады, и Лекс вдруг почувствовал жестокую иронию, с какой звучали «миролюбивые» прозвища кораблей мироматов.

В какой-то момент в иллюзорной близи от «Ангела», заслонив собой небо, проползло что-то совсем уж чудовищное. Изрезанное глубокими каналами, царапинами и шрамами, покрытое жирными черными кляксами брюхо, было, к тому же, покрыто множеством разнородных наростов – словно китовая туша – полипами. Присмотревшись, Лекс заметил, что «наросты» двигаются, крутятся и извиваются, будто живые – и это вызвало противоестественное омерзение. Пониже туши, подчеркивая чудовищность ее размеров пронеслась стайка узких длинных тел – словно рыбешки-лоцманы, сопровождающие акулу…

– Хранитель мира… Примирители сопровождения… Прилипалы… – заворожено прокомментировал молодой голос.

Лекс скосился на говорившего и увидел в глазах юноши восторг – извечное восхищение романтикой войны. Надо же – даже Мастера не лишены этого уродливого порока…

– Выходят на ударный трек. Маневр целого флота – когда такое увидишь! – проговорил тот же умник.

«Перегруппировка сил» – вспомнил Лекс, и у него вдруг неприятно засосало под ложечкой.

Он чувствовал приближение действительно серьезных событий – ужасающих в своей смертельной грандиозности. Таймер продолжал беззвучный отсчет, и линии жизни этого мира стремились к точке последнего пересечения, сходясь все ближе и ближе – чтобы утянуть все сущее в пучину коллапса…