Дмитрий Володихин - Мастер побега

Толстый взглянул на Рэма остро. А потом снял трубку:

– Ротмистр Тоот уже на месте? Нет. Нет. Слушать меня! Как только явится на службу, передать от меня выговор за опоздание и приказ: дело профессора Каана сегодня же рассмотреть в положительном ключе. Да, профессора Каана Ничего, он у нас вот уже два месяца курирует науку и культуру, разберется. А если еще раз явится в Департамент пьяным или не вовремя, вышибу в приграничный гарнизон пыль жрать! Не посмотрю на прежние заслуги.

Положив трубку, Толстый подмигнул Рэму. Мол, вот так у нас решаются неотложные задачи.

Как видно, слова «в наш лагерь» и «ради общего дела» очень ему понравились.

Угадав мысли Рэма, Толстый отрицательно покачал головой.

– Все то, что ты сейчас подумал, конечно, имеет вес. Но важнее другое, мужик. Этот жучина отзвонился нам сразу после того, как за тобой захлопнулась дверь.

Рэм развел руками. Дело-то понятное. Можно сказать, привычное. Война. Революция. Опять война. Люди от таких вещей лучше не становятся.

– Все, мужик, работай. Прямо у меня в кабинете. Захочешь спать – вон диванчик. Захочешь ссать – последняя дверь в коридоре налево. Захочешь спуститься этажом ниже или этажом выше – и охрана тебя не пропустит. Ночной режим. А я побежал. У меня сегодня оч-чень хлопотная ночь. Ты даже представить себе не можешь, до чего она хлопотная…

«Захочешь стырить секретные документы у меня из стола или из сейфа – и сработает сигнализация!» – мысленно договорил за него Рэм.

Толстый вышел в коридор, и оттуда донеслось оживленное бу-бу-бу: «Времени мало… бу-бу-бу… инструкции… бу-бу-бу… на нас самих останется… бу-бу-бу…» Пауза. Долгая откровенная пауза И – приглушенное мур-мур-мур: «Услышит… мур-мур-мур… неудобно… мур-мур-мур…» Ответное бу-бу-бу сопровождалось гулкими звуками удаляющихся шагов: «Чё там неудобного?.. бу-бу-бу… Вот такой парень!»

Очень лестно.

Так какую дребедень нам приготовил старый приятель Толстый?

Рэм расправил листки и попытался разгадать ребус Дергуночьего почерка. Впрочем, там не только почерк. Там весь стиль его натуры. Очень хорошо, что Толстый не отдал вот это машинистке. Пришлось бы утром собирать по мостовой машинисткины мозги – она бы точно покончила с собой, притом не дойдя до конца первого листика.

Дергунчик писал строчку, затем вглухую замазывал ее от первого слова до последнего. Писал одно слово. Потом второе – крепкое солдатское ругательство, являющееся, по всей видимости, его комментарием к цели и содержанию работы. Зачеркивал то слово, которое не ругательство. Писал еще полстрочки. Художественно выводил силуэт бутылки на полях. Вот он, выразительный такой силуэтик… Писал строчку ниже. Зачеркивал все, кроме ругательства и бутылки, но не замазывал. Ниже писал все то же самое. Размышлял сам с собою о поэзии: «Массаракш! Сотня квакш? Или крякш? Нескладно. Шагом марш! О, нормально». Писал еще две строчки. Вписывал между ними третью. Вытирал козявку об листик. Зачеркивал третью, писал четвертую, рисовал мужской половой хрен. Зачеркивал первую строку, делал остроумную подпись к хрену. Сжирал пирожок. Вытирал жирные пальцы о бумагу. Писал два-три слова не пойми о чем Мял листки, швырял в стену. Подбирал листки. Рисовал собачью морду и выходящее из пасти облачко со словами «тяв-тяв!». Добавлял финишную строчку после нее.

«Как он только ими не подтерся…»

Рэм выписал на отдельную бумажку то, что удалось расшифровать:

Рядом со строчкой «Я брошу вас в огонь, а ну-ка шагом марш!» Рэм начертал равновеликий вариант, обретающийся на полях рядом с первым: «Мы нации врагов порубим, точно крякш». Как видно, Дергунчик то ли забыл зачеркнуть неправильный, то ли оставил на усмотрение начальства.

Рэм в ужасе посмотрел на полученный результат. Что тут скажешь? Дергунчик – он и есть Дергунчик.

Впрочем, не беда Полноценный равный неразлиянный брат Рэма по Гвардии хотя бы дал ему понять, о чем должен быть этот марш. Походы, гвардейцы-храбрецы, огонь, творцы, которые его несут, очевидно, в горсточке, все железное, стальное и боеготовое на сто процентов. Например, кулак. Железный свинчивающийся кулак как часть снаряжения гвардейца… Нет, кулак положительно надо оставить. Как без кулака? Кулак – всему голова.

И Рэм решительно вычеркнул все, кроме строчки про «железный наш кулак», а также словосочетаний «гвардейцы-удальцы» и «Огненосные Творцы». Подчеркнул в строчке про «крякш» слово «врагов». Определенно, без врагов – нельзя. Какой же это будет марш – без врагов? Кисель какой-то, а не марш. Когда собрались настоящие парни, тем более такие удальцы, враг просто обязан появиться.

Больше у Дергунчика брать было нечего. И никакого соавторства! Больше надо было стараться Дергунчику, остался бы в соавторах.

Для начала изменим ритм Строевая песня – это что? Это песня, под которую ходям строем. Чеканят шаг. Вбивают каблуки в мостовую. Итак… «Боевая Гвардия тяжелыми шагами…» Отличное начало. Дальше надо про силу и мощь. Что-нибудь снести, смести или разнести. Иначе на хрена она вообще нужна, эта боевая Гвардия? Как там сказал Толстый? «Инструмент нации»… Великолепно. Инструмент, которым нация всегда может поломать какую-нибудь крепкую, но на данный момент антинациональную штуку… Пусть будет: «Идет, сметая крепости, с оружием в руках». Надо полагать, с метлами. Или с вениками. И обязательно с совками. Сметает попавшиеся под руку крепости вениками на совки, а потом куда-нибудь уносит. Атли-ична!

Тр-рам-тарам-тарам-тарам-тарам-тарам-там-там-тарам!

Тр-рам-тарам-тарам-тарам-тарам-там-тара-тара-там!

Через полчаса Рэм переписал набело двенадцать строк, еще раз прочитал их и поставил себе оценку: «Огненосно!»

И Толстый думал, что на это уйдет весь остаток ночи? А вот фигушки! Сон – это здоровье, и если как следует не выспаться перед…

Не успев додумать, Рэм уже закрыл за собой дверь из этого мира и побрел по фантастическим лабиринтам, поворачивая то направо – к ласковой заботливой Тари, то налево – к сказочной, далекой и неуловимой Дане. Он лежал ничком на кожаном диване, открыв рот и разбросав руки.