Генрих Аванесов - По обе стороны горизонта

Совместное увлечение фотографией у нас продолжалось долго, наверное, года три-четыре, потом сошло на нет, оставив после себя весьма полезные навыки. Все это время я совершенствовал технику, а Серега – технологию. Мы даже попытались освоить цветную фотографию, но из этого ничего не вышло. Для нас это было слишком дорого и сложно, а, может быть, и не очень хотелось.

Когда я был уже в шестом классе, а Серега, соответственно, в восьмом, у нас появилось новое увлечение. Серега предложил сделать настоящую маленькую теплицу, такую, чтобы помещалась на подоконнике, но с автоматическим поливом и подогревом. Мне эта идея пришлась по душе. Полочки и шкатулки, которые я творил с помощью лобзика и электровыжигателя, мне к тому времени уже порядком надоели, а здесь было что-то новенькое. Мы взяли старый аквариум, не менее старый противень от газовой духовки и бидон для молока, который уже давно не использовался по назначению по причине дырки в его днище. Над противнем я установил две электрические лампочки для освещения и обогрева теплицы. Из бидона вода по тоненькому шлангу должна была самотеком поступать на противень. Ее избыток должен был капать в миску, а оттуда вручную или насосом возвращаться в бидон. Когда все было готово, Сергей уложил на противень вату вместо земли, чем очень удивил меня, а затем со свойственной ему аккуратно- стью разложил проросшие семена редиски. Затем он налил в бидон жидкость – заранее приготовленный им питательный раствор – и накрыл противень аквариумом. Я никогда не видел, чтобы овощи или еще какие-нибудь растения росли на вате, но Серега авторитетно заявил, что при использовании метода гидропоники все необходимое для роста растений содержится в питательном растворе. Что это такое, он не разъяснил, да я и не спрашивал. Наш опыт фотографии научил меня верить в его способности в области химии. Жидкость из бидона, протекая через тоненькие отверстия в резиновом шланге, начала впитываться в вату, и Серега, убедившись в этом, накрыл все это сооружение аквариумом. Теперь оставалось только ждать результата. Каждый день я приходил к Сереге посмотреть, что происходит. Постепенно растения начали набирать силу, а мы старались набраться терпения, чтобы дождаться урожая.

Надо сказать, что в то время мы не были избалованы фруктами и овощами. В магазинах продавалась картошка, лук, свекла, капуста, морковь, может быть что-то еще. Редиску, огурцы, помидоры можно было купить только на рынке за большие деньги и только тогда, когда все это созревало в пригородах Москвы. Редиска в ноябре любому из нас казалась ни с чем не сравнимым лакомством, и мы смотрели на свою затею не только как на развлечение, но вполне серьезно надеялись съесть то, что вырастет, в свое удовольствие. Уже через пару недель стало ясно, что затея удалась. Редиска быстро росла, гораздо быстрее, чем это обычно бывает на грядке. Серега постоянно доливал в бидон какие-то растворы, подсаживал в противень новые семена, каждый день измерял высоту растений и записывал это в тетрадь. "Я веду дневник наблюдений за ходом эксперимента", – гордо говорил он. Я же приделал к нашей теплице устройство для автоматической перекачки избытка жидкости обратно в бидон. Как мы ни старались проколоть в шланге отверстия потоньше, жидкость текла гораздо быстрее, чем она поглощалась растениями, и миска наполнялась раза два в день. Из-за этого Сереге приходилось вставать по ночам, чтобы вовремя включить перекачку. Так, или иначе, но примерно через месяц редиска начала созревать, и мы сняли первый урожай – целых двенадцать штук достаточно крупных и аппетитных клубней. В противне осталось еще штук сто. Мы поделили первый урожай пополам, и я с гордостью принес редиску домой.

Наш успех был очень высоко оценен родителями. Мой отец, с грустью посмотрев на наш маленький подоконник, сказал, что такая техника, наверное, могла бы поместиться и у нас в комнате, и вызвался купить насос для перекачки воды. Он и моя мама съели по одной редиске, на чем я очень настаивал, а остальные достались мне. В Серегином семействе реакция была такой же, а его отец пообещал достать нам органическое стекло, чтобы теплица выглядела поизящнее.

Мы, конечно же, не могли не рассказать о своем творении в школе. Во-первых, хотелось похвастаться, а, во-вторых, в этом был для нас практический смысл. Дело в том, что учились в школе мы оба, мягко говоря, не очень хорошо. Наше общее увлечение фотографией, спортом у Сереги, всяким рукоделием у меня, да еще и огородничеством на подоконнике – все это, да еще дополненное нашей привычкой много читать, практически не оставляло времени для учебы. Мы не прогуливали уроков, но, как правило, приходили в школу с невыполненными домашними заданиями. При этом я очень переживал, давал себе слово исправиться, но и завтра, и через неделю, и через месяц все оставалось по-прежнему. Серега, наоборот, считал, что он делает все абсолютно правильно, надо только не доходить до двоек. До двоек мы и не доходили – нам их просто не ставили. В наших классах было полно ребят, учившихся много хуже нас и не имевших каких-либо серьезных увлечений. Учителя это хорошо понимали и относились к нам снисходительно.

