Фрэнк Херберт - Дюна

А Пол увековечил это различие.

Преподобные матери, заключенные в памяти Алии, беспокойно шевелились, внушая ей: «Спокойно, малышка! Ты то, что ты есть. У тебя есть компенсация».

«Компенсация!»

Жестом она подозвала гхолу. Тот остановился близ нее, внимательный и терпеливый.

— Что ты видишь в этом? — спросила она.

— Мы, возможно, никогда не узнаем, кем была умершая, — сказал он. — Голова, зубы исчезли. Руки… Маловероятно, чтобы сохранилась ее генетическая запись, с которой можно было бы сравнить клетки.

— Яд тлелаксу, — сказала она. — Что ты об этом думаешь?

— Этим ядом пользуются многие.

— Верно. И труп слишком разложился, чтобы его можно было восстановить, как твое тело.

— Даже если доверить это дело тлелаксу, — добавил он. Она кивнула и встала.

— Отвезешь меня в город.

Когда они поднялись в воздух, направляясь на север, она сказала:

— Ты управляешь точно так, как это делал Дункан Айдахо. Он задумчиво посмотрел на нее.

— Мне уже говорили об этом.

— О чем ты думаешь сейчас?

— О многом.

— Не уклоняйся от вопроса, черт возьми!

— От какого вопроса?

Она посмотрела на него в удивлении.

Он встретил ее взгляд и пожал плечами. «Жест Дункана Айдахо», — подумала она. Хрипло и напористо она сказала:

— Я только хотела проверить твою реакцию на свой голос. Меня беспокоит смерть этой молодой женщины.

— Я думал не об этом.

— О чем же?

— О странном чувстве, которое я испытываю, когда люди говорят о том, кем я мог быть.

— Мог быть?

— Тлелаксу чертовски умны.

— Не слишком. Ты был Дунканом Айдахо.

— Вероятно. Таков их прямой расчет.

— Значит, у тебя есть эмоции?

— В известной мере. Я чувствую нетерпение, беспокойство. Иногда мне приходится сдерживать себя, чтобы не задрожать. У меня бывают… вспышки воображения.

— Какие именно?

— Слишком быстрые, чтобы распознать… спазмы… почти воспоминания.

— Тебе они интересны?

— Конечно. Любопытство подталкивает меня к людям, но я движусь с большой неохотой. Я думаю: «А что, если я не тот, кем они меня считают?» Эта мысль мне не нравится.

— И это все, о чем ты думаешь?

— Вам лучше известно, Алия.

Как он смеет звать ее по имени! Она чувствовала, как вспыхивает в ней гнев и тут же угасает от звуков его голоса: негромкие полутона, мужская уверенность. Уголок ее рта дернулся. Она стиснула зубы.

— Это не Эль Куде — там, внизу? — спросил он, наклоняя крылья, чем вызвал легкую панику в их эскорте.

Она взглянула вниз, на тень их топтера, передвигающуюся по мысу, над тропой Харт, — здесь, под утесом и скальной пирамидой, покоится череп ее отца.

— Эль-Куде — это святое место, — промолвила она.

— Мне нужно как-нибудь посетить его, — сказал он. — Поклонение останкам вашего отца может вызвать во мне воспоминания, которые я смогу удержать.

Она неожиданно поняла, как сильна в нем потребность узнать, кто он такой. Это было его главным стремлением. Она оглянулась на утес, уходящий своим наклонным основанием в море песка, на скалы цвета гвоздики, поднимающиеся из дюн, как корабли среди бурных волн.

— Поверни назад, — сказала она.

— Но эскорт…

— Они последуют за нами, когда мы пролетим под ними. Он повиновался.

— Ты верно служишь моему брату? — спросила она, когда они легли на новый курс, а эскорт повернул за ними.

— Я служу Атридесам, — ответил он официальным тоном.

Она увидела, как поднялась и опустилась его правая рука — почти как в салюте, принятом на Каладане. Лицо его стало задумчивым. Она следила, как он вглядывается вниз, в скальную пирамиду.

— Что тебя беспокоит? — спросила она.

Губы его шевельнулись, голос был хриплый, резкий:

— Он был… он был… — по его щекам катились слезы.

Алию охватил благоговейный страх, страх Свободных. Он отдает воду мертвым! Ритуальным жестом она коснулась пальцем его щеки, ощутила слезы…

— Дункан… — прошептала она.

Он не отрывал взгляда от могилы внизу. Она повторила громче:

— Дункан!

Он покачал головой и посмотрел на нее. Его металлические глаза засверкали.

— Я… почувствовал… руку на своем плече, — прошептал он. — Я чувствовал ее. — В горле у него хрипело. — Это был друг… мой друг.

— Кто?

— Не знаю. Я думаю… Я думаю, это был… Нет, не знаю.

Сигнал вызова вспыхнул перед Алией: капитан эскорта хотел знать причину возвращения в пустыню. Она взяла микрофон и объяснила, что они вспомнили место захоронения ее отца. Капитан напомнил, что час уже поздний.

— Мы возвращаемся на Арраки, — ответила она и повесила микрофон. Хейт перевел дыхание и повернул топтер.

— Ты чувствовал руку моего отца на своем плече? — спросила она.

— Может быть…

Теперь это был голос ментата, подсчитывающего процент вероятности. Она видела, что к нему вернулось самообладание.

— Ты знаешь, откуда у меня воспоминания об отце?

— Представляю.

— Попробую объяснить. — Она вкратце рассказала, как проснулась в сознании еще во чреве матери — ужаснувшийся зародыш, наделенный знаниями бесчисленных жизней, впечатанных в его нервные клетки, — и все это уже после смерти отца.

— Я знаю отца, как знала его моя мать. Все, до мельчайших подробностей. В некотором смысле я и есть моя мать. У меня все ее воспоминания до того, как она выпила Воду Жизни и впала в транс переселения.

— Ваш брат объяснил мне это.

— Почему?

— Я спросил.

— Но зачем?

— Ментату необходимы данные.

— Ага… — Она посмотрела вниз, на плоскогорье у Защитной стены — изломанные скалы, пропасти, ущелья.

Он заметил направление ее взгляда и сказал:

— Очень открытое место там, внизу.

— Нет, там легко спрятаться. — Она посмотрела на него. — Оно напоминает мне человеческий мозг с его извилинами.

— Айях! — неожиданно воскликнул он.

— Что это значит? — она рассердилась на него, хотя причина этого не была ясна ей самой.

— Вы бы хотели знать, что скрывает мой мозг, — сказал он с интонацией не вопроса, а утверждения.

— Откуда ты знаешь, что я не видела тебя своей силой предвидения?

— А вы видели? — он казался искренне заинтересованным.

— Нет!

— Сибиллы тоже имеют свои пределы, — сказал он.

Казалось, что он забавляется гневом Алии, и это уменьшило ее гнев.

— Забавляешься? Ты не уважаешь мой дар? — спросила она. Но даже ей самой вопрос показался неубедительным.

— Я уважаю ваши предзнаменования и знаки, возможно, больше, чем вы думаете, — сказал он. — Я был на приеме во время вашего утреннего Ритуала.

— И что же?

— У вас большие способности к символике, — ответил он, сосредоточив все внимание на приборах топтера. — Это область Бене Гессерит. Но, подобно многим другим колдуньям, вы относитесь к своей власти беспечно.