Борис Циммерман - Чужая жизнь

Происхождение жизни на земле — вот вопрос, наиболее захватывающий и интересный и, вместе с тем, один из самых трудных и, пожалуй, даже неразрешимых вопросов! Как, когда и почему зародилась жизнь? Что заставило мертвую материю превратиться в живое вещество? Что вызвало появление первых, простейших живых организмов и что побудило их затем развиваться, усложняться, совершенствоваться?

Наука стремится разрешить эти проблемы всеми доступными ей средствами и постепенно приближается к их решению, но приближается очень, очень медленно. Ведь в основе всех этих вопросов лежит один главный — что такое жизнь? На него же мы до сих пор не можем дать полного, исчерпывающего ответа, такого ответа, который вполне бы нас удовлетворил!

Трудность объяснить происхождение жизни на поверхности Земли при тех условиях, какие нам известны, заставила таких крупных ученых, как Г. Рихтер, Гельмгольц, Вилльям Томсон, Сванте Аррениус, прибегнуть к смелой гипотезе — жизнь занесена к нам с других небесных тел, на которых условия иные. Зачатки простейших животных существ переносят метеориты, эти обломки небесных тел, носящиеся в мировом пространстве, или же, как предполагает Аррениус, ничтожно малые зародыши организмов могут переноситься просто благодаря давлению лучей света.

Гипотеза эта не разрешает загадки первого появления жизни — она лишь переносит ее на другое небесное тело. И все же в ней много заманчивого — она захватывает своей широтою и поэтическим полетом мысли. С теоретической стороны, против нее ничего нельзя возразить. Перенос зародышей по мировому пространству возможен, и все возражения против него, после тщательной критики, отпадают. Практически, однако, все старания найти живые существа в метеоритах или доказать существование зародышей их в мировом пространство пока безрезультатны.

Но, если допустить занесение жизни с других небесных тел, то можно сделать и дальнейшее допущение. Скорость жизненных процессов на соседних планетах, а тем более на планетах других солнечных систем, может быть совершенно иною, чем на поверхности Земли. Ведь скорость эта зависит от внешних условий и приспособляется к ним, а условия тяжести, температуры, давления, химического состава среды на других планетах резко отличаются от земных.

Можно себе представить, что иною будет и скорость развития различных форм жизни и скорость превращения одной формы в другую — их эволюции… Автор рассказа «Чужая жизнь» исходит из этого интересного предположения и заставляет «чужую» жизнь на нашей планете совершить в 25 лет путь превращений, который совершался нашей жизнью в миллионы и биллионы лет.

Трудно согласиться с его выводами относительно направления этого пути. Более вероятно, что «чужая» жизнь в условиях нашей планеты дала бы нечто, но имеющее даже и отдаленного сходства с теми формами, в какие вылилась жизнь при развитии ее на Земле. Совершенно невероятно, чтобы конечным звеном эволюции в этом случае явилось человекоподобное существо, хотя бы и с перепончатыми ножками и щупальцами вместо рук.

Все же основная мысль автора о возможности ускорения жизненных процессов на другом небесном теле не заключает в себе ничего противного нашим научным представлениям, а картина развития «чужой» жизни на нашей планете полна захватывающего интереса.

Проф. П. Ю. Шмидт.

Иллюстрации Н. Ушина

— Но… но, мистер Босс, почему такая поспешность? Чем объяснить такую перемену в вашем настроении? Только на прошлой неделе вы говорили совсем другим тоном, и в институте Карнэджи о вашем докладе шла речь, как о совершившемся факте.

— И, все таки, я не буду его читать, так как завтра уезжаю на тихоокеанском пароходе «Миовара» в Гонолулу.

Тэд Венслей тоскующим взором глянул сквозь пыльные стекла пенснэ в глубь того неопределенного пространства, где огни фонарей, ряды автомобилей и тысячи плывущих шляп смешивались в одну клокочущую, многоцветную массу.

В блестяще скомбинированный план работ Объединенной Ассоциации астрономов, физиков и биологов врывалась неожиданность. Стоявший на очереди дня доклад профессора Уинстона Босса «Об анаэробных микроорганизмах, находимых в пластах эоцена» упразднялся вследствие неожиданного отъезда референта; — и душа почтенного секретаря ассоциации не была в должном равновесии.

— Метеор! — ни одна тысяча людей с удивлением и восхищением произнесла это слово, пригвожденная взором к черной мантии неба.

В провале Млечного пути, между бесконечно далекими грядами звездной пыли, заискрилась яркая точка и сияющей полосой мгновенно прокатилась по небу. Огненно-желтым раструбом, почти от зенита до горизонта, тянулся яркий след, оставленный быстролетным гонцом из далеких миров. Нежно-лазоревые, мягко застывшие в объятиях сонной ночи атмосферные волны, вдруг пробудившись, воспрянув, встретили пламенем и адским воем его вероломное вторжение. В непоколебимой стальной изготовке, недвижным титаном приняла, Земля его страшный удар.

Миг… и сразу исчезли, провалились в бездну прошлого и яркое, слепящее сияние, и вопль пронзенной атмосферы, и демонический скрежет, гневное содрогание нагло разбуженной Земли. В застывшей тьме таял белесый фантом, сквозь бестелую оболочку которого лукаво проглядывали яркие звезды. И лик Бесконечности, ненарушимый, спокойный, снова застыл в первозданном однообразии…

— Я, конечно, не вправе требовать от вас отчета, но это так неожиданно… ваш отъезд в Гонолулу…

Уинстон Босс мягко улыбнулся и приятным грудным голосом ответил: