Журнал «Если» - «Если», 2012 № 08

— А-а-а! — завопил Квай.

На узком берегу над каменным нагромождением качалась бесформенная фосфоресцирующая фигура, карикатурно напоминающая человека. Откуда она взялась, Валентин не понял и не заинтересовался. Страх мало совместим с интересом естествоиспытателя. Лязгнув зубами, Валентин отполз поглубже в воду. Фигура выросла, как уличный фонарь, наклонилась над водой и потянулась к людям ложноножками. Квай нырнул и забулькал.

Нырнул в панике и Валентин. Лишь почувствовав, что его вот-вот подхватит течение, он выскочил на поверхность и, в свою очередь, заорал благим матом, попав под щупальце. Ничего страшного, однако, не случилось, лишь чуть-чуть защипало кожу, но и только.

Все равно было жутко.

— Это привидения! — булькая, доложил Квай. — Они вроде безопасны.

«Вспучилось и полезло», вспомнил Валентин. Дональбайн рассказывал. «Коллоидные квазибиологические структуры», «любопытны и глупы, как пень», «сильно опасными их не считают».

Пусть так. Но лучше держаться от них подальше.

Просто на всякий случай.

Не пожалеть бы о том, что эти коллоидные структуры — не единственные представители фауны Дна…

Валентин вспомнил чучела и скелеты в домашнем музее Лиса и ощутил мгновенный озноб.

Мелкие твари появились перед рассветом — и откуда только взялись в таком количестве? Камни на берегу, казалось, задвигались, а валуны обросли толстой шевелящейся корой. На всякий случай Валентин поглубже отполз в озерко, обеспечив между собой и берегом полосу воды в метр шириной. Оглянулся на Квая — тот сделал то же самое.

Вспомнилось: в ящике с аварийным комплектом должно быть оружие. Но ящик стоял на берегу…

Вот так и помирают на Дне, не учтя какой-нибудь мелочи!

В проблесках молний Валентин сумел кое-как разглядеть тварей. Телом они напоминали крыс, но их длинные челюсти были густо усажены мелкими коническими зубами — зубами хищников. Их крики больше напоминали кваканье, чем крысиный писк. Несколько животных подобрались к самой воде. Плеснула волна — отпрянули.

— А-а, боитесь воды! — закричал Валентин. — Вот я вас! Пшли!..

Зверьки вновь приблизились. Один из них влез передними лапами в воду и принялся лакать, посверкивая на Валентина черным глазом-бусинкой. Не очень-то они боялись воды, просто не хотели в нее лезть без веской причины.

И, глядя на странных двуногих существ, в достаточной мере беспомощных, зверьки, похоже, приходили к мысли, что веская причина существует.

Один из них сжался в комок и прыгнул. Валентин успел лишь заслониться рукой. В запястье вонзились острые зубы. Вскрикнув от боли, Валентин стряхнул мелкого людоеда вместе с клоком кожи. И сейчас же зверьки полезли в воду толпой. Волнообразные движения сплющенных хвостов быстро продвигали их к цели.

Вскрикнул Квай: тоже понял, что местные крысы умеют плавать. Топиться они вовсе не собирались. Они намеревались плотно пообедать.

Первого зверька Валентин поймал за хвост и зашвырнул подальше. Второго схватил поперек туловища и попытался утопить. Хищник извернулся, ладонь обожгло укусом. Валентин заорал и забил по воде руками. Судя по крикам и беспорядочному плеску, Квай был занят тем же самым. Но там, где люди не баламутили поверхность озерка, воды не было видно от плывущих зверьков. И на берегу их меньше не стало: живая квакающая кора на камнях по-прежнему отвратительно шевелилась. Все новые твари дюжинами бросались в воду. Плевать им было на то, что пища попалась инопланетная — была бы белковая!

Еще укус… Отступив в озерко до пояса, Валентин взбивал перед собой уже не воду, а кровавую пену. Внезапно «крысы» на берегу подняли вой и заметались: меж валунов появилось новое животное. Длинное и гибкое, как выдра, оно схватило ближайшего зверька и сразу перекусило его пополам. Скача друг по другу, «крысы» толпами бросались в воду. «Выдра» выплюнула добычу и заинтересованно посмотрела на людей. Валентин отступил еще глубже. Трудно стало удерживаться на месте: здесь уже очень чувствовалось течение. Поскользнешься — вода подхватит, утянет в проран, закрутит, разгонит, шмякнет о первый же валун и сделает отбивную. Валентин затравленно озирался. Может, попытаться пересечь озерко и выбраться на другой берег, пока еще есть силы?..

Только он успел это подумать, как по ущелью пронесся могучий порыв ветра, там и тут загрохотали падающие камни. И немедленно с неба обрушилась такая стена воды, что самый сильный тропический ливень Терры показался бы по сравнению с ней лишь мелким дождиком. В несколько мгновений вода в реке вышла из берегов. Задыхаясь и отплевываясь, Валентин попытался плыть, но куда там! Течение поволокло его к естественной плотине, стукнуло о валун, стукнуло о другой и всосало в проран.

И больше уже ничего не было, кроме напряженного, какого-то мазохистского ожидания: какое мгновение самосплава будет последним?

Исчезли мысли. Улетучилось сожаление о том, что приходится умирать не там, где умирают люди его круга, и не так, как они умирают. Пропала лютая злость на Пегого Удава. Испарилась ненависть к Дну — мерзейшему из обитаемых миров. Все это уже не занимало Валентина. Его било о камни — он ощущал удары, но не боль. Его беспорядочно кувыркало — что ж, оставалось лишь смириться с этой неприятностью. Он задыхался и глотал пену — и это тоже было всего лишь еще одной неприятностью. Валентин знал, что сейчас умрет. Он не желал смерти, но больше не ужасался ее.

И все же, несмотря на напряженное ожидание, он так и не засек момент, когда сознание оставило его.

Очнулся он на галечной отмели и не сразу понял, что каким-то чудом остался жив, а когда понял, нисколько не обрадовался: ведь мертвому дозволяется лежать неподвижно, а живому приходится двигаться и вообще совершать какие-то поступки. Мертвому на Дне хорошо, живому — не очень. Саднила кожа, а внутри, по ощущениям Валентина, не осталось ни одной целой кости. Болели раны, горели ссадины, саднили ушибы, язык во рту — и тот был прикушен, распух и болезненно отзывался на попытки пошевелить им.

Валентин оставил эти попытки. Он не двинется с места. Так и будет лежать ничком. Пусть его топят, пусть колошматят, пусть даже едят живьем — на здоровье! С него хватит. Он боролся и выиграл партию, но проиграл жизнь. Печальный факт, но с фактами надо считаться.

— Сейчас он придет в себя, — неожиданно раздался прямо над ухом знакомый голос, и пронзительно-тошнотворная струя ударила в нос. — Кладите его в люльку, да осторожнее!

Несколько маленьких, но крепких рук вцепились в обрывки его одежды и, не обращая внимания на стоны, перевалили его в то, что показалось неким кульком из грубой ткани с тонкой гель-подстилкой. Открылось небо. Стоял день, обычный серый день Трона Аида. Ливня как не бывало. Вода в реке быстро спадала. Ущелье было широким, а стены его невысокими. На краю обрыва застыл, чуть покачивая лопастями, помятый и обшарпанный туземный вертолет.