Журнал «Если» - «Если», 2012 № 09

Не исключено, что подобные комбинации теней и запахов сделались предметом самых тщательных исследований в области моды с тех самых пор, когда первая женщина завернулась в первую ткань. Во всяком случае, в библиотеке Астольфо толстые каталоги запахов и теней, различных трав и телесных жидкостей стоят на самых удобных полках, и заглядывать в них приходится достаточно часто. Пожалуй, любой мужчина или женщина, вознамерившиеся посвятить себя работе с тенями, довольно скоро обнаружат, что это ремесло включает не только умение отделять и кроить (точнее, перекраивать), но и правильно сочетать форму и цвет, оттенок и запах.

Дверной молоток в доме Насилии был выполнен в форме бронзового кошачьего хвоста, закрученного кольцом. Я стучал довольно долго, не менее семи раз, прежде чем дверь отворилась. На пороге я увидел высокую, широкоплечую женщину в кожаном фартуке поверх свободного рабочего платья из накрахмаленного полотна. Вслед за ней из темноты коридора вырвалось облако запаха — настолько плотного, что, казалось, еще немного, и его можно будет увидеть.

— Ты Фалько? — произнесла женщина полуутвердительным тоном. Голос у нее был гулким, словно она говорила в пустую бочку для сбора дождевой воды. Когда я признался, что это я и есть, она сообщила, что мой странноватый приятель Мутано уже побывал здесь и, не узнав ничего для себя полезного, отправился восвояси.

— А он случайно не говорил… — начал я.

— Он не говорил, — сурово отрезала женщина, — а я не стала расспрашивать. У меня нет никакого желания иметь дело с похитителями теней. Такие, как вы, — весьма неподходящее знакомство для честной женщины.

— Как вас зовут, честная женщина? — спросил я.

— Маронда, главная помощница госпожи Насилии, известной в Тардокко и далеко за его пределами благодаря своим изысканным духам и благовониям.

— Вот что я скажу вам, честная женщина Маронда, убийца беззащитных кошек… — усмехнулся я. — Негоже закопченному котелку хаять начищенный медный чайник.

— Снаружи-то вы, и верно, начищены да отполированы до блеска, но вот внутри у вас хватает грязи. Знай же, Фалько, что мой младший брат лишился своей тени благодаря такому ловкому вору, как ты. Бедняжка совершенно высох и ослабел, прежде чем я сумела скопить достаточно, чтобы приобрести новую тень взамен украденной.

— А как зовут вашего братца?

— Филеас, но в семье его с самого детства звали просто Филли.

— Он знает, кто украл у него тень, или, может быть, подозревает кого-то?

— Филли считает, что тень у него похитили, когда он сидел в таверне «Двойной ад».

— Если бы вы обратились к маэстро Астольфо, мы помогли бы вашему брату вернуть его тень. Мы частенько оказываем подобные услуги жителям города, и никто пока не жаловался.

Маронда фыркнула.

— Мой брат уже здоров, и все благодаря Асклепию, а не этому твоему прохиндею Астольфо. А теперь проваливай! — С этими словами она захлопнула тяжелую дверь, отрезая поток удушливого мускусного пара, который обволакивал нас на протяжении всего разговора.

Шагая прочь, я мечтал о реке, в которую мог бы погрузиться с головой и смыть с себя запах, который, казалось, повис на моих плечах, словно тяжелый шерстяной плащ. Но поскольку никакой реки в пределах досягаемости не оказалось, я решил заглянуть в находящийся поблизости «Красный жеребец», где знакомый буфетчик по имени Джорджио приготовил бы мне лохань чистой воды и кружку белого вина.

Джорджио не обманул моих ожиданий. Вернув лохань в кухню, я наконец-то занял место за столиком, с наслаждением вдыхая свежий виноградный букет вина, которое пил крошечными глотками. Я наполовину опорожнил поданную мне большую кружку, прежде чем до меня дошло, что крупный мужчина, сидевший в темном уголке зала, и есть тот самый человек, которого я столько времени искал.

Он, в свою очередь, вовсе меня не замечал. Казалось, Мутано совершенно отрешился от окружающего. Он сидел, погруженный в черную меланхолию, а его разум блуждал где-то в далеких, туманных далях. Когда я поднялся, чтобы подойти к приятелю, он даже не проследил за мной взглядом; его лицо оставалось абсолютно безучастным. А когда я с ним заговорил, он слегка вздрогнул от неожиданности.

— Ах, это ты, Фалько… — пробормотал он на кошачьем языке.

— О чем грустишь, дружище? — спросил я.

— Я устал от этого мира и его извилистых путей. Порой мне кажется, что ничто не сможет пробудить интерес к скучной, однообразной череде будней, которые ведут всех нас к могиле.

— Да, я слышал, — заметил я небрежно. — Все, кого я о тебе расспрашивал, говорили, что ты в печали.

— Ты расспрашивал обо мне?

— Нам с тобой предстоит нелегкая работенка, — кивнул я и вкратце рассказал Мутано о появлении Вельо и Сибиллы. — Похоже, слепой старик действительно давний друг нашего хозяина. Насчет девчонки ничего сказать не могу: раньше я никогда о ней не слышал. Как бы там ни было, сегодня эта парочка будет ужинать с нами.

— У меня есть собственное важное дело, которое я твердо решил довести до конца.

Я кивнул:

— Ты разыскиваешь кота, который завладел твоим голосом. Я расспрашивал о нем в тех же местах, где и ты, и получил тот же результат. Ничего. Никаких следов.

— И все равно я не отступлюсь, — упрямо тряхнул головой Мутано. — От одного звука собственного пронзительного мява у меня кишки в узел сворачиваются. В моих устах это звучит даже хуже, чем когда ты пытаешься разговаривать со мной по-кошачьи.

Я пожал плечами.

— Я уже почти привык к этому языку. В нем есть своеобразная мелодичность, даже музыкальность… Как бы там ни было, нам пора возвращаться на виллу. Полдень давно миновал, еще немного — и начнет темнеть.

— Ты иди, а я не хочу. Передай маэстро мои извинения.

— Один я не пойду, — решительно возразил я. — Маэстро Астольфо и без того сердится на нас за то, что мы не сделали нашу работу в замке как следует.

— Ты имеешь в виду замок барона? — Кажется, Мутано всерьез удивился. — Но как это может быть? Мы все так хорошо спланировали… Когда мы уходили, там все было в порядке.

— И тем не менее этот Вельо прошел через наши лабиринты, тупики и ловушки с такой легкостью, словно это была всего лишь паутина, которая рвется от легкого прикосновения.

— Ладно, — сказал Мутано и тяжело поднялся. — Я обязательно должен посмотреть на этого слепого синьора.

За ужином Мутано выглядел намного бодрее, чем в «Красном жеребце». Когда я встретил приятеля в таверне, его неряшливая одежда вполне соответствовала раздерганным мыслям и чувствам, но сейчас он был умыт, тщательно причесан и одет в новенький темно-зеленый камзол, которого я раньше на нем не видел. Я, впрочем, тоже потратил немало времени, чтобы привести себя в порядок и смыть с кожи и волос привязчивый мускусный запах, которым буквально пропитался за несколько минут разговора с Марондой.