Гарри Веда - После Исхода

— Я почему-то уверен… уважаемый Совет простит… а если не простит, значит — просто переживет… мой поступок… Но я буду говорить прямо, и вас, приепископ, призываю к тому же.

Сальский безмолвно развел руками, кивнул и попытался сесть свободней, насколько это возможно было проделать под стотонной аурой старика.

— Скажите, Сальский… Ваше собственное мнение совпадает с позицией Хозяев?..

Зал взорвался шелестом, шепотом, шорохом, недоумением, возмущением и испугом одновременно. Никогда прежде в стенах Ватикана не упоминали мифическую организацию еретиков. Услышать ересь из уст Кардинала — хлестануло почище грома над зимним безмолвием. Теперь факт существования Хозяев можно считать официально признанным?!

Синхронный выдох прокатился по испуганным святошам.

— Но позвольте… откуда я могу… — Сальский невероятным усилием воли сохранил присутствие духа, впрочем лоб его предательски повлажнел.

— Бросьте, святой отец… — в голосе Кардинала скрежетала издевка, ее и не пытались скрыть. — Не хватает смелости — лучше просто молчите…

Густые белые брови старца ожили и лучистый голубой взгляд пригвоздил приепископа от пяток до верхней точки макушки.

— Лично я сомневаюсь… что ваше мнение совпадает с точкой зрения Хозяев… Но нечто заставляет вас идти на поводу… Что, Сальский? Деньги? Но вы же никогда не покидали Землю, чтобы иметь возможность ими воспользоваться… Почесть? Весьма любопытно было бы представить путь ее реализации… Скажите, приепископ?..

Сальскому удалось проглотить сухоту адским усилием. Сумасшествие какое-то… Впрочем, давно к тому шло… Верить в вечность тайны, как и в тайность вечности — пожалуй, высшая степень церебралистичной наивности.

— Сэр, я продолжаю вас не понимать… — Приепископ привык играть до конца. Хошь беллетристики, бесноватый старикашка — ее есть у нас. Вышло неубедительно даже для себя самого.

— В таком случае — продолжайте молчать. И слушать… Я долго пытался понять вашу мотивацию… Впрочем, не столь много у меня было и вариантов… — Седой Председатель незримой хваткой удерживал взгляд жертвы. — Власть. Жажда власти могла заставить вас… Причем мелкой власти, не самоличной… Жалким ощущением причастности к силе… Вы верите, Сальский, что окажетесь в команде победителей… И с вами поделятся… пусть даже брендом… Не любите проигрывать, милейший?

Приепископ растерял волю, словно растекшуюся жидкость. Глаза его слезились, спина мелко дрожала, и, чтоб ответить — сил не было вовсе.

— Вы с чего-то решили, что победить можно, только играя за Хозяев… — Кардинал усмехнулся неожиданно добро, как-то по-отечески. — Я вас разочарую…

Старец поднялся и неспешно пошагал к большой панорамной панели, гигантскому окну, являвшему вид на безмятежную гладь Атлантического Океана, катившего спокойствие в красной закатной пелене. Тридцать пар ошарашенных глаз не решались пропустить малейшее движение старика.

Темный силуэт главного Хранителя Ватикана врезался в насыщенную синеву и, казалось, не было ничего более стабильного в этот миг в целом свете. А может быть — гордая стать церковника и являла собой сейчас весь мир.

— Хозяева проиграли. Вы хотите возразить… Не стоит, не тратьте время… Факт, которому еще только предстоит свершиться — на самом деле давно свершен… с точки зрения Высшей Логики Событий… Вопрос времени равен абсолютной вероятности… Сомневаетесь?

Сальский зло прищурился, но неуловимое нечто в голосе председателя расцарапало душу и привычная уверенность катастрофически испарялась сквозь разрез с все возраставшей скоростью. Да чтоб тебя…

— Вам придется. Поверить. Искать другую команду. Сейчас — еще есть шанс ее найти. Когда вы покинете зал заседания — надежды истекут. Вы растеряны, приепископ?..

— Но, позвольте… Если допустить правомочность вашей теории, высказанной… кстати весьма убедительным… тоном… можно допустить по отношению к гораздо менее умному, чем все мы здесь собравшиеся, человеку… Неужели даже для дурака было бы достаточно всего лишь голоса, взамен доводов? — Сальский не то, чтобы осмелел — он просто освоился источать страх тонкой струйкой.

— В конечном итоге — вот и причина. Я нашел ответ на свой изначальный вопрос. Безверие. Отсутствие Веры… сдобренное страхом проигрыша… Во что вы верите? Я спросил во что, а ни в кого… Впрочем, молчите…

Вы сомневаетесь в правомочности малейшего деяния в прошлом и с жаром доказываете опасность темпоральных проектов. С ваших слов — если в Манускрипте Войнича не происходит изменений, все равно — влияние на историю человечества может оказаться губительным… чуть ли не внеочередной апокалипсис грядет… И мы понимаем, чего именно боитесь. Верней — вы здесь вообще ни при чем. Сами по себе, Сальский — вы вряд ли способны постичь глубину вопроса… уж не обижайтесь, пожалуйста. Темпоральных проектов боятся Хозяева…

Они выстраивали свою пирамиду, кропотливо проплетали ниточки влияния… в течение тысяч лет… Они, фактически, подчинили себе экономику и, как следствие, все остальное в дальней древности. Укрепили свое могущество в ближней древности. И готовились расцвести венцом в новой истории.

И теперь не могут понять — как же вышло, что путешествует во времени Ватикан, а они, привыкшие править — имеют возможность лишь наблюдать, да и то — весьма издалека.

И правильно боятся. Всякое будущее проистекает из прошлого через настоящее. В любом настоящем, на протяжении всей истории человечества, в каждый отдельно взятый момент — доминирование Хозяев исходило от доминирования в более ранний период, усиливаясь от века к веку. Разве кто-то мог прервать злокачественную цепочку? Они боятся… мы можем прыгать во времени. И менять его.

Вы верите логике, приепископ?

Кардинал вернулся лицом в зал Заседаний. Количество удивления и страха на единицу площади зашкаливало через все мыслимые пределы. Притихли… Грешники… Забыли волю Господа, а теперь задыхаетесь страхом перед неизведанным…

Старец прикрыл глаза. Видеть опостылевшие лица номинальных святош — сил было меньше, чем желания.

— Конечно, как и каждый безбожник — вы повторяете сами себе, что логика и здравый смысл определяют ваши поступки. Иногда — верите в это… Вам будет интересно узнать…

Кардинал распахнул веки и Сальскому сдалось — стало как-то светлее, словно невидимый огонь поддал вполне материального света в темноту сомнений.

— …что Манускрипт Войнича существует сейчас с радикально измененным текстом. Если сравнивать его не с контрольным образцом, спрятанным в бункере Аркаима. А с первоначальным… Отправленным в Лабиринт… Еще, практически, до Исхода… в самый ранний его период… И не нами… Его нашли пираты… Флибустьеры, вольный народ, наши верные союзники, выполнявшие миссию прикрытия экспедиций в прошлое, скрывавшие поток строительных бригад Аркаима и тысяч монахов, направлявшихся на схиму в древность, воскрешать нам знания о самих себе…