Брайан Олдисс - Сад времени

Энн рассмеялась:

— А потом — вернуться назад, в материнское чрево, верно?

Буш почувствовал себя очень скверно. Надо бы послать весточку в Институт, а то в этих проклятых немых лабиринтах недолго и вконец спятить.

Он ничего не смог ответить на добродушную реплику Энн. С тяжким вздохом побрел к палатке и вытащил затычку, чтобы выпустить воздух. Палатка съежилась и завалилась набок, судорожно дергаясь, как в агонии. Он никогда не обращал внимания на этот процесс, но теперь забавные движения неодушевленного предмета отдались странной дрожью у него внутри.

Но ни один мускул не дрогнул на лице Буша, когда он принялся складывать замершую палатку. По-прежнему не глядя на стоящую неподалеку Энн, он достал из ранца свой небогатый запас провизии и начал нехитрые приготовления к завтраку. Обычно Странники Духа затаривались только пищевыми концентратами — как говорится, и дешево и сердито. Буш уже несколько раз пополнял свои запасы, в основном у коллег, которые возвращались в свое настоящее время раньше положенного срока, не в силах больше терпеть непроницаемое безмолвие. К тому же один его приятель держал маленький магазинчик в юрском.

Когда на сковороде зашипела говяжья тушенка с салом, Буш поднял глаза и наконец-то скрестил шпагу взгляда со взглядом с Энн.

— Может, составишь мне компанию за завтраком, перед тем, как навсегда убраться отсюда?

— Не могу отказать, когда так вежливо приглашают.

Она с улыбкой присела рядом с ним. «Небось, благодарна хоть за какую-то, даже плохонькую, компанию», — подумал он.

— Ну перестань, Буш! Я не хотела тебя обидеть. Ты такой же недотрога, как Стейн.

— Это еще кто?

— Тот, с крашеными черными волосами, который старше нас всех. Помнишь, он еще пожал тебе на прощание руку.

— А, да. И как это он затесался в вашу шарагу?

— Ему собирались намять ребра, но Лэнни не дал. Так вот, Стейн страшно нервный. Если честно, как только он увидел тебя, так сразу решил, что ты — шпион. Он из две тысячи девяносто третьего года и говорит, что там сейчас неспокойно.

Бушу вовсе не хотелось сейчас думать о девяностых и о том вялом мирке, в котором жили его родители. А Энн продолжала болтать:

— Послушать россказни Стейна, так на всю жизнь пропадет охота к Странствиям. Нет, подумать только: он говорит, что Уинлок кругом не прав и что мы только думаем, что мы здесь, а на самом-то деле нас здесь и в помине нет… И много несет всякой другой чепухи. Еще он говорит, что в подсознании осталось много уголков, еще не исследованных нами; и, дескать, никто не знает, чем могут обернуться наши Странствия.

— Возможно, он прав. Концепция подсознания была разработана в две тысячи семьдесят третьем, а первое Странствие Духа совершено года через три, не раньше. Так что наверняка нам всем может открыться еще что-то новое… Но Стейн не может знать об этом наверняка.

— Я тоже так думаю. Может, он просто выпендривается, старается произвести впечатление.

Она сняла брызжущую маслом сковородку с походной плиты.

— И, если честно, этот девон у меня уже в печенках сидит. Может, двинешься со мной в юрский?

— А разве Лэнни со товарищи не там?

— Ну и что же? Ведь период же огромный… Боишься, вам там не хватит места?

На мгновение им овладело странное чувство; потом он вспомнил о собственном намерении и легко согласился:

— Ладно. Отправимся вместе.

— Отлично! Спасибо. Знаешь, я ведь ужасно боюсь Странствовать одна. Мою маму, например, никаким калачом не заманишь на подобную авантюру, даже в большой компании. Хоть режьте, говорит, а я и с места не сдвинусь, да и тебя одну никуда не пущу. Да уж, людям ее поколения трудно на такое решиться. И почему вот мы преодолеваем такие пласты времени, а заглянуть на три-четыре десятилетия никак не удается? Я бы ничего не пожалела, честно, только бы посмотреть, как мой старик ухаживал за мамой. Держу пари, это была сценка из дешевого фарса… В который потом и превратилась вся их совместная жизнь.

Буш промолчал, и Энн недовольно ткнула его кулачком в бок:

— Эй, что молчишь? Вот уж не поверю, что не хотел бы посмотреть, как твои предки готовятся к твоему производству!

— Энн, это кощунство!

— Да ладно тебе! Сам бы рано или поздно додумался до такого, просто я тебя опередила.

Буш покачал головой.

— О своих родителях я знаю предостаточно и без подобных экспериментов. Но, боюсь, большинство придерживаются того же мнения, что и ты. Уинлок как-то раз провел опрос среди сотрудников Института, и обнаружил у большинства Странников определенную склонность к кровосмешению. Отчасти это — главный, хотя и неосознанный повод заглянуть в прошлое. Результаты опроса только подтвердили лишний раз правоту психоаналитиков в их концепциях человеческой природы.

Согласно общепринятой ныне теории, человек считается разумным существом с того момента, когда был наложен запрет на эндогамию — внутрисемейные браки. Неродственные брачные союзы были первым шагом вперед, сделанным человеком вопреки его бывшей, животной, природе. Насколько я знаю, у других млекопитающих эндогамия — самое обычное явление.

А теперь посмотри-ка, что вышло. Человек провозгласил себя венцом природы и двигателем эволюции, но трещина между ним и природой, пробежавшая тысячелетия назад, теперь стала глубокой пропастью. И пропасть эта все время неудержимо ширится. Под природой я разумею истинную человеческую природу, конечно.

Если верить Уинлоку и его последователям, подсознание и есть наше истинное сознание. А то, что считают сознанием все остальные, — позднейшее напластование, атрибут «человека разумного». Задача такого человека — манипулировать временем, как детским конструктором-игрушкой, и подавлять животные порывы своего подсознания. Есть еще и сторонники радикальной теории, которые вовсе убеждены, что мимолетное время — это всего-навсего изобретение нашего искусственного сознания…

Энн во время этой ученой тирады явно думала о своем.

— А знаешь, почему я пошла за тобой вчера? Стоило мне увидеть тебя здесь, как я поняла, что мы… мы были очень близки когда-то раньше… в прошлом.

— Ну, тогда и я должен был бы почувствовать то же самое.

— Значит, это мое подсознание барахлит. Н-да, занятные вещи ты только что наговорил. Но сам-то ты веришь во всю эту ахинею?

Он рассмеялся:

— А как же иначе? Ее доказательство — то, что мы оказались-таки здесь, в девонийской эре!

— Но если Странствиями управляет подсознание, помешанное на кровосмешении, что же тогда выходит? Выходит, мы должны были бы легко попадать именно в населенные времена, чтобы наблюдать наших родителей и родителей их родителей. Но ведь получается как раз наоборот: легче попасть сюда, в эпоху юности мира, а в ближайшие, мало-мальски населенные эпохи — почти невозможно!