Владимир Венгловский - Яблони на Марсе (сборник)

Даже если каким-то чудом не умереть мгновенно — воды в удобной форме и пищи нет.

Казалось бы, вывод очевиден — автономное существование, без образования защищенных сред обитания, невозможно. А одичавшие земляне тем не менее — есть!

Но поразительно другое — дикари мыслят быстрее и продуктивнее неадаптированных землян, что необъяснимо с точки зрения физиологии!

«Ах, как это антинаучно!» — злорадно думал тогда Стравински, попивая холодный чай со льдом. Все перечисленные выкладки он не только знал, но и предъявлял в научной работе о пилотируемой космонавтике. Труд носил характер социологического исследования — как ограниченность сред и необходимых для жизни ресурсов влияет на структуру космической цивилизации. Выводы делались неутешительные: жесткая борьба за власть, уход от норм морали и собственности, упрощение религиозных и абстрактных культурных составляющих до примитивного уровня.

Проще говоря: человек — существо исключительно земное.

Собственно, именно из-за этой работы ему и предложили вступить в «комитет по встрече инопланетян».

И, здравствуйте, кто-то на Марсе антинаучно одичал. И грабил водяные караваны, идущие от полюса к экваториальной зоне. Хотелось сказать: «А я предупреждал!»

Согласие Боба на участие в экспедиции было получено после того, как антрополог узнал от Джонсона, кто именно одичал.

Советский Союз — удивительная держава. Просуществовав чуть менее семидесяти лет, она не только изменила мировую цивилизацию и заставляла удивляться многих, но и удивляет до сих пор. Социологов, к примеру.

Страна возникла на обломках патриархальной империи, разбитой разностью потенциалов мировоззрений. Но, несмотря на многовековую патриархальность, неожиданно возобладала коммунистическая идея, которая поставила молодое государство в антагонистическую позицию к остальным развитым странам и империям.

Любую другую социальную общность заклевали бы, но…

Противостояние продолжалось весь период существования Союза, а пропагандируемая им идея нового порядка не только не сгинула — расширилась на другие страны.

Так же стремительно, как страна Советов возникла, она исчезла. Без опустошительных гражданских войн, без раскола на удельные княжества — лишь входившие в ее состав республики стали автономными.

Противники радовались победе недолго: оказалось, что накопленный потенциал противодействия стал работать против них. Началась череда экономических кризисов. Попытки же окончательно разделаться с самым большим по территории государством на Земле ни к чему не привели. Социологические институты, уже давно собаку съевшие на идеологических войнах, только руками разводили — было нечто объединяющее у народов, проживающих в новой Российской Федерации.

«Учи русский язык, — говорил Бобу отец, еще помнящий дедов дом в пригороде Варшавы. — Поймешь образ мыслей этого народа. А он — парадоксален. Язык отражает смешанность в русском сознании культур Европы и Азии: есть в нем и санскрит, и тюркские корни, германские, латинские, греческие. Разнородное смысловое богатство речи определяет образ мыслей. Там, где правильно мыслящий тот же грек видит один выход из проблемы, русский находит пять или шесть лазеек. В синонимах все дело, в их количестве на каждое определение!»

Чем больше младший Стравински изучал русскую культуру, тем больше он убеждался в правоте отца. В России, неважно какого строя, шамкающий сгнившими зубами подвыпивший дворник мог рассуждать с копающимся в двигателе машины орнитологом о роли мировой литературы, а министр культуры считал за честь отплясывать гопак на дне рождения шестилетней дочери в банкетном зале Пушкинского музея. И примеры эти — в пределах нормы, не курьеза.

«Дикари!» — скажет любой цивилизованно мыслящий человек.

«Взгляните на то, что творят эти дикари», — ответит ему Стравински.

Русские никогда не могли стоять у конвейера — им становилось скучно. Они, даже косоглазые, не совсем азиаты. Если нужда работать и заставляла, то по трезвости рабочие выдвигали рацпредложения, «как енту хрень с полподвыверта обточить».

Но если дело касалось чего-то уникального и штучного, здесь с «дикарей» стоило брать пример, хотя следовало учитывать, что даже голубоглазые — они не совсем европейцы. «Что русскому хорошо, то немцу — смерть». И пример, обходясь без лишней рекламы, брали, поскольку в деле освоения космоса «советы» весьма преуспели.

Начало было положено соперничеством двух инженерных гениев, Королева и фон Брауна: каждый из них мечтал попасть на Марс. История космической гонки совпала с холодной войной. Американцы, постоянно проигрывая в сроках, поднапряглись и высадили человека на Луну. Победа оказалась пиррова — русские раньше конкурентов поняли, что делать на спутнике нечего. Американцы, наивно полагая, что и здесь они в фаворе, стали налаживать производство систем многоразового использования. Русские лишь усмехались — умыкнув еще на старте проекта у противников лекала, они посчитали, что космопланы просто не оправдывают себя: для их дорогого использования нет цели. Хотя все же один свой подобный корабль запустили — всего лишь для того, чтобы испытать отдельные узлы с компонентами да компьютер, автономно управляющий полетом. IBM-совместимое человечество предпочло не заметить наличия цифровых супертехнологий у «дикарей».

А зря — русские о Марсе не забывали.

«Как-то странно, — думал Стравински. — Мы не хотели замечать очевидных вещей. То, что в единственной стране мира есть профессия — архитектор космических поселений. То, что экипажи межпланетных кораблей „запускать“ в лабораторных условиях русские стали еще в конце шестидесятых годов двадцатого века. То, что приоритетом у них стала орбитальная космонавтика, а вместе с ней накапливался опыт орбитального строительства. А сколько типов межпланетных двигателей было испытано?

И с какой поразительной легкостью промышляющая добычей сырья страна построила „Леонтьева“, который доставил нас сюда… Технология литья корабля на орбите из вспененного полимерного бетона по надувной опалубке уже давно была ими отработана. Чего же мы удивляемся, что Советский Союз, еще до своего перерождения на Земле, колонией обосновался на Марсе!»

Тайная экспедиция, кто бы мог подумать! Фанатики, боящиеся огласки неудач…

«Коммунистическая угроза!» — кричат ныне НАСА и ЕСА. Обрадовались политики, найдя замену «зеленым человечкам».

«А мой отец предупреждал, — усмехается Боб Стравински, — что просто так все идейные из страны не исчезают! Да они же пели прямым текстом нам в уши, что на Марсе будут яблони цвести!»