Евгений Лотош - Серый туман

Снова долгое молчание. Солнце уже почти полностью опустилось за горизонт, и сумерки стремительно сгущаются.

— Откуда я знаю, что ты не лжешь мне и на сей раз? — наконец осведомляется бывший Хранитель.

— Зачем? И потом, какая тебе разница? Я не идеален, но никогда не вынуждал людей делать то, что идет вразрез с их совестью. Скажи, оглядываясь назад: если бы ты знал о своей судьбе, когда тебя вербовали в Хранители, ты бы отказался?

Фарлет вздыхает, потом одним долгим глотком осушает половину бокала.

— Нет, не отказался бы, — наконец отвечает он. — Мне не о чем жалеть. Даже о том, что сорвался напоследок. Знаешь, когда я только-только ушел из организации и поселился здесь, целыми днями про себя яростно спорил с Суоко и с остальными. Доказывал, что я прав, что люди вроде того технолога не должны жить, что подобную сволочь нужно выжигать каленым железом… А потом – как отрезало. Словно я выгорел дотла. Да так, наверное, и есть. Но я выгорел так, как хотел. Нет, я ни о чем не жалею.

— И ты поможешь напоследок?

— Да. Но с одним условием. В пределах разумного, как ты говорил.

— А именно?

— На Южном берегу есть одна банда, «Стальные сердца». Бывший клуб мотоциклистов. СОД задействовала их в транзите наркотиков из-за границы, ну, а потом они остались сами по себе. Но вкус к легким деньгам у них не пропал, и они начали работать самостоятельно. Цеховиков трясти, с рынков дань собирать, про обычный уличный грабеж даже и не упоминаю. Их даже старые воры в законе трогать опасаются. Я их хотел шугануть, но Суоко неожиданно запретила. Кстати, не знаешь, зачем они ей?

— Насколько я понимаю, она намерена использовать некоторые преступные группировки в качестве инструментов. Сначала как следует навести страх на население и полицию, а потом показательно ликвидировать, заработав политические очки.

— Ага. Я предполагал что-то подобное. В общем, тех ребят нельзя оставлять как есть, они и убивать не стесняются по малейшему поводу. Отморозки, как их другие бандиты зовут. Ликвидируешь их, и мы в расчете.

— Принято. Все?

— Все.

— Ты уверен? Не отвечай сразу, подумай.

— Не о чем думать, — отмахивается Фарлет. — Другим ты такого выбора не даешь, а я не хочу становиться исключением. Когда ты намерен… начать действовать?

— Сразу после выборов.

Верхний краешек заходящего солнца окончательно ныряет в море, и на мир обрушиваются черные тропические сумерки. И в наступившей тьме звучит голос Хранителя – вовсе не бывшего, ибо бывших Хранителей не существует:

— Ну, тогда за выборы. И за то, чтобы Треморов сдох самой неприятной смертью. Только не забудь дать мне возможность извиниться потом перед ребятами.

И лед тихо звякает в пустом бокале, резко поставленном на стол.

В небольшом саду вокруг бунгало медленно разгораются фонари.

«Робин, контакт. Джао в канале. Ты оказался прав насчет мотивов Фарлета. Начинаем операцию „Богомол“. Запускай предварительную обработку наших мотоциклистов. Санкционирую третий уровень применяемых ментоблоков».

«Робин в канале. Ты действуешь формально или скрытно?»

«Формально. Мне интересно посмотреть на реакцию Суоко. Только отправь общее уведомление ровно за пять минут до начала, чтобы она не успела вмешаться и остановить меня».

«Принято. Начинаю дестабилизацию целевых психоматриц. Кукла подготовлена и выведена на исходную позицию. Передаю тебе контроль».

«Контроль у меня. Ну, поехали. Посмотрим, не потерял ли я квалификацию…»

Дверь распахнулась, и Череп влетел в нее вперед спиной, сбив с ног со вкусом приложившегося к банке пива Жука. Банка сбрякала по полу, а облившийся Жук под тяжестью Черепа рухнул на пол и длинно выматерился.

Высокий угольно-черный негр, по виду – чистокровный сахарец – перешагнул через порог и с интересом огляделся. Затем переступил через запутавшихся друг в друге байкеров и подошел к столу, обильно заваленному объедками и пустыми бутылками из-под водки.

— Вы Панас Львович Стережков? — негромко спросил он на чистом, совершенно без акцента, руста у уставившегося на него исподлобья Интеллигента.

— Я, — согласился тот, утвердительно мотнув головой. Он уже изрядно набрался за вечер, и от него за версту несло сивухой. — Че надо?

— Вы посылали своего человека к директору ЦУМа за деньгами? — Негр мотнул головой в сторону копошащегося на полу Черепа. У того цветной платок нелепо сполз с гладко выбритой головы, на щеке набухал свежий кровоподтек.

— Посылал, — не стал и на сей раз отпираться Интеллигент. — А что, жирный крышу сменить решил на забугорную? Ладно, с ним разберемся завтра. Ты кто такой?

Он утер вспотевший лоб ладонью. На среднем пальце мелькнула тюремная татуировка: перстень со схематичным изображением кошачьей морды.

— Видите ли, господин Шавали и не думал менять крышу, — все так же негромко ответил чужак. Он приложил правую руку к левому плечу, и над ним засветилась сине-желтая голограмма. — Я Хранитель. Именно мы решили, что пора ему завязывать с вами. Да и человек он не слишком для своей должности подходящий, так что долго на ней не задержится. У меня для вас небольшое сообщение.

— Я слушаю, — Интеллигент громко рыгнул. — Только давай короче.

Он с кривой ухмылкой взглянул на южанина и сделал быстрый жест левой рукой. Уже пришедший в себя Жук кивнул и вышел из подвала, застучав ботинками по лестнице наверх. Череп встряхнулся, поднимаясь, извлек из кармана косухи выкидной нож и принялся многозначительно им поигрывать.

— Да короче и некуда, — Хранитель бесстрастно смотрел на него. — У вас есть двадцать четыре часа на то, чтобы покинуть город. Если завтра к вечеру хоть кто-то из «Стальных сердец» еще останется здесь, пеняйте на себя. Все понятно?

— Да что ты говоришь? — лениво изумился Интеллигент. — А что случится, если ослушаемся? Ментов приведешь нас арестовывать? Да ты хоть знаешь, с какими людьми я за руку здороваюсь? Паренек, ты хоть и черный, но дурак. У тебя что, девять жизней, как у кошки?

На лестнице затопотали. Дверь опять распахнулась, и шесть здоровых парней с цепями и металлическими трубами в руках ввалились в подвал. Хромированные заклепки на кожаных куртках угрожающе сверкали.

— Слыхали, ребята, у нас есть сутки на то, чтобы свалить из города. Вон тот, — Интеллигент махнул рукой в сторону Хранителя, — пришел и сказал, чтобы мы убирались. Ну что, послушаем его али как?

— Че ты с ним чикаешься, Интеллигент? — угрюмо пробасил Гроб. — Замочить фраера – и в воду, пусть рыба полакомится…

Остальные поддержали его дружным гыканием.

— Глас народа свят, — развел руками Интеллигент, снова обращаясь к Хранителю. — Видно, не судьба. Не могу же я против коллектива идти, а? — Он с силой ткнул вилкой в соленый огурец, засунул его в рот и принялся смачно жевать, почесывая вилкой в затылке. — Че скажешь… Хранитель или как там тебя? Кстати, чё хранишь-то? Если брюлики там или рыжье, то нам отдай, мы лучше распорядимся. Правда, пацаны?