Ларри Нивен - Защитник

Повсюду встречались другие рюкзаконосцы. На ночь они разбивали лагерь в местах, отведенных для них городами — обычно в старых гаражах или на заброшенном шоссе. Они разжигали лагерный костер, каждый давая огонь из своих переносных печурок, а потом сидели вокруг костра и учили друг друга песням. Когда они начинали надоедать ему, Трусдейл останавливался в гостинице.

Он износил свои носки для пеших прогулок, купленные по бешеной цене, и приобрел новые у лагерного торгового аппарата. Ноги его стали твердыми как дерево.

Месяц такой жизни — но Трусдейл и не думал ее прекратить. Что-то влекло его повидать все, что есть на Земле. Отказавшись от других возможностей, он отправился в необжитой район Австралии, вероятно, наименее популярный из всех национальных парков. Он провел там неделю. Он нуждался в тишине и пространстве.

Затем — Сидней. И девушка с прической зонницы.

Ее спина была обращена к нему. Он видел «конский хвост» ее остриженных волос, черных и волнистых, почти достигающих талии. Большая часть ее черепа была голой и дочерна загоревшей (как и ее тело). Посередине — хохол, шириной в два дюйма.

Лет двадцать назад это действовало бы на нервы. Носить хохол жителя Зоны считалось причудой. Но это прошло, и теперь девушка выглядела отзвуком далекого прошлого… Или настолько отдаленного расстояния? Она была высокой, как все зонницы, но с гораздо лучше развитой мускулатурой. И была одна. Она не присоединилась к группе, собравшейся вокруг лагерного костра на другом конце восьмого этажа десятиэтажного гаража.

Прозвучала неожиданная песня, эхом отразившись от бетонного пола и потолка. «Я родилась около десяти тысяч лет назад… Когда мы высадимся на Луне, я покажу им, как…»

Настоящая зонница? Туристка?

Через лабиринт спальных мешков Трусдейл пробрался к ней.

— Простите, — сказал он. — Вы зонница?

Она повернулась:

— Да. Что из этого?

Глаза ее были коричневыми. Лицо ее было привлекательным на любой вкус, но отнюдь не любезным. На приглашение она отреагировала отрицательно. Возможно, ей не нравились плоскостники? И, наверняка, ей уже изрядно надоели заигрывания.

— Я хочу рассказать жителю Зоны одну историю.

Она сдвинула брови: жест раздражения.

— Почему бы вам не отправиться в Зону?

— Мне никак не попасть туда сегодня вечером, — резонно возразил он.

— Прекрасно. Начинайте.

Трусдейл рассказал ей о похищении на вершинах. Он говорил гладко. Быстро. И уже жалел, что не отправился просто спать.

Она слушала с плохо скрытым терпением, потом поинтересовалась:

— Чего ради вы все это мне рассказали?

— Ну, были еще два случая похищения такого же рода. Оба очень давно. Я хотел бы знать, не случалось ли чего-нибудь подобного в Зоне?

— Не знаю. Возможно, есть записи в архивах золотомундирников.

Он лежал в своем спальном мешке, закрыв глаза, скрестив руки на груди. Завтра… Бразилия? Остальные все еще пели:

«Ведь раз меня заметил Амра, мне остается лишь проклясть мою, почти потерянную, жизнь.

Потому что когда начинается сражение, кровь течет как вода.

Я всего лишь смола, которую раздавил корабль команды Вандерхэвена…»

Глаза Трусдейла широко распахнулись.

«… И это самая странная вещь, которую когда-либо сделает человек.

Похоже на то, что он подыскал себе скверное местечко «.

Рюкзаконосцы склонны вставать с рассветом. Некоторые предпочитают отыскать ночной ресторан для завтрака. Другие готовят себе еду сами. Когда девушка поднялась, Трусдейл как раз варил замороженно-обезвоженные яйца.

— Помните меня? Меня зовут Алис Джордан.

— Рой Трусдейл. Берите яйца.

— Благодарю.

Он передал ей пакет, содержимое которого перемешал с водой и налил ей вместе с осадком. Наутро она была другой: отдохнувшей, более молодой на вид и не такой грозной.

— Я кое-что вспомнила этой ночью. О случаях, похожих на ваш. Они действительно были. Я — золотой мундир, и я слышала о подобных происшествиях, но ни разу не удосужилась поинтересоваться подробностями.

— Вы — золотой мундир?

Легавая? Кстати, она с него ростом. С такими мускулами она справится с любым зонником.

— Я к тому же и контрабандистка, — ответила она, оправдываясь. — Но однажды я решила, что налоги Зоне нужнее, чем контрабандисты.

— Возможно, теперь и мне придется отправиться в Зону, — небрежно заметил он. А сам подумал при этом: «Или сказать Робинсону, чтобы тот затребовал архивы». Яйца были готовы. Он подал их в чашках, которые все рюкзаконосцы носили на своих поясах.

— Расскажите мне поподробнее о случае с Вандерхэвеном, — попросила она.

— Больше мне не о чем рассказывать. Я бы предпочел об этом забыть.

«Это»в течение месяца поглощало все его мысли. Он был ограблен.

— Вы сразу же обратились в полицию?

— Нет.

— Вот что я вспомнила. Похититель брал свои жертвы из главной Зоны, держал у себя четыре месяца или около того, затем подкупал их. В большинстве случаев взятка оказывалась достаточно большой. Надеюсь, в вашем случае было не так.

— Почти. — Рассказывать чужестранке о Большой Стелле он не собирался. — Но если большинство из них приняли взятку, то как вы их обнаружили?

— Ну, утаить исчезновение корабля нелегко. Большинство кораблей исчезло в главной Зоне, затем через четыре месяца вновь появилось на других орбитах. Но если телескопы не могут их обнаружить на протяжении четырех месяцев, кое-кто может начать задавать вопросы.

Они выплеснули из чашек остатки и наполнили их кофейным порошком и кипятком.

— Было несколько случаев такого рода, — продолжала она, — и все они остались неразгаданными. Некоторые зонники думают, что это Посторонний, берущий образцы.

— Посторонний?

— Первое чуждое человечество, с которым мы когда-нибудь повстречаемся.

— Вроде Морской Статуи? Или того чужака, который приземлился на Марсе во время…

— Нет, нет, — нетерпеливо сказала она. — Морская Статуя была извлечена из континентального шельфа самой Земли. Она пролежала там свыше миллиарда лет. Что же касается Пак, то, насколько можно судить, они представляют собой ветвь человечества. Нет, мы все еще ждем настоящего Постороннего.

— И вы думаете, что он берет образцы, чтобы установить, готовы ли мы принять цивилизацию? Что он явится, когда мы будем готовы?

— Я не говорила, что верю в это.

— А во что?

— Не знаю. Мне представлялось, что это очаровательная и немного странная история. Мне никогда не приходило в голову, что он начнет брать образцы и из плоскостников.

Он засмеялся:

— Благодарю.

— Не обижайтесь.

— Отсюда я направляюсь в Бразилию, — сказал он. Это было не совсем предложение.

— Я остаюсь. День работы, день отдыха. Для зонницы я крепка, но я просто не могу идти день за днем, — она заколебалась. — Вот почему я не могу ни с кем путешествовать. Мне делали предложения, но мне ненавистна даже мысль, что я могу оказаться слабее кого-то.