Учительницы, естествознания у меня и химии у Сереги, кажется, на самом деле заинтересовались теплицей и попросили принести ее в школу. Во второй половине декабря, наевшись вдоволь редиски, мы отнесли свое неказистое, но вполне работоспособное сооружение в школу и установили его в кабинете естествознания. Туда стали ходить учителя, зашел даже директор школы. Попробовать редиску из нашей теплицы удалось многим, но ее школьный век оказался недолгим. Когда в январе мы вернулись в школу после зимних каникул, то увидели на месте теплицы груду хлама: аквариум был разбит вдребезги, насос украден вместе со шлангом, питательный раствор разлит по полу, а старый бидон смят чьей-то безжалостной ногой. Почему-то мы не слишком переживали утрату и даже утешали учителей, которым явно было стыдно перед нами, а о нашей успеваемости как-то, само собой, забыли почти до весны.

Однако на этом наша огородная эпопея не кончилась. Мы изготовили еще два значительно усовершенствованных экземпляра. Нам они казались очень красивыми, хотя, скорее всего, теплицы просто перестали быть уродливыми. Глядя на них, Серега мечтал о том, чтобы такой агрегат появился в каждой семье для выращивания самых различных овощей, и, таким образом, хотел решить проблему обеспечения витаминами населения страны. То есть замыслы его были глобальными уже в то время. В своих мечтах он шел гораздо дальше: надо научиться производить в заводских условиях мясо животных и птицы, рыб, уйти от сельского хозяй- ства в его нынешнем виде, и вот тогда настанет коммунизм – мечта всего человечества. Этих его замыслов и надежд я не разделял. К тому времени мной уже был сделан первый детекторный радиоприемник, и я спешил познакомиться с азами радиотехники, чтобы сделать настоящий двухламповый приемник, а в будущем – предел мечтаний – магнитофон. Кроме того, мне ужасно хотелось выучиться на инженера и строить атомные электростанции – о них часто говорили по радио. Вообще, об атомных делах, как мне казалось, много говорилось и писалось. К этому времени в Советском Союзе уже взорвали первую атомную бомбу и, наверное, в связи с этим, ругали Америку за то, что она испытала свои первые бомбы не на полигоне, как мы – мирные люди, а над Хиросимой и Нагасаки, хотя военной необходимости в этом уже не было. Красная Армия, верная своему союзническому долгу, и так уже поставила Японию на колени. Очень много говорилось именно о мирном атоме, с помощью которого повернут вспять сибирские реки и накормят страну электричеством. Но этих моих интересов не разделял Серега. Он говорил, что атомная энергетика, конечно же, не ерунда, но совсем неинтересно, что все, изобретенное людьми, ими же используется для войны. Посмотри учебник истории. Вся история человечества – это история войн. Один царь завоевал другого, потом второго, третьего, а потом кто-то еще завоевал его самого. То же будет и с твоим атомом, только еще почище. Как начали придумывать лук, стрелы, пулеметы, танки, самолеты, так и до сих пор остановиться не могут. И все это делается для того, чтобы иметь возможность половчее убить побольше людей. А сами люди хотят, чтобы их убивали? Очень сомневаюсь. Они есть хотят. И раньше хотели, и сейчас хотят, а как раз в производстве продуктов питания за тысячи лет почти ничего не изменилось. Подумаешь, трактор придумали. Посмотри на него, шумит, коптит, да еще и все время ломается. Проходит год, другой, и его в металлолом сдают. Никакого сравнения с лошадью. На ней лет двадцать можно ездить или пахать, можно пить ее молоко. Наконец, ее можно съесть, а из шкуры что-то сделать. У лошади даже навоз – ценное удобрение. Вообще, все то, что делает человек, не идет ни в какое сравнение с тем, что делает природа. Вот почему, например, растет наша редиска? Сухое зернышко. Лежит и ждет своего часа. Попало в подходящие условия, начало расти. И ведь из него именно редиска и получится. Откуда оно знает, как это сделать? Есть в этом зернышке какая-то программа. Как она туда заложена, я уж не спрашиваю кем, как она реализуется, как ее изменить, как сделать новую программу – вот, что надо узнать в первую очередь, вот, что стоит изучать. А возьми людей или животных – у них, наверное, это еще хитрее устроено. Детки-то родятся из чего-то, что еще меньше зернышка. Я посмотрел на Серегу с интересом. Вопрос деторождения меня уже волновал, но тема эта была, как бы, запретная, и Серега замолк. Чуть позже он заговорил о своих планах на будущее. Он хотел заняться изучением живой клетки, механизмом хранения в ней информации, ее происхождением. Он не верил, что все живое вокруг нас и мы сами – продукт эволюции. Должно было быть, по его мнению, что-то еще, давшее старт, создавшее начальный продукт – ту самую живую клетку, а может быть и первые живые организмы, над совершенствованием которых потом поработала эволюция. Принять Создателя таким, каким его рисует религия, мы не могли, так как по воспитанию уже были убежденными атеистами.