Юрий Иванович - Обладатель

Шумное фырканье в ответ перешло в капризное женское контральто:

– Чем тебя мой вид не устраивает?

– Уф! Прибьёт тебя Илья когда-нибудь, ей богу прибьёт.

– Ага! Дождёшься от него! – в женском голосе чувствовалась обида. – Он меня даже к тебе не ревнует.

– Ничего, ничего! Ещё пару раз ко мне усядешься на колени, и сиськи свои мне на уши положишь, он тебя точно с балкона полетать отпустит. Ты его ещё плохо знаешь. Всё, чмок, чмок!

Хлопнула входная дверь, щёлкнул замок. После чего тень мелькнула в сторону спальни, и ждущий наготове Иван, устремился к ванной комнате. И в коридоре чуть не столкнулся с замершей девицей. Лет двадцати двух, двадцати пяти, стройная и красивая, в лёгком пеньюаре, босиком и с полотенцем на плече, она скорей всего прислушивалась, что творится в гостиной. Заранее встала в самую эффектную позу и теперь наслаждалась растерянностью и смущением на лице ночного гостя. А тот топтался на месте, никак не получалось сообразить: вернуться обратно, поздороваться или так и продолжить свою партизанскую пробежку.

Девица заговорила первой:

– Так это значит, тебя Ванюшей зовут?

– Да…, Елена! – наконец-то прорвались вежливые, упредительные слова. – Рад познакомиться. Прошу прощения, что в таком виде, но моя одежда сохнет на балконе, а я несколько переспал… Не догадался будильник поставить.

– Да ладно, что я мужика в халате не видела? – ухмыльнулась красотка. – Твою куртку я тоже на сушку повесила ещё два часа назад. А готовить ты умеешь?

Такой неожиданный вопрос заставил гостя пожать плечами и соврать:

– Нет… Ну, разве что там яичницу поджарить, макароны с тушёнкой сварить.

– Жаль, думала, ты чего вкусного на завтрак сделаешь. Ведь посуду помыл, всё убрал, значит, и готовить должен уметь.

– Нельзя объять необъятное, – позволил Иван себе пофилософствовать, непроизвольно поглядывая на дверь в ванную комнату. Потом попятился обратно: – Сейчас я постель свою уберу и диван сложу…

– Да мне в той комнате ничего не надо, так что не спеши. Помыться ведь хочешь?

– Если можно?..

– Да сколько угодно! – милостиво разрешила Елена, удивлённо подвигала тонкими бровями и, слишком уж соблазнительно повиливая бёдрами, отправилась в спальню.

Как ни странно, но никакого влечения плоти к красавице Загралов не ощутил. Ни капельки она его не прельстила, хотя, несомненно, обладала для этого всеми качествами ухоженной, шикарной и можно смело утверждать сексапильной самки. Уже моясь в душе, он с горечью подумал на эту тему:

"Похоже, во мне напрочь умерло мужское начало. И что-то мне подсказывает, что я больше никогда не женюсь. Хорошо это или плохо? Хм…, в данный момент мне кажется, что очень хорошо! Женщины – зло, и от него надо держаться как можно дальше. А если и пользоваться ими, то лишь с потребительскими целями. Ни в коей мере не влюбляясь и не впуская их в глубину души!.."

И тут же окаменел под струями воды. Потому что явственно расслышал своим музыкальным слухом, как скрипнула приоткрывшаяся дверь в ванную комнату.

Скрипнувшая дверь в ванную, скорей всего распахнулась от сквозняка, или от подвижек воздуха, получившихся при открытии входной двери. И уже в следующий момент послышался голос Базальта:

– О! Никак уже все встали? А кто в ванне? Не Сашка?

– Нет, – послышался голос Елены с кухни. – Он ровно в десять умчался. А ты чего так рано?

– Ха! Надо же проверять, не заводятся ли у меня в шкафу двуногие моли! – после чего хозяин заглянул в ванну, и буркнул в сторону непрозрачной клеёнки: – Ванюша! Тут защёлка неплотно прилегает, так что надо на задвижку дверь изнутри закрывать.

