Кир Булычёв - «Если», 2002 № 12

Очнулся я от крепкого толчка в плечо.

— Тебя что, заклинило? — без тени усмешки спросил Артем.

— Нет. — Мне пришлось потрясти головой, чтобы окончательно вернуться к привычным чувствам.

— Посмотри туда, — голос контрактника сделался глуховатым.

Я еще на несколько шагов продвинулся по каньону и за поворотом разглядел три скелета, метра по два с половиной каждый. И еще два лучемета — точные копии первого. Даже при беглом осмотре в скелетах, при всей их чудовищной необычности, угадывался облик двуногих прямоходящих существ. Не оставалось никаких сомнений в том, что это и есть хозяева ружей. Звериных останков поблизости не было.

Мне уже не казался грустным тот факт, что в сегодняшнем океане обитал единственный вид бактерий. Это какое же надо иметь везение, чтобы погибнуть на Богом забытой планете от зубов доисторических хищников!

— Они чем-то похожи на зверя, в которого стреляли, — заметил Артем.

С этим было трудно не согласиться, поскольку принцип строения скелетов действительно казался единым.

— Может, это аборигены? — предположил я.

— Вряд ли. Тогда бы здесь города остались, дороги.

Какое-то время мы простояли без слов, невольно соблюдая минуту молчания. Но надолго меня не хватило.

— Возьмем одно ружьишко? — присел я на корточки.

— Регламент по «Гусиной стае» запрещает таскать на борт найденные артефакты, пока их свойства не будут изучены досконально и правильно. В любом случае у меня нет ни малейшего желания прикасаться к этой штуковине. Может, то, что мы считаем стволом, на самом деле приклад? Идем отсюда.

Мы двинулись в обратный путь, сначала по склону каньона, а затем по камням. Добравшись до скутера, Артем сел за руль. Я не стал возражать, хотелось посидеть спокойно и переварить поток полученной информации.

«Надо будет с Мымрой поболтать вечерком», — эта идея показалась мне здравой.

Квантовые мозги Мымры работали особенным образом — иногда машина получала ту же информацию, что и мы, но выводы делала такие, до которых никто из живых членов экипажа не додумывался.

Артем притормозил у своей буровой.

— Пришло время крутить педали, — сказал он, выключая турбины. — Ты давай дуй на «Бормотуху», а я сниму образцы и обесточу технику.

«А ведь я буровую не обесточил», — мелькнуло в голове.

Пришлось делать крюк. Остановившись возле буровой, я пригасил жар в реакторе и перегрузил в багажник ТСНДХ контейнеры с образцами. Скомканную упаковку от бутерброда вынесло на гальку. Почему-то мне стало стыдно за то, что я ее бросил. Софочка по полкилометра проходит, а мне лень бумажку в карман положить. Я хотел ее подобрать, но ветер, словно назло, дунул порывом и загнал обертку в щель между валунами. Ну и ладно. В воду ради этого лезть не хотелось.

Я водрузился в седло и налег на педали. До «Бормотухи» было километра четыре, не больше. Где-то на полпути меня с ветерком обогнал Артем, оставив в воздухе запах озона, а еще минут через пять показалась из-за холма «Бормотуха». Тяжелый фотонный катер класса «Б» больше всего походил на стодвадцатиметровую тушку кальмара, лежащую прямо на грунте, а шесть решетчатых ферм полевого рефлектора напоминали щупальца.

Подъехав ближе, я заметил Артема, он заталкивал скутер в наружный бокс. Мымра нас узнала и отворила шлюз.

В обмывочной мы сбросили с себя амуницию, сунули в стирку комбинезоны, а сами направились в душ. Лет двадцать назад, я слышал, использовали ионные души, но они как-то не прижились. Ну что это за душ, если из него не бьют тугие струи воды?

Я вымылся до скрипа кожи, высушился и вышел из душа. Затем переоделся в домашнее — синие штаны на резинке, футболку и легкую синюю куртку с эмблемой геологов на рукаве. В кабинке Артема продолжала шуметь вода.

— Я пойду, — не оборачиваясь, сообщил я.

— Угу, — ответил из-за двери контрактник. — Встретимся в кают-компании.

Коридор от помывочной вел к жилому блоку, где и располагалась кают-компания, но, к моему удивлению, она оказалась пуста.

— Мымра! — позвал я. — Дай мне связь с капитаном.

— На связи, — отозвались настенные динамики голосом Пал Палыча. — У нас ЧП. Софочка заболела. Мы в медблоке. Давайте оба сюда, и побыстрее. Связываться с вами было некогда, мне девчонку пришлось на руках тащить.

— Что с ней? — У меня душа опустилась в пятки.

— Потеря сознания, обильное носовое кровотечение.

— Иду!

Я рванулся через жилой блок, то и дело цепляя углы переборок на поворотах. Наконец стеклянная дверь с витиеватым Символом Жизни уползла вверх, пропустив меня в медицинский отсек. Пал Палыч сидел в кресле у пульта, а дальше, за прозрачной стеной, лежала на кушетке Софочка, опутанная проводами датчиков и тонкими трубочками инъекторов. Именно эти трубки, казалось, делали ее обнаженное тело беззащитным. Мне пришлось потереть переносицу, чтобы не брызнули слезы.

Пал Палыч обернулся ко мне, побледнел и медленно соскользнул из кресла на пол. Его руки распластались по ворсистому покрытию, из ноздрей побежали темные струйки крови.

Сначала я оторопел, но уже через секунду у меня начался приступ паники. Хотелось бежать куда-то, скрыться, укутаться, отгородиться от воздуха. Я что-то кричал, но звук доносился до меня словно снаружи. Я ломился в дверь, но Мымра меня не выпустила. Она включила систему пожаротушения, я вымок и немного пришел в себя.

— Все нормально, успокойся… — шептали динамики на стенах голосом моей матери.

Откуда, интересно, Мымра его узнала? Но это подействовало.

— Успокойся… — продолжал звучать голос. — Возьми инъектор, пожалуйста.

Что-то в этом голосе заставило меня подчиниться, как в детстве. И я подчинился — выдвинул ящик стола возле пульта и стиснул пальцами рукоять инъектора.

— Включи на всасывание и возьми у себя из вены четыре кубика крови.

Дрожащей рукой я закатал рукав куртки, выставил цифру на дисплее и приставил к предплечью короткое дуло. После болезненного укола я увидел, как прозрачная емкость наполняется кровью.

— Раздели содержимое на три части, — приказала мне Мымра.

Я пробежал пальцами по кнопкам инъектора.

— Одну порцию — внутримышечно капитану. Можно сквозь ткань.

Мною как будто управляли по радио. Оставалось лишь в точности выполнять указания.

— Теперь Софочке, — произнесла Мымра после хлопка инъектора.

Она подняла дверь и пропустила меня к кушетке.

— Во внутреннюю часть бедра.

У меня руки дрожали от нервного напряжения, но я сделал все, как велела Мымра. Снова хлопнул инъектор.

— Теперь к Артему. Он в душевой.

Дверь медицинского блока поднялась, выпуская меня наружу. Шаги по коридору — словно чужие. На меня снова нахлынул приступ паники. Один, совершенно один! Не считая Мымры. Хоть бы объяснила мне, что происходит!