Ольга Макарова - Спасаясь от войны, или Закрытые небеса

Мы не знали, что делать… у каждого могут сдать нервы… у каждого… и когда Пайк крикнула, чтоб мы уходили, не выдержал Проныра…

Он рванулся вперед, как торпеда… мы с Бравером пытались его остановить, но в итоге Бравер получил коленом в пах, а я остался с вывернутой рукой… А Проныра уже бежал… дурень… на верную смерть… это я должен был так бежать. Я должен был рисковать своей шкурой ради Пайк, я, который считал, что любит ее по-настоящему. Я… предатель…

Да-а-ашка-а-а!!!

Все, что я успел увидеть и понять, так это то, что Проныра выскочил на дорогу и, не сбавляя скорости, схватил Пайк за ворот куртки. Он каким-то чудом, каким-то невероятным рывком перебросил ее на ту сторону дороги и сам грохнулся рядом. Мертвый. Пуля пробила его насквозь еще когда он бежал…

Уходите!!! Все назад!!!… это Пайк… надрывный нечеловеческий крик… до сих пор эхом в моих ушах… Это приказ!!!

Пошли… Бравер потянул меня за собой… там отряд целый… сюда идут…

Уходите!!!

Я посмотрел на Пайк последний раз… отвернулся, сделал пару шагов… и побежал. Вслед за Бравером. Я так не бегал уже лет двадцать… за спиной слышал выстрелы. Пайк… да, это ее хриплый пистоль… она прикрывала нас… а мы убегали, как зайцы…

Я не помню, когда остался один… я слышал, как затихли выстрелы Пайк, слышал что в нас стреляли, но не слышал, когда упал Бравер. Или он побежал другим путем? Не знаю… я бежал долго, пока не рухнул без сил лицом на острые камни. Я ревел и орал на весь лес, как не знай кто, и колотил по ним кулаком, разбивая его в кровь. Так, наверно, сходят с ума…

Это была вражеская разведка, кажется. Генри давно говорила, что скоро другие кланы начнут нами интересоваться. Я намек понял и приказал усилить охрану на границе. Сначала не было никого. Потом — пара отрядов полудиких беженцев, наши данники теперь… А сейчас вот вражеская разведка. И мы их выследили и поймали.

Я был рад. Ивашка, снайпер, ученик мой — тоже. Только все боком вышло… нехорошо, в общем, получилось…

Генри приехала на своем любимом джипе. За последнее время она сильно изменилась. Выше стала ростом, волосы отросли подлиннее, загорела до черноты… красивше стала, уже на девушку похожа, а не на пацана-задохлика.

Надо было видеть ее, когда она смотрела на убитых… такое ощущение, что ей было невыносимо больно… я по глазам понял, научился, по лицу ее ничего не прочтешь, а глаза не врут.

Она сказала, эти люди спасли ее жизнь два года назад…

Я почувствовал себя таким виноватым, что готов был застрелиться на месте… хотя, я же не знал… и Генри сказала, что я все делал правильно…

Потом она спросила, есть ли пленные. Мы ей показали того парня. Он удирал от нас и попался в одну из наших ловушек. Капкан. Как на медведя. Никогда уже ходить нормально не будет, если живой вообще останется… а он был чуть живой… особенно после того, как мы пытались его разговорить…

В госпиталь его, велела Генри, залечите раны, на ногу — настоящий гипс. Лечите, как нашего. Не жалейте еды и лекарств.

Я кивнул.

А их похороните по всем правилам, как людей. С их вещами и оружием. Отвечаешь за это, Алекс.

Так точно…

Да, как за что отвечать, так Алекс… ну ладно уж. Я с этим никогда не спорил…

Хотя что-то не по душе мне был этот приказ. И не мне одному. Пришлось шугнуть нерадивого медика, который не спешил лечить пленного, и запрячь Ивашку с еще одним постовым копать могилы. Глубокие, как нашим.

