Джордж Оруэлл - Зверская ферма

Мистер Вимпер, как было уговорено, посещал ферму каждый понедельник. Это был плутоватый на вид субъект невысокого роста с бакенбардами - мелкий делец с некоторыми юридическими познаниями, раньше других сообразивший, что Зверской Ферме понадобится посредник и что на этом можно неплохо подзаработать. Животные относились к Вимперу с подозрением и опаской и, насколько это было возможно, обходили его стороной. И все-таки, когда они видели, как их четвероногий собрат Наполеон отдает приказания двуногому Вимперу, это зрелище возбуждало в них горделивое чувство и отчасти примиряло с этим новшеством.

Их отношения с человеческим родом несколько изменились. Теперь, когда Зверская Ферма процветала, двуногие ненавидели ее ничуть не меньше, а скорее даже больше. Люди свято верили в то, что ферма рано или поздно обанкротится, а из затеи с мельницей просто ничего не выйдет. Встречаясь в пивных, они при помощи диаграмм доказывали друг другу, что стены мельницы неизбежно должны рухнуть, а если даже и устоят, то все равно крылья мельницы никогда не будут крутиться.

И все же они невольно стали относиться с некоторым уважением к умению животных управлять своими делами. Во всяком случае, они признали новое название фермы и перестали поддерживать Джонса, который оставил надежду вернуть себе ферму, покинул Виллингдон и переселился на другой конец страны. Между Зверской Фермой и внешним миром не было никаких других контактов, кроме тех, которые поддерживались через Вимпера, но все время возникали слухи, что Наполеон собирается заключить какое-то торговое соглашение: то с мистером Пилькингтоном из Фоксвуда, то с мистером Фредериком из Пинчфильда. И что любопытно, никогда с обоими одновременно.

Примерно в это же время свиньи вдруг перебрались в дом фермера. Животным снова показалось, что они помнят какое-то давнее постановление против этого, но Визгун опять сумел переубедить их.

- Совершенно необходимо, - хрюкал он, - чтобы свиньи - ум, честь и совесть нашей фермы, имели спокойное место для работы. И достоинству Вождя (а в последнее время, говоря о Наполеоне, он стал употреблять слово "Вождь") более подобает жить в доме, чем в свинарнике.

Кое-кто был все-таки обеспокоен, когда пронесся слух, что свиньи не только готовят себе пищу на кухне и превратили гостиную в комнату отдыха, но к тому же еще и спят на кроватях. Боксер, как обычно, сказал, что "Наполеон всегда прав", но Кашка, которой показалось, будто она помнит четкое и ясное законоположение против кроватей, отправилась к гумну и попыталась разобраться, что же там написано об этом в Семи Заповедях. Убедившись в своей неспособности понять что-нибудь, кроме отдельных букв, она позвала Мюриель.

- Мюриель, - попросила она, - прочти мне Четвертую Заповедь. Не запрещает ли она спать в кровати?

Хотя и не без затруднений, коза прочитала заповедь вслух:

- Там сказано: "Зверь да не спит в кровати НА ПРОСТЫНЯХ", - проблеяла она наконец.

Странно, но Кашка не помнила, чтобы в Четвертой заповеди упоминались простыни. Но раз уж так было написано на стене, сомневаться не приходилось. Случайно проходивший мимо Визгун, сопровождаемый двумя или тремя псами, тут же все надлежащим образом разъяснил.

- Вы, товарищи, уже слышали, что мы спим на кроватях? - спросил он. - А почему бы и нет? Ведь вы же не думаете, что это запрещено? Слово "кровать" означает, собственно, "место, где спят". Строго говоря, груда соломы - это тоже кровать. Закон запрещает спать на простыне, которая действительно является вредной людской выдумкой. Мы убрали все простыни с кроватей и спим на одеялах. Да, это удобно. Но могу вам сказать, товарищи, не удобнее, чем мы того заслуживаем! Ибо сколько трудов и забот ложится на наши плечи! А ведь и нам надо иногда отдохнуть! Ведь вы же не хотите, чтобы мы надорвались на работе и уже не могли больше выполнять свои обязанности? Ведь никто из вас не хочет, чтобы Джонс вернулся?

Животные тут же заверили его в обратном, и толки о спящих в кроватях свиньях прекратились. А когда через несколько дней Визгун объявил, что свиньи отныне по утрам будут вставать на час позже других зверей, то жалоб и недовольства по этому поводу не возникло.

К осени животные буквально падали от усталости, но были довольны собой. Год выдался тяжелый, и запасы пищи на зиму - после продажи части урожая зерна и сена - не были слишком обильны, но мельница искупала все. Она была возведена уже наполовину. После жатвы случилось несколько сухих и ясных деньков, и животные налегли в эти дни на работу еще усерднее, чем раньше. Они полагали, что есть смысл потратить больше сил на добычу камня, лишь бы поднять стены мельницы еще на один фут. Боксер даже вставал по ночам, чтобы в одиночестве часок-другой поработать при свете полной осенней луны.

В свободные минуты животные прохаживались вокруг наполовину отстроенной мельницы, восхищаясь мощью и прямизной ее стен и поражаясь, как это им все удалось. Только старый Бенджамин не выражал никакого энтузиазма насчет мельницы, хотя по обыкновению помалкивал. Он только загадочно бурчал, что "ослы живут долго", и большего от него невозможно было добиться.

В ноябре задули яростные юго-западные ветры. Строительство пришлось остановить, потому что дожди не давали замешивать цементный раствор. Однажды ночью случился такой страшный ураган, что все постройки фермы заходили ходуном, а с крыши амбара посыпалась черепица. Тревожно кудахтая, в страхе проснулись куры, потому что им всем одновременно приснился отдаленный ружейный выстрел. Утром животные вышли из стойл и сараев и увидели, что флагшток сломан, а в нижнем конце сада валяется вяз, вырванный, как редиска, с корнем. Но то, что они увидели вслед за этим, вызвало общий вопль отчаяния. Ужасное зрелище предстало пред их глазами: мельница лежала в развалинах!

Животные устремились туда все как один. Наполеон, который вообще-то бегал редко, на этот раз сам скакал впереди всех. Да, мельница рухнула до основания, а камни, которые они разбивали и перетаскивали с таким трудом, были разбросаны вокруг. Не в силах произнести ни слова, они стояли, скорбно глядя на груду упавших камней. Наполеон в молчании расхаживал взад и вперед, время от времени принюхиваясь к земле. Хвостик его стоял торчком, судорожно подрагивая из стороны в сторону, что у него всегда было признаком напряженной умственной деятельности. Вдруг он резко остановился, как будто придя к какому-то решению.

- Товарищи, - начал он негромко, - знаете ли вы, кто виноват в этом? Кто этот враг, проникший сюда под покровом темноты и уничтоживший нашу мельницу? СНЕЖОК!!! - Он вдруг перешел на крик, и в голосе его зазвучала угроза, - Снежок сделал это! Этот злобный предатель, думая нарушить наши планы и отомстить за свое позорное изгнание, проник сюда под покровом ночи и уничтожил плоды наших самоотверженных трудов! Товарищи! На этом самом месте я выношу смертный приговор Снежку! Звание "Зверь-Герой" второй степени и ведро яблок тому из вас, кто свершит над ним справедливый суд! Два ведра тому зверю, кто захватит его живым!