Ф. Гвинплейн Макинтайр - «Если», 2002 № 11

Отперев дверь, я молча радуюсь, что приходившая накануне уборщица успела все так чисто и тщательно вымыть. Ни пороховой гари, ни оборванных занавесок, ни валяющихся под ногами гильз; гости рассаживаются в кресла. Я открываю бар и предлагаю знакомиться.

Молодого человека зовут Георгом. Оказывается, он пришел ко мне по делу. Адвокат просто обеспечивает ему правовую поддержку. Мне становится интересно.

— Я работаю в букмекерской конторе, — говорит юноша, волнуясь.

— Мы регистрируем пари… любые пари, я хочу сказать. Мой отец — основатель конторы… Мы весьма состоятельные люди. Да.

Он не хвастается — он намекает, что у него нет оснований желать моей смерти. Я улыбаюсь.

— Да, — говорит юноша нервно. — Несколько дней назад я предложил отцу мой собственный проект, извините. Очень крупное пари. Зрелище в реале. Ход действий будет представлен крупнейшими телекомпаниями… Ток-шоу в прайм-тайм. Я заключу пари с моим собственным отцом…

Он замолкает, подбирая слова. Я терпеливо жду — юноша представляется мне вменяемым, значит, рано или поздно он сам расскажет, при чем здесь я и чего ему от меня надо.

— Отец, — начинает Георг, и по тому, как он произносит это слово, я заключаю, что его отношения с отцом непросты, — абсолютно уверен: во всей нашей стране не найдется человека, не мечтающего положить вашу голову в полиэтиленовый пакет… и отнести по адресу, извините.

— Так-так, — говорю я, потому что теперь он замолкает надолго.

— Прошу вас, продолжайте.

— А вот я, — говорит он тише, и в глазах его появляется приятный огонек, — совершенно уверен в обратном.

— Гм, — говорю я, на этот раз действительно удивленный. — Вы уверены, что никто-никто не хочет…

— Нет, — он так возбужден, что осмеливается меня перебивать. — Все мы слабы перед лицом огромных денег, которые идут в руки сами по себе… Извините. Но я уверен, что, если хорошенько поискать, в мире обязательно найдется человек, который не станет вас убивать, даже если у него будут для этого все условия. Который устоит. Понимаете? Собственно, пари заключается в том, чтобы найти такого чело-века за тридцать дней. Если такой «отказник» найдется — мой отец выплатит мне сто тысяч чистых! Я наконец-то куплю свой дом, смогу жениться на любимой девушке и съездить в отпуск на острова…

— А если нет? — спрашиваю я с тяжелым сердцем. — Если такого человека не отыщется за тридцать дней?

— Тогда я проиграю, — говорит Георг огорченно. — Мне придется отдать отцу мою долю в семейном деле… Это означает, что я останусь без гроша в кармане.

Я смотрю на него так долго и пристально, что он начинает ерзать в кресле.

— Да, — говорит он наконец с вызовом. — Я не лучше прочих. Я бы и сам вас убил. Купил бы дом и женился наконец на Ладе… Но я не могу вас убить. Если уж профессионалы не могут — куда мне… Зато я верю — я знаю! — что есть на свете люди, которые не нажмут на курок, даже если вы будете крепко спать, связанный по рукам и ногам, и ствол пистолета будет приставлен к вашему лбу… Извините.

— Забавно, — говорю я. — А как вы собираетесь это проверить? Каким образом я окажусь крепко спящим и связанным, да еще и с пистолетом у лба?

— А вот это и есть суть проекта, — говорит он, и погасшие было глаза опять загораются. — Мы с вами — и с телевизионной группой — отправимся в небольшое путешествие. По дороге мы будем встречать разных людей, они не будут знать, что за ними наблюдают, а мы будем подстраивать, — как будто бы, — что у них есть возможность вас убить. Конечно, большая часть из них на нашу уловку купится… Но когда мы найдем кого-то — мужчину, женщину, ребенка — кто откажется вас убивать при несомненных шансах на успех, вот тогда подвиг этого человека зафиксируют камеры, покажут в прайм-тайм, и отец выплатит мне сумму, предусмотренную юридически заверенным договором. А вы получите вознаграждение, о сумме которого мы можем договориться прямо сейчас… Это большие деньги. В самом деле большие.

Я перевожу взгляд на Адвоката. Тот сидит, закинув ногу на ногу, и вертит в пальцах опустевшую рюмку.

— Проект осуществимый, — говорит он в ответ на мой взгляд. — Разумеется, последнее слово за вами, Судья. Если вам неинтересно это забавное приключение с весомым денежным призом в финале, вы можете и отказаться.

— Спасибо, — отвечаю я вежливо. — Мне хватает и приключений, и денег, и славы. Теперь, если позволите, я провожу вас до порога.

Адвокат, который немножко меня знает, сразу же встает. Георг поднимается следом; лицо у него удивленное, но не растерянное:

— Я так и думал, что с первого раза вы откажетесь, господин Судья. Может быть, мне не удалось все правильно изложить… Можно, я перезвоню вам через несколько дней? Извините…

— Не стоит, — говорю я. — Спокойной ночи.

У порога Георг еще раз оборачивается:

— Извините… Но, может быть, вы не знаете, что такое прайм-тайм?

В лавке зеленщика я встречаю старушку из дома напротив. Она улыбается и кивает; ее корзинка уже полна.

— Вы плохо выглядите, Судья… Уж не перетруждаетесь ли вы на работе?

— Ну что вы, — говорю я. — Вовсе нет, я скорее ленив, чем ревностен… Позвольте, я помогу вам донести корзинку до дома. Нам ведь все равно по дороге.

Она с радостью соглашается, и мы идем, неторопливо и чинно, по тенистой улице, под сенью груженных ягодами черешневых веток.

Прохожие, завидев меня, переходят на другую сторону.

— Прежде вы не были таким задумчивым, — с беспокойством говорит старушка. — Вот уже почти неделю из окон вашей квартиры не доносится ни звука… К добру ли это?

Она улыбается. Я вздыхаю.

Мне хочется спросить ее мнения: верит ли она, что на свете — по крайней мере, в обозримой его части — найдется человек, готовый отказаться от чудовищных денег только потому, что ему неприятно меня убивать? Я понимаю, что не могу ее об этом спрашивать: тогда она почувствует себя виноватой. Она, в отличие от моих вечных незваных гостей, совестлива. Если бы ей удалось убить меня — хоть бы и тогда в парке, при помощи яда, — она долго переживала бы и даже, возможно, умерла от раскаяния…

— Я думаю о том, кто все-таки получит эти деньги, — говорю я вслух.

— Бог с вами, — пугается старушка.

По счастью, ее дом уже близко. Разговор не имеет продолжения; я отдаю ей корзинку (она совсем не тяжелая), и мы прощаемся.

Мне надо с кем-то посоветоваться. Некоторое время я хожу взад-вперед по комнате; потом звоню в дверь напротив.

Сосед обедает и приглашает меня разделить с ним трапезу. В его просторной гостиной почти нет мебели — только овальный стол в центре, семейные фотографии в ореховых рамочках и — от пола до потолка — пестрые плакаты разных лет: с них коллективно улыбается любимая футбольная команда моего соседа.