Когда армейские штучки кончились, орать надоело, результата не наблюдалось, я применил прием Генри — просто объяснил людям, почему они это все делают. Мол, так и так, эти трое нашей Жанне Д'Арк жизнь спасли, а значит, и нам, получается. Что мы без Генри? А моральный долг свят…

Надо сказать, я сразу почувствовал, как разрядилась атмосфера. Желание меня пристрелить у людей тоже явно отпало. Ивашка с другом выкопали могилы, глубокие, как положено… а когда убитых закопали, даже поставили им по деревянному кресту. Медик, Андрюха, перестал мучить пленника и все-таки дал ему обезболивающее, с ним даже пайком кто-то поделился… короче, когда речь идет о Генри, наши отдадут последнюю рубашку, а надо будет, умрут за свою Жанну…

Жанна, Жанна, девочка гранитная стена. Неужели тебе и в самом деле никто не нужен? А я?..

Они говорили со мной. Я молчал. Они били меня. Я молчал. Они разворовывали вещи Пайк и Проныры. Я молчал. Я поклялся, что умру, не сказав ни слова. Я хотел умереть. Но видно не выйдет. Говорят, Бог Войны наказывает предателей… да, так много воевали, что завелся Бог Войны. Только я в него не верю. Я верю просто в Бога, и верю, что он все равно меня любит…

Странно… Теперь я просто истерзанный кусок мяса, а думаю о Боге. Не о чем больше. Вы все сожгли во мне. Пайк, Проныра… Бер… может быть, он еще живой, мы разбежались в разные стороны — кому повезет. Даже у волков лучше чем у нас. Они не спасаются в одиночку. Они не бросают своих…

Надпись на стене в нашем доме. Помню до сих пор: «Говорят, что даже зверь имеет жалость. У меня нет жалости, значит, я не зверь.» Все. Философия человечества в одной фразе, накарябанной на бетоне каким то уродом.

Убей меня, Господи!

Я видел, кто-то приехал на новеньком бронированном джипе. Да, как раз тогда об меня затушили последнюю сигарету… интересный способ измерить время…

Она стала выше, крепче, приобрела пару шрамов, загорела… но я ее узнал. Генри, кажется так… помню, как за ней, раненой, ухаживала Пайк, точно за своим дитем. Она была железная, наша Пайк, но когда видела ребенка, ее сердце превращалось в мягкий кисель… видно, вспоминала сына… теперь они вместе… мама, сын… Проныра… и много, много других…

Убей меня Господи! Я хочу к ним…

Но нет. Мне не дают так просто умереть. Жизнь за жизнь, да, Генри?

Сделали обезболивающее… замотали раны… сунули краюху свежего хлеба… а это что? настоящий коньяк?..

Я даже на ночлег не стал устраиваться (да не уснул бы все равно). Я нагло шел через лес по вражьей территории, не пригибаясь и не глядя под ноги. Застрелите? Плевать! На растяжку нарвусь? Плевать! Как сказал один великий, если человеку суждено умереть, он умрет.

У меня в душе клокотал вулкан. Не приведи Бог, кто попадется на пути…

Попался ведь. Какой-то мелкий бродяжка, видно, решил вздремнуть в лесу. Я на него наступил, не разберешь ведь — это куча мусора или человек. А когда он от боли взвизгнул, то получил от меня еще пару пинков по ребрам. Честно говоря, мне на душе легче стало. Как будто окатили ледяной водой. Думать начал немножко…

Бомжа, который потихоньку отползал, пискляво умоляя не бить его, я сгреб за шкирку и подтащил поближе. От него воняло, как от мешка с дерьмом, так и хотелось швырнуть его куда-нибудь… но я просто достал сигарету и закурил. Вонь из-за дыма почти не чувствовалась. Мне. А вот бродяга то и дело чихал и моргал слезящимися глазами. Сразу видно, некурящий.