Ричард Мэтьюсон - Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга I

Джастин пожал плечами.

— Если бы люди знали, что могут потерять что-то ценное из-за того, что ведут себя как кретины, они делали бы в два раза меньше глупостей. Я лишь дал ей понять, что ее отношение ко мне может стоить ей жизни ребенка.

Я спросил, было ли ему известно, что малыш, упадет на мягкое. Он улыбнулся. Мой черед отгадывать. Я сказал: «Я знаю, ты все просчитал». Он всего лишь хотел преподать людям и животным урок, привлечь их внимание. Мое предположение ему понравилось. И тогда я забросил наживку. Спросил, почему он никогда не причиняет боль себе, только окружающим. Вопрос был неприятен, клиент начал ерзать! Я наконец-то нащупал слабое место. Испросил его, что он чувствует. Он не знал. Возможно, он мог почувствовать хоть что-то, лишь причиняя боль другим. Он был закрыт. Я похвалил его за проницательность. Затем он спросил меня, что он должен с собой сделать. Должен ли он наказать себя за всю боль, которую причинил другим? Я заметил, что все наши поступки так или иначе возвращаются к нам. Он заплатил за свои выходки тремя с половиной годами колонии для несовершеннолетних. Не закончил среднюю школу, пропустил выпускной бал. Возможно, когда-нибудь кто-нибудь поступит с ним так же, как он поступал с остальными. И тут он изменился, стал злым, раздражительным.

— Никто больше ничего мне не сделает. Я этого не допущу.

Я спросил, как он может быть уверен в своей безопасности. Сказал, что никто не защищен от случайностей жизни, от других людей. Он отвел взгляд в сторону и побледнел; похоже, эта ужасная мысль впервые пришла ему в голову. Чувство ответственности? На этом наш сеанс закончился. Я с нетерпением жду следующего.

На следующей неделе Джастин не пришел, и Дэниел позвонил ему домой. Родители сообщили, что Джастин убежал из дому; в случае его возращения они проследят, чтобы мальчик снова обратился за помощью. Но звонка так и не последовало. А Дэниел не стал настаивать. Дела у него шли все лучше, и он как раз собирался сменить свой приемный кабинет на другой, поудобнее.

Когда он вернулся домой, Рейла уже спала. Он забрался в кровать рядом с ней и поцеловал в обнаженное плечо. Она завозилась. Дэниел прошептал: «Я тебя люблю». И улыбнулся, надеясь, что она не проснется. Она перевернулась на другой бок и вздохнула, продолжая крепко спать. Он же лег на спину и принялся изучать потолок.

Дэниелу снова приснился сон. Такой же живой и яркий, как вчерашний. Во сне он стоял в грязной пляжной уборной. Сквозь вонь дерьма и мочи пробивались запахи соленого воздуха и мокрого песка. На нем были пляжные шорты и плавки, на загорелых плечах — полотенце. Настоящий Дэниел ни за что не надел бы плавки и не выставил бы на общее обозрение свои худые ноги. Во сне эта мысль вызвала только ухмылку.

— Эй, док!

Дэниел обернулся на голос. На сидении унитаза стоял Джастин с петлей на шее. Он был обнажен, покрыт песком и грязью, словно специально вывалялся в них, выйдя из воды. Песчинки на ресницах сверкали в ярком свете ламп.

— Что ты с собой делаешь, Джастин? — мягко спросил Дэниел из сна.

— Я получаю гарантию того, что никто не причинит мне вреда. Теперь я уверен.

— Я могу тебя научить обращаться с людьми так, чтобы никому не навредить и защитить себя. Позволь мне это сделать. — Затем пришел запоздалый вопрос: — Почему именно здесь?

Ноги Джастина соскользнули с мокрого сиденья, и он повис. Глаза вылезли из орбит, язык вывалился изо рта. Дэниел бесстрастно наблюдал, отметив, что Джастин обмочился, обгадился и перед смертью наступила эрекция.

Он развернулся, чтобы уйти. И тут Джастин заговорил:

— Эй, док! Ты жалкий ублюдок. Ты все профукал. Я любил тебя. И хотел, чтобы ты меня тоже любил. Ты нуждался в ком-то, кто полюбит тебя, не меньше, чем я нуждался в любви к тебе, но ты ничего не заметил, — хрипло произнес он.

Дэниел оглянулся. Джастин облизал бледные губы почерневшим языком. Дэниел вздрогнул, неожиданно захлебнувшись чувством вины и ужаса.

— Так вот почему ты меня преследуешь? — Он не знал, как еще это назвать.

— Преследую? Не-ет. Считай меня постоянным клиентом, док. Как говорится, я рассчитываю на долгосрочные отношения.

— Я не понимаю, Джастин. До меня не доходит. — Дэниела охватила беспомощность, он упал в грязь на колени, по щекам потекли слезы. — Помоги мне понять.

Джастин подергал петлю, та ослабла, и от спрыгнул на плиточный пол. И принялся гладить Дэниела по голове, шепча ему в волосы что-то успокаивающее.

— Поднимайся, док, и обними меня.

Дэниел встал и позволил Джастину себя обнять. Он продолжал плакать. Ему было так жаль! Жаль Джастина, жаль себя. Если он ошибся в таком явном диагнозе, где еще он мог ошибиться, где и в ком?

— Бедный Дэниел… Бедняга Дэниел. — Джастин прижался к нему голым телом. — Понимаешь, это было все, чего я хотел. Ты никогда не спрашивал, каким еще могло быть насилие, которому меня подвергали родители, кроме физического и сексуального. Ты и не думал, док, что они ни разу и пальцем ко мне не притронулись. Никогда не смотрели в мою сторону. Возможно, мама и касалась меня, чтобы сменить подгузник, когда я был младенцем, но я этого не помню. Когда я разбивал коленку, мамочка выкладывала мне антисептик и бинты на стол. «Ты разберешься», — говорила она. Когда я простужался, то сам должен был ставить себе градусник и проверять температуру. Я сам готовил с тех пор, как себя помню. Я никогда не чувствовал, что меня любят, что обо мне заботятся.

— Они казались такими хорошими людьми, — попытался встать на защиту его родителей Дэниел.

— Хорошие люди тоже могут быть невнимательными и безразличными. Тебе это известно. — Джастин заставил Дэниела смотреть на себя, обхватив его лицо ладонями. — Ты точно такой же. Ты когда-нибудь брал на руки собственного сына? Держал жену за руку во время прогулки… Вообще, гулял с ней?

Дэниел покачал головой. Головой, в которой он жил. Разве он когда-нибудь прикасался к женщине просто из нежности, без сексуального подтекста? Нет.

— Ты проснешься и, скорее всего, позабудешь этот сон. Но сейчас я здесь. Перестань со мной бороться. Люби меня. Позволь мне существовать.

Его трясла Рейла.

— Дэниел, проснись!

Он вздрогнул и сел.

— Что?

— Ты плакал и кричал: «Нет!» Тебе приснился кошмар?

Он вытер лицо. Оно было мокрым.

— Наверное. Господи… Да что со мной творится?!

Гил прислал на голосовую почту сообщение с новым телефонным номером родителей Джастина. До прихода первого клиента Дэниел уселся в свое шикарное кресло, взял ручку фирмы «Кросс», положил на стол бумаги и сделал глубокий вдох. Затем набрал номер. С незнакомым кодом.

Трубку подняла женщина, говорившая с легким акцентом, таким же, как у Эсперансы Кук.