Айзек Азимов - Супернейтрон

— Хотя бы простая инерция! — последовал немедленный ответ — Нечему разрывать ее на куски. Столкновение с другим небесным телом аналогичного размера запросто вызвало бы такой эффект, если не рассматривать возможность существования другой связывающей силы, относящейся только к этой планете.

Он вздохнул и продолжил:

— Я еще не закончил рассказ о свойствах тела. Желто-оранжевый цвет и низкая отражательная способность, или альбедо, заставили меня проверить еще кое-что, и я сделал поразительное открытие — планета была абсолютно прозрачной для всего спектра электромагнитного излучения, начиная с радиоволн и заканчивая космическими лучами. Только в красной и желтой части видимого светового спектра она оказалась достаточно непроницаемой. Этим объяснялся ее цвет.

— Почему? — спросил Мерфри.

Хейс посмотрел на меня.

— Задан необоснованный вопрос, господин председатель.

С таким же успехом меня можно спросить, почему стекло является абсолютно прозрачным для любого излучения выше и ниже ультрафиолетовой области спектра. И почему оно позволяет, чтобы тепло, свет и рентгеновские лучи проходили сквозь него, оставаясь непроницаемым для самого ультрафиолета. Таковы свойства самого материала, которые должны признаваться без каких-либо объяснений.

Я стукнул молотком.

— Вопрос признан некорректным.

— Протестую, — заявил Мерфри. — Хейс не прав. Ни одно вещество не может быть абсолютно прозрачным. Стекло достаточной толщины остановит даже космические лучи. Вы хотите сказать, что синий свет или тепло пройдут сквозь планету?

— Почему бы и нет? — спросил Хейс. — Если вы никогда не встречались с идеальной прозрачностью, это не значит, что ее не существует. Нет ни одного научного закона, который подтвердил бы это. Планета была абсолютно прозрачной для любого изучения, за исключением относящегося к узкой области спектра. Подтверждено наблюдениями.

Я снова стукнул молотком.

— Объяснение признано достаточным. Хейс, продолжайте.

Его сигара погасла, и он снова раскурил ее.

— Во всех других аспектах планета была нормальной. Она чуть меньше Сатурна, думаю, где-то между ним и Нептуном по размеру. Последующие эксперименты показали, что она обладала массой, правда, невозможно определить, какой именно — определенно вдвое больше массы Земли. Обладала такими свойствами материального тела, как инерция и импульс, но гравитации не наблюдалось.

Часы показывали один час тридцать пять минут.

Хейс заметил мой взгляд.

— Да, — сказал он, — осталось всего три четверти часа. Мне следует поторопиться. Встреча со странной планетой не могла не заставить меня задуматься, и я пришел к интересному выводу', учитывая теории о космических лучах и новых звездах, которые уже разрабатывал.

Он глубоко вздохнул.

— Представьте, если сможете, наш космос как облако или... суператом, который...

— Прошу прошения, — воскликнул, вскочив на ноги Себастиан. — Вы собираетесь основать ваши объяснения на сравнении звезд с атомами или солнечных систем с электронными орбитами?

— Почему вы спросили? — спокойным тоном поинтересовался Хейс.

— Потому что, если так, я потребую немедленной дисквалификации. Веру в то, что атомы являются миниатюрными солнечными системами, можно сравнить с верой в Птолемееву систему мира. Данная идея не признавалась ответственными учеными даже на заре атомической теории.

Я кивнул.

— Джентльмен прав. Такая аналогия в качестве объяснения не признается.

— Протестую, — отчеканил Хейс. — В школьном курсе элементарной физики или химии во время изучения свойств газов, ради упрощения объяснения, молекулы представлялись крошечными биллиардными шарами. Это означает, что молекулы газа — биллиардные шары?

— Нет, — вынужденно согласился Себастиан.

— Это означает, — не унимался Хейс, — что молекулы газа в некоторых ситуациях ведут себя как биллиардные шары. Таким образом, действие одного предмета проще визуально представить, изучая действия другого. Я просто пытался описать явление в нашем мире звезд и для упрощения сравнил его с аналогичным, хорошо изученным явлением в мире атомов. Разве подобное означает, что звезды — увеличенные атомы?

Он сумел склонить меня на свою сторону.

— Ответ обоснован, — сказал я, — можете продолжить объяснение, но если председатель примет решение, что использована ложная аналогия, вы будете дисквалифицированы.

— Хорошо, — согласился Хейс, — на мгновение мы перейдем к другому вопросу. Кто-нибудь из вас помнит первые атомные электростанции, которые существовали сто семьдесят лет назад, и принцип их действия?

— Насколько я помню, — пробормотал Левин, — для выработки энергии в них использовался классический метод деления урана. Уран бомбардировался медленными электронами и расщеплялся на технеций, барий, гамма-лучи и еще большее количество нейтронов, обеспечивая циклический процесс.

— Верно! А теперь представьте, что звездная Вселенная действует как — напоминаю, это метафора, которая не должна пониматься буквально, — тело, состоящее из урана, и звездная Вселенная подвергается бомбардировке извне объектами, оказывающими воздействие как нейтроны в атомном масштабе.

В случае удара такого супернейтрона Солнце взорвется, расщепившись на излучение и еще большее количество супернейтронов. Другими словами, возникнет новая звезда. — Он окинул всех взглядом в поисках несогласных.

— Есть обоснования вашей идеи? — спросил Левин.

— Два. Первое — логическое, второе — экспериментальное. Начнем с логического. Звезды преимущественно находятся в состоянии равновесия материя — энергия и вдруг, без наблюдаемых изменений, спектральных или других, взрываются. Взрыв свидетельствует о нестабильности. Но где? Не внутри звезды, потому что она находилась в состоянии равновесия в течение многих миллионов лет. Не в определенной точке Вселенной, потому что новые звезды равномерно распределены по всему пространству. Таким образом, методом исключения получаем ответ — вне Вселенной. Перейдем к экспериментальному обоснованию. Я столкнулся с одним из таких супернейтронов!

— Полагаю, вы имеете в виду лишенную гравитационного поля планету! — негодующим тоном воскликнул Мерфри.

— Именно так.

— Тогда почему вы решили, что это супернейтрон? Вы не можете использовать свою историю в качестве доказательства, потому что используете сам супернейтрон, чтобы подкрепить теорию. Нельзя выдвигать в качестве доказательства то, что само нуждается в доказательстве.

— Я знаю, — холодно заметил Хейс. — Вернусь к логике. Мир атомов наделен когезионной силой, заключенной в электромагнитном заряде электронов и протонов. Мир звезд обладает когезионной силой, заключенной в гравитации. Эти две силы аналогичны только в обшем аспекте. Например, существуют два вида электрических зарядов — положительный и отрицательный, но только один вид гравитации, не считая незначительных отличий. Тем не менее аналогия пока кажется мне допустимой. Нейтрон, в атомном масштабе, является материей без атомной когезионной силы — электрического заряда. Супернейтрон, в межзвездном масштабе, должен быть материей без звездной когезионной силы — гравитации. Таким образом, обнаружив тело без гравитации, я сделал вполне разумный вывод, что это супернейтрон.