Владислав Выставной - Запредельность

Он решительно водрузил на голову фуражку, поправил ее по уставу. Фигура его вытянулась, распрямились плечи.

Это был его звездный час. Вот он – момент проявить твердость духа! В туманном воображении уже мелькали обрывки странных сюжетов, в которых командующий лично жал ему руку и цеплял на грудь сверкающий орден…

– Ну и дурак, – неожиданно заявил Конрад. – В таком случае я буду вынужден взять то, что мне нужно, силой.

– Арестовать его! – холодно приказал Дуглас.

Мигом раньше несколько стволов уже уставились Конраду в голову.

– Замри! И без шуток, морок! – предупредил сержант, быстро щелкая затвором уродливого толстоствольного автомата и осторожно делая шаг назад. – У меня хватит реакции, чтобы пристрелить тебя при первом движении!

Утверждение прозвучало довольно заносчиво. Вряд ли оно убедило Конрада, но он послушно замер на месте. Первым порывом Лекса было броситься на солдат, но он сдержал себя. Пять стволов, в упор направленных на морока, не давали возможностей для маневра, пальцы же солдат нервно дрожали на спусковых крючках.

– Медленно, очень медленно – на колени! – приказал сержант.

Конрад подчинился, одновременно произнеся с кривой усмешкой:

– Ты что творишь, офицер? Понимаешь ли ты, на кого поднял руку?..

Лекс не сомневался: Конрад найдет выход из положения. В конце-концов, сейчас его противниками были всего лишь люди.

Но тут случилось совершенно неожиданное. Тело Конрада дернулось, неестественно выгнулось и безжизненно рухнуло вперед. Тихо вскрикнула Джи.

Из дверного проема осторожно вышел боец держа перед собой легкое подобие снайперской винтовки, и пару длинных оперенных игл, аккуратно зажатых между пальцами.

– Молодец, Дик, – похвалил бойца Дуглас. – Ловко его приложил. А то эти мороки решили, что на них нет управы…

Тут Лекс не выдержал:

– Да вы что здесь, с ума посходили?! Знаете, на кого руку подняли?

Скай-капитан Дуглас удивленно посмотрел на него, пожал плечами:

– Я действую строго в рамках инструкций. Прибудут представители командования, Ордена – разберутся…

– Да кто прибудет?! – неожиданно вмешался первый пилот. – Говорят же вам – группировка разбита, по планете рыскают мироматы! На что вы рассчитываете?!

На лицо Дугласа вновь вернулась растерянность, тут же сменившаяся злобой:

– А вы кто, вообще, такие?! Сержант, этих тоже под арест! И морока не забудьте, как следует, обездвижить…

Оставшуюся четверку отвели по узкому коридору в глубину залежей стандартных ящиков и бросили в тесную пустую каморку – мрачный бетонный куб, лишенный даже освещения. Немного света проникало лишь сквозь круглый глазок в железной двери.

Некоторое время растерянно натыкались друг на друга, слепо, шаря руками перед собой. Потом расселись на пустых ящиках, которые были единственной альтернативой стульям.

Некоторое время молчали, приходя в себя. Когда, наконец, настал момент, чтобы нарушить тягостное молчание, пол под ногами дрогнул, с потолка посыпалась отвратительная пыль.

– Что это? – испуганно вскрикнула Джи.

– На взрыв похоже… – сказал второй пилот.

Тут же один за другим откуда-то сверху обрушились еще два удара – куда более мощных. И перепуганный голос за зверью истошно заорал:

– Это они! Они пришли!

– О, нет! – срываясь в рыдания, крикнул женский голос. – Нет!

– Вперед! – рыкнул знакомый голос сержанта, и в отдалении прогрохотали армейские ботинки. Следом громыхнуло снова.

– Проклятье… – прошипел первый пилот. – Они взламывают входы!

– Да кто, кто – «они»? – вскрикнула Джи.

– Что значит – «кто»? – раздраженно бросил второй пилот. – Мироматы, гореть им в аду…

– А-а, – завизжал кто-то вдалеке. – Мы умрем! Мы сдохнем здесь, как крысы!

За дверью поднялся гомон – заразный, как чума, шум паники.

Второй пилот бросился к двери, затряс ее, принялся колотить по ней ногами. Припав к сквозному «глазку», сложив вокруг него руки, крикнул:

– Выпустите нас! Эй! Слышите?! Вот уроды!..

И стал колотить дальше.

– Что теперь с нами будет? – растерянно спросила Джи.

Лекс не ответил. Им овладело ватное безволие, грозящее перейти в панику. Расправа над непобедимым Конрадом выбила его из душевного равновесия. Он понимал: надо что-то делать – но совершенно не осталось решимости. Темнота душной клетки пугала, путая мысли, не давая сосредоточиться.

Тело била нервная дрожь. Лекс пытался выйти в тон – по крайней мере в состоянии резонанса вернется нормальная логика, а, может, найдется решение.

Но момент был упущен. Страх сковал волю, мысли разбежались по темный углам и выли от ужаса. В голове крутились обрывки бессмысленных фраз: «За что?! Почему я? Нет, не надо, пожалуйста, не надо!..» Обыкновенный страх, обыкновенного среднестатистического парня, безжалостными силами закинутого за изнанку Вселенной, брошенного там на произвол судьбы…

Когда-то мастер Сингх учил, как бороться со страхом, как восстановить душевное равновесие. Но то было на Земле – родной, настоящей Земле, где все по-другому. Даже опасные испытания стенда казались теперь детской забавой.

Что-то надломилось в душе. Лекс не выдержал и сорвался в рыдания. Заливаясь слезами, сполз на неровный пол и стал судорожно кататься, обхватив лицо ладонями. Слезы протекали сквозь скрюченные пальцы, из горла неслись неразборчивые причитания, которые, смешиваясь с руганью первого пилота и грохотанием двери, по которой колотил второй, создавали немыслимую музыку агонии.

Джи опустилась на колени, пытаясь обнять содрогающееся тело, но Лекс ничего не чувствовал, кроме нового, неописуемого чувства обреченности, неумолимо подползающей смерти…

В какой-то момент Лекс замер в измождении, и до него донеслись слова Джи. Стеклянными глазами он смотрел в темноту, видя над собой едва подсвеченный силуэт девушки.

– Любимый! Ты слышишь меня? Посмотри – это я, твоя Джи…

Кончики ее волос коснулись его мокрых щек, и наступило отрезвление.

Не то что бы сам собой прошел страх, нет.

Его вытеснил стыд. Неимоверный, жгучий стыд.

Он, единственный, кто из всех его товарищей по несчастью обладал огромной силой форса, тот, кто претендовал на имя Спасителя множества миров – оказался самым законченным трусом.

Осознание этого подействовало мощнее ведра кипятка. Адреналин ударил в голову, с шипением выдавливая трусливые мысли.

Лекс быстро сел на бетонном полу, часто задышал, пытаясь сосредоточиться. Слабость еще не ушла из конечностей, продолжала мешать нервозность, но через боль и протест почти сдавшегося тела, удалось, все-таки, выйти в тон.

Первое, что ощутил Лекс – была новая волна стыда. Своей слабостью он чуть не погубил всех.