Михаил Огарев - Нервные профессионалы (По следам Святогора - 2 или Авантюрное танго - 2)

- Мне сегодня не везет, - задумчиво сказал сын Командора, приблизившись на расстояние рукопожатия, но руки не подавая. - Отправляясь на встречу с вами, я рассчитывал по завершении дружески распить бутылочку "Эвы", а теперь вижу, что глотнуть придется одному. Честное слово, Курт, вы неудачный выбрали момент для возлияний!

- Покорнейше прошу прощения, но и минутное ожидание гостя на этой отвратительной мокроте вызвало у меня приступ сильнейшей тоски, - несколько витиевато отозвался Фоген, - а я торчу здесь уже с четверть часа! И на исходе девятой минуты почувствовал скорейшую необходимость в хорошем горячительном утешении... вот только немножечко не рассчитал с дозой. Ну, великолепной "Эвочкой" она, конечно, и не пахла. "Имбирная горькая", двести грамм... Докатился!

- Кто вам сообщил о моем прибытии? - требовательно спросил Роман. Офицер неопределенно пожал плечами:

- Вообще-то, вы сами. Приехав сюда леший знает для чего, я не поленился первым делом выставить "датчики безопасности" своего кустарного изобретения по окружности, радиусом в четыреста метров от домика. Засечет любое крупное хищное существо с естественной или искусственной энергетикой... А то не по себе, знаете ли, стало: жил не тужил, и вдруг милейший Йохан Ладвин предлагает отвалить на восемьдесят миль к востоку и покеда посидеть там. С чего бы это, думаю, вдруг? И почему в этой обители скорби? И, наконец, отчего я, а не эта бля... бляндиночка, которая четвертый год пачкает мою почтенную фамилию? Ах, да, вы же не в курсе наших семейных страданий...

- Немного в курсе, Курт, и отлично вас понимаю, - (Роману подумалось, что от хмельного Фогена он сможет добиться даже большего, чем от трезвого). - Но если это ваша "легенда"...

- Да какая там... легенда! - выругался "Легионер" и выплюнул окурок куда-то в сторону невидимого неба. - Один нехороший начальник отыгрался на мне за то, что его дочка не пожелала делать аборт! Первая беременность, опасается, понимаешь, бесплодия... а для чего тогда было затягивать? Для чего, я вас спрашиваю, доводить дело до вздутого факта? У медицинской науки есть много безболезненных способов, а эта кисуля взяла и применила отвратный бабский шантаж! "Погляди, - говорит, - порадуйся и собирайся на регистрацию!" - "Ничего подобного, - говорю, - я не рыба и ловить меня не надо, выпутывайся сама как знаешь!" - "Ах, так? - говорит ее папа. - Тогда вас ожидает новое место службы, вполне подходящее для такого... - (следует длинное неприличное определение). - Может, одумаешься, сынок?" - "Нет, говорю, - несколько лет в глуши лучше, чем вся жизнь под каблуком!" - "Как хочешь, - говорят уже дуэтом, - тогда пакуй вещички и прощайся с цивилизацией! Но от жены все одно не отвертишься, так как ждет тебя, красавчик, важное спецзадание!" Или нет, это мне уже в штабе евоный холуй в полковничьих погонах сказал... И вот я здесь, с белокурой Кларой в качестве довеска... о, Всевышний, иногда "болевая камера" кажется приятнее! Впрочем, тут я хватил через край. "Болевая", конечно же, хуже.

- Наверное, этой ночью нам от женской тематики не убежать никуда, проникновенно поведал Роман и, сделав большой шаг, взял удрученного "Легионера" под руку: - Понимаете, я к вам с визитом от Златы Йорковой.

В первую минуту Курт, казалось, и не услышал сказанного сыном Командора - он все стоял, слегка покачиваясь, и тупо глядел перед собой. Однако когда офицер поднял голову, выяснилось, что глаза у него были чистого зеленого цвета и безо всяких следов давешней мути.

- В этом месте, оскверненном моими непристойными выражениями, не пристало говорить о такой женщине, - (сказано было очень рассудительно). Прошу вас, пройдемте в комнату.

