Олег Демин - Стерженёк

Лошаков гордо посмотрел на хозяина дачи, словно поведал ему сейчас Бог весть какие важные и сенсационные новости, от которых зависела жизнь всего человечества.

Николай Сергеевич, не проронив ни слова, поднялся и вышел из беседки. Он сладко потянулся, разминая затекшую спину, упер руки в бока и задрал голову вверх. Так он стоял долгое время, не то изучая кучевые облака в небе, не то любуясь ими, а может просто подставил лицо свое солнцу, давно перевалившему за полдень. Лошаков бочком тихонечко выбрался вслед за ним и тоже принялся рассматривать небо. Минута шла за минутой, молчание затягивалось.

— Смотрите, Николай Сергеевич, а ведь правда вот это облако похоже на бабу ягу в ступе? — наконец заговорил Лошаков, ткнув пальцем в небо. — Вон даже метла есть.

— А где сейчас ваша машина в-времени? — не отрицая и не подтверждая форму указанного облака, поинтересовался Николай Сергеевич.

— Тут, недалеко, у дырки в заборе, — Лошаков по-прежнему рассматривал найденную им бабу ягу.

— П-пойдемте, покажете, — решительно приказал Хромов.

Они молча зашагали по тропинке: Лошаков теперь впереди, а хозяин дачи несколько сзади. За ними вразвалочку шагал Хромов-младший, тиская в кулачище маленький резиновый мячик.

— Знаете, я никому не рассказывал о своем изобретении, — Лошаков то и дело оглядывался на Николая Сергеевича, не умолкая ни на секунду. — Поначалу сам хотел всё проверить и перепроверить. Потом, когда понял, что аппарат работает, вдруг подумал: представлю его миру, а что дальше будет? Если его сразу заграбастают в свои руки военные, то пиши пропало: всё тут же засекретят, наладят для своих целей. Сами понимаете, во что это может вылиться. А если дурак какой от науки начнет в прошлом творить добро направо и налево?

Но потом к этим доводам добавилось неожиданно одно чувство, глупое, мелочное. И представьте себе, какое. Ревность! Да, обычная ревность или зависть, как хотите. Вот кто еще в наше время может похвастаться тем, что Пушкин лично ему черкнул в тетрадь четверостишие? Никто, кроме меня. Я вам потом покажу пушкинский автограф. «Любезный странный незнакомец, откуда ты в сей дом пришел…»

Кто обладает десятком фотоснимков царя Петра Алексеевича, друга его Алексашки Меншикова и святейшего князя-папы Никиты Зотова на Всепьянейшем соборе? Я! Не смейтесь. Ну не смог я побороть в себе тщеславие это, не смог. Машина должна быть только моей!

Тропинка резко свернула в сторону речки, но Лошаков продолжал идти прямо, подминая босыми ступнями зелень травы и яркую желтизну одуванчиков, пока не подошел к глухому зеленому забору высотой более двух метров, вдоль которого были густо высажены кусты боярышника, барбариса и ирги.

— Где-то здесь, — Вадим Петрович начал оглядывать каждый куст.

Хромов остался позади него, скрестив руки на груди и скептически поджав губы.

— П-послушайте, Лошаков, то, что вы изобрели машину времени, это прекрасно. Только не надо мне начинать рассказывать о теории Гёделя, раскрывать все прелести теории струн. Они не п-противоречат учению Эйнштейна, но не более того. А если вы упомянете про филадельфийский проект «Радуга», я тут же уйду.

— Да что мне ваши теории! — досадливо повел сутулыми плечами Лошаков и полез за куст ирги. Одна из досок забора сдвинулась вбок. В образовавшийся узкий лаз ящеркой проскользнул Вадим Петрович. Хромов нагнулся к лазу, стараясь разглядеть, что происходит за колючей стеной кустарника по ту сторону забора.

— Па, что за чудик с тобой? — Виктор с любопытством смотрел на колючий боярышник. Тугой резиновый мячик он теперь перекатывал между ладонями.

— Как человек, исключенный с третьего курса МФТИ, ты должен знать, что в мире нашей физики никогда не может быть трех вещей: вечного двигателя, нуль-транспортации и машины в-времени, — Николай Сергеевич, разогнулся, охнул и принялся растирать себе поясницу. На него напал приступ красноречия и он продолжал. — Многие потеряли на изобретении этих вещей свой покой. А то и рассудок. Они убивали и убивают свое драгоценное время в б-бесплодных поисках этой физической Шамбалы. Они вкладывали и вкладывают все свои средства в невообразимое нам оборудование. Вся их жизнь держится на хрупком стержне фантазии. Если сломается этот стержень, ломается и их разум. Это романтики, верящие в сказку, живущие в сказке, делающие и из жизни сказку. Очень хочется, чтобы этот конек-горбунок оказался одним из таких горе-мечтателей, а не простым жуликом, к-который явился к нам с какими-то грязными целями. Только знаешь, сын, я бы запросто отдал свою будущую докторскую степень взамен возможности хоть одним глазком посмотреть на работающий вечный двигатель или действующую машину в-времени.

— Ну ты даешь, пап!

— К-кажется, он возвращается. Отойди вон туда. Не смущай его. Но следи за мной. Если я разведу руки вот так, звони в «ноль-три».

Виктор кивнул и послушно удалился. Николай Сергеевич уже отвернулся от него, силясь рассмотреть, что за аппарат тащит за собой эм-эн-эс из Нижнего Новгорода. Глаза его ожили, заискрились, лицо покинуло равнодушное выражение. Хромов весь подался вперед.

Шумно дыша, Лошаков приблизился к нему, украшенный новыми кровоточащими царапинами и большой прорехой сбоку на футболке. Пузырящиеся на коленях джинсы зеленели от подавленной травы. Никакого аппарата Лошаков с сбой не принес.

— Совсем забыл, где я ее припрятал. Долго по кустам лазил. Вот! — радостно возвестил он, протягивая руку Николаю Сергеевичу.

— Что — вот?

— Вот моя машина времени!

Лицо у Хромова вытянулось, сразу став похожим на вышеупомянутый овал лица английских дам. Вадим Петрович протягивал ему ремень. Самый обыкновенный ремень из черной кожи, не узкий и не широкий, с пряжкой и рядом отверстий. К ремню был прицеплен черный же подсумок, почти копия того, в котором носил телефон сам Хромов у себя на поясе, и несколько странных металлических деталек.

— Объясните, — сухо кинул единственное слово Николай Сергеевич.

— Да здесь все очень компактно и просто, обойдемся без особых технических терминов, — начал Лошаков, пользуясь пальцами правой руки как указкой, поясняя устройство своего аппарата. — Это — блок питания с микропроцессором, магнитом, темпоральным резонатором. Всё работает от обыкновенных батареек. Между прочим, те, которые установлены сейчас, были куплены мною почти в ваше время. Видите пульт управления? Очень похож на ваш сотовый телефон. Набираем кнопками дату, она отображается на дисплее. Нажимаем «ввод». Сейчас, конечно, ничего не происходит, машина сломана. Но компьютер уже сделал все необходимые расчеты: частота, сила тока, тип сигнала. Темпоральный резонатор, он запаян в этой герметической коробке с гелием, резонатор подает высокочастотный поток ти-энергии на магнит. Начинается генерация темпорального поля. На пряжку ремня, вот в этот паз, вставляется пластина из хромолуррина. Передвигая данный стерженек — он из самой обычной первосортной стали — мы плавно изменяем механическое давление на пластину. Делать это надо не торопясь. Как только пластина поменяет свой обычный графитно-черный цвет на светло-серый, мы замыкаем вот этот контакт.