Александр Уралов - Data: полтора столетия будущего

Я пожимаю плечами. Во рту у меня, вместо папиросы, с десяток диодов и говорить мне никак нельзя, иначе придётся ползать по полу, собирая эти маленькие дефицитные фитюльки. В открытое огромное окно шпарит летнее безжалостное солнце. К дюралевым рамам нельзя прикоснуться голым локтем — ожог неизбежен. Я давно уже разделся до пояса и чувствую, как начинает подгорать спина, но накидывать халат не хочется. Как это Колька умудряется не испечься заживо в своём вечном потёртом пиджаке, с уже проступившим мокрым пятном на спине? Густой аромат травы вползает в окно. В этом вязком амбре слабо барахтается стрекотание кузнечиков. Я тычу заточенным жалом паяльника в канифоль и в комнате остро пахнет хвойным лесом.

— Шесть раз они летали, чтобы шесть ракет установить, — торжествующе говорит Колька, изогнувшись под немыслимым углом и выкусывая из недр пересчётки тусклую пипку конденсатора. — Шесть ракет. По числу самых важных городов в СССР.

Я мычу от удивления. Колька нетерпеливо дёргает плечом и роется в коробке, куда свалены старые радиодетали. Где-то в степи лениво взрёвывает сирена и обрывается на полустоне. Не то проверка у дозиметристов, не то балуется кто…

— Смотри, Сашка: Москва, Питер, Куйбышев, Челябинск, Свердловск и Киев. Бац — и всё. Нет у нас промышленности, нет у нас правительства. Бери нас голыми руками.

Я с удовольствием выплюнул бы диоды и вступил в дискуссию, но я наконец-то добрался до нужного места, мне не хватает третьей руки, а просить Кольку бессмысленно, потому что закуток, где нужно впаять детали, неимоверно тесен. Капля пота сползает по лбу прямо на кончик носа, я мотаю головой и капля торжествующе капает туда, куда не надо — на обмотку трансформатора…

— А ты думал, они там камни собирали и науку двигали? — усмехается Колька. — Мы тут тоже науку двигаем… да только вбок. Теперь, случись какой шухер, они с Луны запузырят по нам всю эту музыку, а мы будем только ушами хлопать, понял? Они и нашим запретили летать туда. Ты, конечно, думал, что в газетах правду написали, — дескать, наша космонавтика развивается своим путем, да? Ага, шиш тебе с горчицей! Просто — кто смел, тот и два съел. А наши теперь на орбите болтаются и готовы в случае атаки принять на себя удар. Пожертвовать собой. Перехватить, чтобы партия и правительство не вымерли.

Он с грохотом роняет на пол тестер. От неожиданности я чуть было не давлюсь диодами.

…Зимний вечер. 1992-й. Я забегаю в родной НИИ, где вахтёр, глядя на меня очумелыми, пьяными глазами безнадёжно машет рукой:

— Да проходи уж… один хрен, все без пропуска шастают. Слышь, Санёк? У вас там, на фирме, сантехник не нужен? Тут, сам знаешь, сколько ни работай — только половой хрен в лоб получишь. Дожили на старости лет…

Слово «фирма» он произносит со всеми оттенками уважения и даже какой-то гордости. Я торопливо обещаю спросить, зная заранее, что наша «фирма», ютящаяся в подвале в трех кварталах от моего бывшего НИИ, отродясь в сантехниках не нуждалась, не нуждается и нуждаться не будет. Но я всё равно спрошу, обязательно! А вдруг?

В вычислительном зале мёртво застыли шкафы электронно-вычислительной машины ЕС-1040, нашего капризного электронного разума. Там, где раньше восседал за своими двумя столами начальник ИВЦ громоподобный Хачатрян, сейчас видны только согбенные спины. Я пытаюсь выглядеть что-нибудь поверх монолитной толпы и слышу сквозь неразборчивый народный гул победное:

— Всё! Вылетел! Иди, Колька, иди! Дай другим поиграть!

Два новеньких 286-х компьютера несут свою нелёгкую службу в соответствии с негласным графиком: вечером каждый сотрудник, кто еще не уволился, может сыграть в пасьянс «косынка», пройтись три раза по «минному полю» и два раза сыграть в волшебный «тетрис». В углу за шкафом спит дежурный Мишка Левин, который в час ночи выгонит самых упорных, а потом сам усядется за монитор до восьми утра. Мишка потихоньку разбирается в программировании. Его мечта — завершить-таки свою математическую модель. Но — тетрис! Проклятый тетрис съест у Мишки часа два-три…

— Здорово, Сань! — подлетает ко мне Колька. — Погорел я! Копил-копил разом пять слоёв. Ну, думаю, сейчас «оглобля» прилетит и я сразу все слои уничтожу. А приходит «коряга», представляешь? И сразу скорость — вж-ж-жик! И я в жопе. Слушай, пошли к тебе на фирму, я бы машинки погонял, а?

У нас стоит гордость шефа — 486-й (понимаете?! 486-й!) компьютер с VGA монитором и Windows 3.1. Шеф смотрит, как подчинённые по вечерам гоняют «Формулу-1» или помогают «персидскому принцу» спасать принцессу, хохочет, искренне радуется собственной крутизне и неизменно приговаривает: «Эх, не хватило мне тогда денег на SVGA — вот бы вы все опупели! Качество — изумительное!»

Этот таинственный «SVGA-монитор» будоражит воображение наших девушек. «Да и для наших издательских работ только SVGA и годится», — вздыхает шеф, машет рукой и уходит в микроскопическую кухоньку пить чай, — в нашем подвале сыровато и холодно.

— Попозже, Коля, — говорю я. — Я погреться забежал. Там Ленка сейчас часа на два засела.

— По работе?

— По работе, конечно!

— Ну, это дело святое… пошли, дёрнем для тепла. У меня там полкило водовки заныкано. Только надо хлеба, что ли, взять, а то даже занюхать нечем…

Разжившись печеньем у нетерпеливой очереди, мы уходим на второй этаж в мою бывшую лабораторию…

— …Компьютер, Саня, это тебе не топор и не пересчётка. И даже не транзистор! Тут половина института сбежалась посмотреть, что у этого ящика внутри. Ну, ты помнишь, первое время в корпус, в дырочки заглядывали, лампой светили, чтобы разглядеть. А тут, на наше счастье, заглючил он. Вызвали специалиста, а тот пломбы снял и боковую крышку у корпуса убрал.

— И чего там? — спрашиваю я, досадуя, что Колька не позвонил мне и не предупредил. Мне тоже не терпится узнать, что внутри этого таинственного и лёгкого по весу блока. Воображение рисует сплетённые в «косичку» толстенькие жгуты разноцветных проводов, причудливые микроскопические детали, блестящие радиаторы и похожие на маленькие башни пермаллоевые кожухи крошечных индуктивных катушек…

« Сперма ллой» — наше неизменное, фирменное название, заставляющее юных дев из технической библиотеки, взволнованно прятать лица в тарелки, когда мы обсуждаем наши секретные дела на всю институтскую столовую…

— А нет там ничего, представляешь?! — Колька начинает рисовать на полях газеты, постеленной для приличия на стол, набросок вскрытого корпуса в аксонометрической проекции. — Вот тут блок питания, тут какая-то хрень, а здесь — коробочка такая. Всё это можно в коробку из-под обуви запихать. Уж не знаю я, чего эти американцы не могли поменьше ящик сделать? А в коробочке, Саня, самая хитрость и есть! Всё! Теперь мы у них в кармане!!!