- Извините, не хочется, - спокойно отозвался Роман. - Там слишком тепло.

Курт высвободил предплечье, отстранился и внимательно осмотрел сына Командора. Тот, промокший до нитки, выглядел весьма невзрачно, однако на лаконичное предложение: "Тогда в вездеходе?" повторил снова:

- Не хочется. Лучше здесь.

- Нет, сплошные неудобства, - воспротивился "Легионер". - Жизнь и так коротка, к чему разбавлять ее постоянным дискомфортом? Подождите, я сейчас вернусь.

Спустя ровно минуту он снова появился на пороге, облаченный в непромокаемый плащ с огромным капюшоном. Другой, точно такой же, был переброшен через руку.

- Одевайтесь и давайте прокатимся... на мою дачу, - обрадовал Фоген и добавил: - Не беспокойтесь, всего-то три мили к северу и одна к западу. Пойдем на автопилоте, не впервой.

- Вы уверены, что я не на коне? - не удержался от примитивной проверки Роман и, получив в ответ красноречивое: "Здесь породу Пегасов еще не вывели", набросил предложенную одежду и снова нырнул под надоевший дождь.

Опьянение не помешало "Легионеру" сообразить, что при таком раскладе карт разумнее всего воспользоваться машиной гостя, а не своей, поэтому он временно уступил инициативу и лишь старался не отставать от Романа, который снова вооружился "ночным биноклем". Однако в гравикатер Курт забрался первым и разместился в кресле пилота очень обстоятельно. Правда, основательным усаживанием дело и ограничилось - все остальное быстро и точно выполнил бортовой "расчетчик" после получения необходимой информации. Сын Командора и не старался уследить за ночным пейзажем, проплывавшим за инфракрасными экранами - там был лес высокий, лес низкий и лес мокрый различной степени густоты. Он также не гадал, что это за "дача", и лишь выразил стремление побыстрее оказаться в сухом месте под защитой четырех стен и крыши. Не оборачиваясь, ему пообещали все, кроме роскоши.

...Вездеход внезапно остановился посреди такой густой чащи, что сначала показалось, будто он намертво застрял. Но Курт, даже не взглянув на курсограф, отключил основное питание и небрежным вилянием кисти руки предложил гостю последовать за ним. Сам же он открыл дверцу и вывалился наружу. Со вздохом Роман опять нахлобучил на голову капюшон, но сразу выяснилось, что было сделано лишнее движение.

Машина стояла практически вплотную к большой, вместительной палатке, вернее сказать, к настоящему палаточному домику, чрезвычайно искусно замаскированному среди могучих зарослей неизвестных вьющихся растений. Вход находился даже и не рядом, а как бы служил продолжением выхода из вездехода - стоило только протянуть ладони и раздвинуть пошире прорезь в плотном водонепроницаемом материале.

Роман так и поступил и очутился в крохотной прихожей, где с удовольствием сбросил громоздкий плащ. Вторая щель привела его то ли в каптерку, то ли на походный склад, ибо вокруг были сплошные контейнеры, ящики и складные кровати - по одной возле каждой из четырех стенок. На крайнюю из них Курт тотчас уселся и принялся доставать из-под нее немудреный армейский провиант, в изобилии заготовленный с помощью синтезатора. Один за другим на свет стали появляться герметически запаянные "вечные" продукты: ветчина, тушенка, витаминизированный хлеб, овощные паштеты, маринованные лук, чеснок и огурцы, грибы и соленые орешки... Водруженный в самый центр объемистый термос с горячим, пряно пахнущим глинтвейном принадлежал уже другой жизни, не знавшей уставных законов и отношений. Избавляясь от мокрого свитера, сын Командора коротко осведомился: "Крепость?" и, получив в ответ горделивое: "Тридцать!", одобрительно крякнул. Это восприняли как сигнал к действию и незамедлительно разлили дымящийся напиток по высоким кружкам. Принимая в руки свою, Роман заметил, что ему досталось ровно вдвое больше.