Айзек Азимов - Оружие

В Зале совета воцарилось глубокое молчание. Пятеро марсиан с возвышения кафедры взирали на стоявшего перед ними землянина. Их странные, с кошачьими чертами лица хранили выражение полнейшего безразличия. Если б не живой блеск зеленоватых глаз, эти существа в своей неподвижности вполне могли сойти за изваяния. Глаза эти, как казалось Престону Кельвину, просверливали его насквозь.

Глава старейшин Марса, стоявший в центре кафедры, обратился к нему:

— Землянин, твоя просьба об аудиенции у совета удовлетворена. Что хочешь ты от старейшин Марса?

— Помощи, — отрубил Кельвин, памятуя, что с марсианами лучшая политика — резкость. — Нам требуется помощь в борьбе с силами зла.

Сероватые тактильные щупальца главы старейшин вздрогнули.

— Марс не поддерживает подобных контактов с Землей. Помощь не будет оказана.

— Очевидно, вы не знакомы с действительным положением вещей, ваше превосходительство. По поручению человечества и во имя его я обращаюсь к вам с этой просьбой. Не дайте погибнуть демократии.

— Мы следим с неослабевающим вниманием за положением дел на Земле, — последовал безучастный ответ. — Но каждая цивилизация должна идти своим, самостоятельно выработанным путем.

Плечи Кельвина поникли. Его предупреждали о глубочайшем бесстрастии этой сверхрасы, продукта несчетных этапов развития цивилизации Марса, но реальность превзошла все ожидания, а верить в поражение не хотелось.

Он решил подойти к делу с другой стороны.

— Наши интересы здесь обоюдны. Если зло восторжествует, на Земле воцарится культ ненависти. Тогда Марсу придется задуматься о собственной безопасности.

— Мы не страшимся угроз с Земли, вам следовало бы знать об этом. — Голос марсианина даже не дрогнул, продолжая излучать лишь холод полнейшего равнодушия. — Мы позволили вам колонизовать юпитерианские и сатурнианские миры, интерес к которым нами давно утрачен, но Марс мы сумеем отстоять.

Кельвин не смог подавить вздох.

— Поймите, я не прошу материальной поддержки. Моя просьба касается только оружия. Вы, обладающие такой силой и мудростью, способные завладеть всей вселенной, но пренебрегшие этим, неужели не поделитесь частичкой знаний с юной цивилизацией Земли? Во имя ее процветания?

Едва различимый шепот достиг ушей Кельвина: пятеро членов совета о чем-то совещались. И снова размеренный, невозмутимый ответ старейшины:

— Вы правы, наша мудрость велика. Настолько велика, что мы без сомнений заявляем — всякая цивилизация должна идти своим путем. Помощь оказана не будет.

Их равнодушие представлялось непобедимым, но Кельвин отважился еще на одну, последнюю попытку.

— Вы, видимо, отказываете из опасений, что я буду' просить разрушительное оружие, способное оставить Землю голой и бесплодной. Но я хочу прямо противоположного, того, что некогда отразилось на истории вашей собственной планеты.

Мы изучали прошлое Марса и узнали нечто важное. Раннии период вашей истории во многом повторяет земной — череда разрушительных войн. После, почти незамедлительно, марсиане достигли нынешнего состояния полнейшего безучастия, когда войны и хто стали невозможны. Нам удалось выяснить, чем вызвана перемена, и мы просим помощи в осуществлении подобных перемен на Земле.

Кельвин сделал паузу, ожидая ответа, но получил лишь знак продолжать.

— В человеческом организме есть некая железа, атрофированная и, очевидно, бесполезная — рудимент, в своем роде. Марсиане смогли пробудить ее к жизни и возвратить органу надлежащие функции. Доказано, что его деятельность подавляет функционирование адреналиновых желез, продуцирующих страх и агрессию.

Мир, где поселятся существа с возобновленными функциями железы-рудимента, станет миром без гнева и страхов, миром разума. Неужели Марс откажет Земле в столь полезной услуге? Мне кажется, это было бы нелогично.

— Вы не правы, — последовал равнодушный ответ, — Отнюдь. Желательно ли для вас, землян, приобрести бесстрастие Марса?

— Нет, — вынужденно признал Кельвин. — Но зачем заходить так далеко? В вашем случае имеет место экстремальная гипертрофия функции рудимента. Если же средство, о котором я прошу, хорошо разбавить, оно лишь ослабит разрушительные чувства. Вот и все.

— Следовательно, вы в курсе, что желаемый эффект достигается путем применения некоего средства?

— Да, также знаю, что оно неорганического происхождения. Небольшая порция йода, введенная в систему водоснабжения города, поддерживает в здоровом состоянии щитовидную железу каждого обитателя. Рудиментол, известное вам средство, без сомнения, действует аналогично. Сообщите мне методику приготовления этого препарата. Вот и все, что я намеревался у вас просить.

Глава старейшин наклонился к Кельвину. Теперь он говорил очень тихо.

— Когда-то наша планета в поединке с разрушительными силами сумела обрести спасение. Земле такое тоже по силам. Даже попроси вы нас просто поднять мизинец — он не был бы поднят. Пусть Земля рассчитывает на свои собственные силы.

Лицо Кельвина исказилось гримасой отчаяния, землянин понял, что последний патрон растрачен впустую. Его карты раскрыты, козыри вышли. В отчаянии он покинул Зал совета.

Разум лихорадочно метался в поисках решения, пока Кельвин выбирался на голую и бесплодную поверхность Марса. Как же добыть препарат у этих ходячих айсбергов? Без рецепта он не может вернуться туда, где демократии удалось закрепиться лишь на крохотном клочке земли — западном берегу страны, некогда называвшейся Соединенные Штаты Америки. Лучше умереть в космосе, чем смотреть, как земляне пожирают свою планету

И тут его посетила спасительная мысль о Деймосе!

Деймос! Гигантская лаборатория Марса! В ее недрах хранятся научные тайны марсианской цивилизации — в том числе и рецепт этой чертовой панацеи от человеческих бед. В голове Кельвина неожиданно зародился дерзкий план проникновения в эту крепость знаний, чтобы силой и хитростью вырвать то, что не удалось заполучить мольбами. Он даже не дал себе времени на обдумывание, боясь, что промедление породит нерешительность.

В далекие времена, когда земляне еще и ведать не ведали о существовании суперрасы марсиан, на Деймос отправилась с Земли исследовательская экспедиция. Путь ей преградил звездолет неизвестного происхождения, вынудив вернуться ни с чем. Возвращения же второй экспедиции, более многочисленной и получившей приказ игнорировать заграждения, применяя силовые методы, не дождались.

Кельвин помнил об этом и потому в глубине души осознавал несостоятельность задуманного плана. Но ему не было до этого дела. Единственной альтернативой успеху являлась мученическая гибель, которая — в нынешнем состоянии духа — Кельвина не страшила. И он с мужеством отчаяния ступил на борт своего корабля.