Игорь Денисенко - Дом

В результате прокола реальностей была порвана граница, мембрана, отделяющая одну от другой. Поскольку структура пространства ячеистая, одним проколом и было пробито несколько мембран. В результате этого в одной из реальностей случилась катастрофа сравнимая с ядерной войной. Плюс там еще оказался какой-то местный фактор, усугубивший ситуацию. В другой реальности просто люди исчезли, и доступ туда не возможен. А их мир, мир Валерия Николаевича находится на грани катаклизма. Гость вскользь упомянул и о третьей реальности, где все пока в порядке. Скорее всего, он сам пришел из неё. И она значительно отстает во временном промежутке от остальных. У них до сих пор девяностые годы. То, что гость этого не знал, подвергало сомнению его компетентность в решении нынешних проблем, и указывало на то, что как бы он не красовался перед Мухиным своей крутизной, но на самом деле он новичок. Вот, поэтому он и пришел. Неуверенность в собственных силах, неосознанный поиск моральной поддержки от постороннего человека. И к тому, же он сказал, что знал воплощения Мухиных в других реальностях. Скорее всего, для красного словца, чтобы реабилитироваться в собственных глазах. Но все, же Мухину было интересно, кем были его двойники? И почему Александр встречался с ними в других реальностях?

То ли под воздействием прочитанного, то ли по прихоти воспаленного воображения, но Хантеру приснился сон. Сны ему перестали сниться еще в детстве. В детских снах обычно кроме мелких каких-то поступков и незначительных событий с ним ничего интересного не происходило. В одном сне, он заглядывал в вазу с прахом деда, и все пытался увидеть в почти пустом сосуде черты лица деда. Но так и не разглядел. В другом сне он украл несколько монет у родителей и накупил на всю мелочь сладостей. И давился во сне варенными в меде орехами и фруктами, совершенно не ощущая вкуса и сытости. Вот и отношение к снам у Хантера сформировалось соответствующее, как о странной прихоти мозга, рождающего ничего не значащие образы. Сладости он не любил, а к деду и при его жизни был совершенно равнодушен, а уж после смерти не вспоминал ни разу.

Но тут Хантер вдруг увидел себя во сне маленьким мальчиком. Он стоял в воздухе, держа на ладони небесный камень — микото, а рядом с ним были еще двое детей. Он не зал их, не видел девочки это, или мальчики. А просто знал, что они где-то рядом с ним. Под ногами плыли облака. Между ними проглядывали какие-то кочки. Это не кочки, это горы, понял мальчик, опускаясь вертикально вниз. Его мягко потянула к себе земля. А вместе с ним спускались вниз эти двое. Но когда они коснулись ногами камней, их оказалось много. Детей много. Но он знал, что они трое были первыми, и всегда будут первыми. Потому, что их зовут Амэ-но, Таками, и Ками-му. Они боги нового мира. Мира дикого, жестокого, варварского. Но они вырастут, и пройдут по этой земле, прокладывая себе путь мечом. И найдут Асихара-но, свою новую родину. Ни ему, ни Таками, ни Ками-му Субу не суждено увидеть эту родину. Его будущий сын Токата будет рожден в этих горах. Но только сын Токата — Идзанака найдет священные земли. А его дочь Аматэ станет матерью нового народа. И великий правнук шамана Яма-то станет первым императором. Все это Хантеру и его друзьям показал Яма-то в священном озере Ундо, прячущимся между скалистых гор. Над озером постоянно стоял туман. В некоторых местах туман выходил прямо из воды. Вода словно вскипала. На её поверхность то и дело из глубины поднимались пузыри. Пузыри лопались, выпускали наверх густой белый дым. В мерцающей поверхности озера дети увидели все, что им суждено пережить в будущем. А за там за склоном горы слышались крики, там шел бой, последний бой между адамитами и племенем Ткали. Племя было обречено. А дети, выросшие в другом мире, уже никогда не смогут называться Ткали. Многие из них погибнут в пути. Те, кто выживет будут совокупляться с местными варварами, и от этих смешанных браков уже никогда не родятся чистокровные Ткали. Но в легендах нового народа навсегда останутся имена первых, их будут почитать за богов. А значит, частичка племени останется в вечности.

И он проснулся. Первое, что увидел Хантер, открыв глаза, это большой палец правой ноги, пробившийся сквозь носок. Ткань вокруг дырки больно впивалась в палец, поэтому он слегка покраснел и выглядел неприлично. Словно кукиш, показанный неизвестно кому.

Да будет вам известно, что в отличии, от этой страны, где кукиш, она же фига, означал полный облом, в значении «накося выкуси!». То на родине Хантера этим знаком женоподобные мужчины зазывали клиентов. Фу! Как не хорошо! Надо бы носки сменить, подумал Хантер, поднимаясь с дивана. Где-то тут у Шурави были носки. Спал Хантер, как ходил, в одежде китайского производства, купленной на рынке. Такой же серой и невзрачной как его внешность. Снимать её перед сном он не стал, и постель стелить себя не утруждал. Поэтому ранним утром к помятой физиономии, с мешками под глазами, добавилась еще и помятая одежда.

А где одежда Шурави? Заинтересовался Хантер поднимаясь. Такой казалось бы простой и очевидный вопрос впервые пришел в его голову. Если он тут живет, то где все? Разумеется у агента не так уж много вещей. Большой гардероб ему просто не к чему. Поскольку часть вещей, в которых ты где-либо засветился, попросту выбрасывалась. Но все же, должны, же быть какие-никакие домашние вещи. Ну, там тапочки, линялая футболка, трико с пузырями на коленях. В чем он ходил по квартире перед сном? Хантер осмотрелся. Ничего. Нет шкафа с одеждой. Под диваном аккуратной стопкой сложено постельное бельё. Подушка+одеяло+простынь. Наверное, в кладовке, сообразил Хантер. И распахнул дверцу. Кладовка в прихожей оказалась пуста как медвежья берлога летом. Какие-то обрывки газет, и мусор. Видимо, от прежних владельцев осталось. В ванной комнате кроме зубной щетки, пасты и бритвенных принадлежностей ничего не было. Причем пачка лезвий, когда Хантер поселился здесь, была не початая.

Кухня тоже изобилием утвари не блистала. Дежурный чайник. Пачка чая, банка кофе, засохшие сухарики. Микроволновка на холодильнике. В холодильнике продуктов хватало, но куплены они были перед приездом Хантера. Бутылка водки, коньяк местного разлива. Копченая колбаса. Пачка кефира. Сыр. Мед. Готовые салаты в одноразовых тарелочках, взятые явно в ресторане. Вроде бы ничего такого, что вызвало бы недоумение и вопросы. Они по специальности не повара, и не гурманы, чтобы разносолы в домашних условиях изготавливать. Но почему нет открытой банки консервов, початой пачки масла к бутербродам? Нет ни единого продукта, который бы Шурави, употреблял до приезда гостя? Вывод напрашивался сам собой. Шурави тут никогда не жил. Вернее, до приезда Хантера он явно жил в другом месте.