Плотно прихлопнул дверь и поспешил на кухню. Тотчас оттуда послышался неразборчивый смех и бубнящие голоса. То есть никаких подозрений по поводу нештатных ситуаций у Ильи не возникло.

А вот стоящему под душем Загралову, пришлось добавить холодной воды, настолько ему вдруг стало жарко. Слишком уж напугал неожиданный скрип: невесть что сразу в голову взбрело. И от одного только представления возможной сценки в ванне, его не то, что в жар бросило, коленки стали подрагивать:

"Ох уж эти женщины! – думал он, стараясь быстро и интенсивно домыться. – И в могилу походя сведут, и импотентом сделают играючи! Хотя последнее мне уже не грозит…, и на всякий случай надо будет Базальту в этом признаться… А то эта пассия явно пытается сыграть на его ревности. А вот ответный удар может попасть не в неё, а…, хм, да в кого угодно! Лишь бы не в меня!"

Одеваться пришлось всё в тот же халат, хотя он и показался не совсем свежим после утренней, короткой пробежки от дивана к душу. Подходя к кухне, вежливо постучался в открытую дверь и только после поощрительного окрика двинулся внутрь:

– Доброе утро! – дальше вроде как собирался идти на балкон за своей одеждой, но сразу рассмотрел, что её уже доглаживает на раскладной доске Елена. – Ну что вы! Я и сам умею! Не стоило беспокоиться!

– У меня только и получается, что хорошо гладить! – рассмеялась красотка, с вызовом взглянув на хозяина квартиры. – Остальное я оставляю в крепких мужских руках.

– Ха! – скривился Илья в усмешке. – Не научишься готовить, тебя никто замуж не возьмёт.

– Ведёшь себя как меркантильный, проголодавшийся чукча, – обиделась девушка. – В жёны берут только за красоту, ум и умение любить. Правда, Ванюша? – возникшая пауза ей не понравилась: – Неужели ты со мной не согласен?

Пока Иван пытался облечь в красивую, без ругательств форму своё нынешнее понимание института супружества, Базальт не удержался от смеха:

– Ох, Ленка, Ленка! Не касалась бы ты этой темы. Иначе такие нехорошие слова услышишь в адрес подавляющего большинства женщин, что уши трубочкой свернутся.

– Да ладно! – теперь девушка смотрела на гостя с нескрываемым любопытством. – Неужели развёлся только недавно? Колись! И небось застал в своей спальне шкаф полный двуногой моли?

Она при этом не переставала гладить, но время шло и Загралову ничего не оставалось делать, как после продолжительного вздоха признаться, делая это в каком-то странном порыве злости:

– Если бы я застал свою жену просто с любовником, я был бы счастлив… Была бы возможность убить её сразу на месте…

После чего выхватил так и не доглаженную майку и убежал в гостиную одеваться. Говор на кухне продолжился, но еле слышно. Видимо, Илья Степанович Резвун сжато пересказал суть бед, свалившихся на голову его приятеля по работе. А раз не сделал это раньше, то не считал нужным.

Подумав об этом, Иван расстроился за свою несдержанность. Делать тайну из своей беды он не собирался, да и не смог бы при всём желании, но вот раздражаться в его положении или показывать излишнюю агрессивность никак не стоило. Его приютили, обогрели, накормили и не хватает только, чтобы заподозрили в желании кого-то разыскивать и мстить самым жестоким образом. А ведь на самом деле, даже в самые яростные вспышки ненависти к своей бывшей жене, он только и мечтал, что надавать ей пощёчин, да задать один-единственный вопрос: "За что ты так меня?" Несмотря на всё зло и подлости, что она совершила, серьёзной мысли об убийстве так ни разу и не возникло. А эти, недавно вырвавшиеся слова, прозвучали скорей как попытка хоть как-то восстановить в собственных глазах растоптанную мужскую гордость.